Лев Сосновский

Сериал «Троцкий»: История? Не, не слышали

Как кремлевская интеллектуальная рать видит революцию?

16 ноября 2017   Кино
Сериал «Троцкий»: История? Не, не слышали
Он был человеком огромной жизненной силы, неиссякаемой энергии и обладал отменным чувством юмора. Если бы нам пришлось искать актера на роль Троцкого, единственный, кто мог бы его сыграть достаточно хорошо, это Кирк Дуглас. Только он обладает таким же драйвом, который был у моего деда. Он был абсолютно уверен, что социализм будет определять будущее человечества. В этом он не сомневался. Но часы истории движутся медленнее, чем бы нам хотелось. Человеческая жизнь слишком коротка в сравнении с историческими циклами.
Эстебан (Сева) Волков, внук Троцкого, интервью американскому интернет-журналу «The Jacobin»

Авторы вышедшего по первому каналу к столетию Русской революции сериала «Троцкий» сделали одну существенную ошибку — забыли вставить в начале или в конце картины обычную для художественных фильмов фразу: что-то вроде «Действие фильма происходит в параллельной реальности, все совпадения с реальными историческими событиями и персонажами являются случайными». И лишь сделав мысленно подобную оговорку сериал еще можно как-то смотреть, пересилив в себе желание найти под руками что-нибудь тяжелое и запустить в экран.

По сути, сериал обыгрывает сталинскую версию смерти Троцкого, как ее излагала советская пресса в августе 1940 г.: В Мексике в больнице умер Троцкий от пролома черепа, полученного во время покушения на него одним из лиц его ближайшего окружения ... Троцкий запутался в собственных сетях, дойдя до предела человеческого падения. Его убили его же сторонники... Троцкий стал жертвой своих же собственных интриг, предательств, измен, злодеяний — и нам шаг за шагом показывают эту череду интриг, предательств, измен, злодеяний вплоть до финального удара ледорубом, в целях самозащиты нанесенного молодым журналистом полубезумному старику.

Увы, но исторической критике сериал не подлежит — ввиду отсутствия в нем истории как таковой. Поэтому, последовательная историческая критика его потребовала бы объема в несколько томов. Желающим узнать «как все было на самом деле» лучше сразу оставить мысль получить из сериала какую-то полезную информацию и почитать, например автобиографию Троцкого «Моя жизнь» или серьезную литературу о революции, хотя бы из нашего краткого списка. И если сериал в данном случае все же остается объектом критики, то, говоря словами Маркса, подобно тому как преступник, находящийся ниже уровня человечности, остаётся объектом палача. Потому что сериал отражает не реальные исторические события, а те представления и страхи, которые хотели бы нам навязать современные идеологи.

Несмотря на то, что действие, как уже говорилось, происходит фактически в параллельной вселенной, это даже не фэнтези, а как говорит один из популярных интернет-критиков, «фэнтезЯ» — то есть подделка под модный жанр, сюжет которой рассыпается при первом же внимательном взгляде, потому что лишен каких-либо собственных внутренних пружин. Его герои появляются и исчезают как боги из машины — или, если угодно, как черти из табакерки — исключительно по воле авторов, поневоле заставляя зрителя задаваться вопросом: а вот что это сейчас было?

Проблема в том, что авторы сериала берутся снимать кино про то, в чем ничего не понимают. Прямо как герой Булгакова: Спорят, спорят, конгресс... немцы какие-то. Так же и в данном случае: Петросовет, партия, Реввоенсовет, даже революция — все это для авторов фильма слова, абсолютно лишенные какого-либо смысла. Например, кино-Ленин упрекает кино-Троцкого, что тот захватил власть в его партии, но при этом ни процесса захвата, ни самой партии мы так и не увидим. Нам показывают какой-то съезд, перед которым кино-Ленин говорит о необходимости сбросить с трона Плеханова, но зритель останется в полном недоумении — кто все эти люди? Кто такой Плеханов, как он попал на трон и зачем его оттуда сбрасывать? Немножко денег, нашакаленных у иностранных посольств, пара харизматичных лидеров, толпа пьяных матросов — так, по мнению авторов, выглядит революция.

По сути, авторы сериала пытаются вернуть нас во времена до возникновения исторической науки, когда история рисовалась как цепь деяний «исторических личностей» — князей, королей императоров или, как в данном случае — революционных вождей или даже одного вождя. Классы и народы же выглядят чем-то вроде покорного пластилина в их руках. При этом «психологическая» сторона сюжета густо замешана на псевдофрейдизме с бесконечным числом комбинаций в рассуждении на тему героя и толпы, а также взаимосвязи секса, насилия, смерти и революции. Но и эта сторона подается с хорошо заметным сексистским подтекстом, где «масса» уподобляется женщине, которая не имеет и по определению не может иметь собственных интересов и нуждается в «альфа-самце», который будет принимать все решения за нее.

Если вы хотите высокого соединения политических и человеческих страстей — лучше возьмите пьесу Сартра «Грязными руками». В российских театрах ее не ставят, но хотя бы почитайте. Намного полезнее проведете время и получите больше представлений о диалектике и историческом материализме, чем просматривая поделки российского телевидения.

Ленина в разное время в театре и кино играли Юрий Каюров, Александр Калягин, Кирилл Лавров и Михаил Ульянов. Как и большинство позднесоветской интеллигенции они относились к советскому режиму весьма критически, но как артисты, могли переступить через себя и стать на высоту личности, которую играли, создавая весьма и весьма запоминающиеся образы. Совсем иную картину представляют собой играющие Троцкого и Ленина Хабенский и Стычкин. Подняться до уровня своих героев они не могут, своей антипатии к ним и не скрывают, поэтому, что вполне естественно, пытаются спустить героев до своего обывательского уровня.

Вопреки горячечной фантазии авторов, Лев Троцкий не предавал своего друга Николая Маркина, потому что уехал из-под Казани накануне ее взятия, вызванный в Москву известием о покушении на Ленина. Да и сам Маркин вовсе не был похож на вечно пьяного отморозка, вымогающего у случайных прохожих пять рублей братве на погулять. Это был образованный рабочий, высочайшей для своего времени квалификации — электромонтер. Будучи флотским унтер-офицером, он в 1916 г. вступил в партию большевиков, в период революции 1917 г. служил в отряде, охранявшем Ленина и Троцкого, а после взятия власти большевиками зачастую замещал последнего в Наркомате иностранных дел, в частности, руководил публикацией тайных договоров царского правительства. Во время гражданской войны был комиссаром Волжской флотилии, моряков для которой он отбирал сам. И погиб он действительно геройски. Как говорится на сайте Пензенского краеведческого музея, 1 октября 1918 г. при проведении разведки на реке Каме в районе Пьяного Бора, на канонерской лодке „Ваня-коммунист“, попал в артиллерийскую засаду (с борта корабля не заметили замаскированную батарею — Л.С.). Судно было потоплено. Смелый и отважный Маркин, не знающий страха и отступления в бою, до последнего прикрывал членов экипажа огнем из пулемета и погиб вместе с судном.

Лариса Рейснер — тоже, кстати, не только гламурная барышня, но и журналистка, комиссар и разведчица, не раз ходившая в тыл к белым и в смелые рейды на миноносцах, посвятила ему немного вычурные, но пронзительные строки:

Давно вернулись в море миноносцы,
Как лебеди, они ушли на юг
За вами, павшие, за вами, крестоносцы,
Прислали рать железнокрылых вьюг.
Наверх, наверх, окоченевший Маркин!
Срывайте лед с кровоточащих ран.
Потоком медленным, густым и жарким.
В безудержный вольется океан
Бунтующая кровь от ваших ран...

Но такими показать революцию и ее лидеров сегодня и невозможно — тема слишком горячая. Когда в Европе и даже в США трудящиеся начинают все больше и больше влиять на политику и интересоваться социализмом, да и у нас молодежь понемногу тоже начинает интересоваться политикой и выходить на улицы — правящему режиму нужен идеологический ответ на подобные настроения. И он при помощи прикормленной интеллигенции пытается его найти, выливая в столетие Октября очередные ушаты грязи на революцию и ее героев. Как писала когда-то та же Лариса Рейснер, ... в литературе воюют не о форме сюжета, не о красоте слога, не о завязке и развязке, а прежде всего о политике. Нигде борьба социальных сил не ведется острее, ярче, беспощаднее, чем в области искусства.... Но в моменты политического подъема такая антипропаганда может иметь и неожиданный для ее создателей эффект, побуждая людей начать искать находящуюся вне телевизионных экранов историческую правду об идеях, личностях и борьбе классов, которые они представляли.

Забавно, что в качестве морального антипода Льву Троцкому авторы вводят Ивана Ильина. Понятно почему: руководители Первого канала прекрасно осведомлены, что это любимый философ Путина. Забывают только добавить, что этот «нравственный авторитет» превозносил фашизм, находя в нем дух, роднящий его с духом русского белого движения и даже в 1948 г. — после всех ужасов Второй мировой, не стеснялся писать, что фашизм был прав, поскольку исходил из здорового национально-патриотического чувства, без которого ни один народ не может ни утвердить своего существования, ни создать свою культуру. Между прочим, сходство фашизма с русской белогвардейщиной замечал и реальный Лев Троцкий, который еще в 1930-е годы предупреждал, что Гитлер предлагает себя буржуазии в качестве сверх-Врангеля — то есть в той самой роли истребителя социалистов, коммунистов и евреев в европейском масштабе, которая так импонировала Ильину. Так что не Ивану Ильину было учить гуманизму Льва Троцкого, и если вы уж возлагаете на последнего моральную ответственность за голодомор, коллективизацию и ГУЛАГ, будьте по крайней мере последовательны и сделайте первого столь же ответственным за Бабий Яр, Хатынь, Освенцим и Бухенвальд.

Хотя о чем это я? Перед нами же «фэнтезЯ»...

Как то ни было, на все прошлые, настоящие и будущие попытки разыграть карту аморализма революции Лев Троцкий ответил давным-давно своим эссе «Их мораль и наша»:

Буржуазный эволюционизм останавливается бессильно у порога исторического общества, ибо не хочет признать главную пружину эволюции общественных форм: борьбу классов. Мораль есть лишь одна из идеологических функций этой борьбы. Господствующий класс навязывает обществу свои цели и приучает считать безнравственными все те средства, которые противоречат его целям. Такова главная функция официальной морали. Она преследует „возможно большее счастье“ не большинства, а маленького и все уменьшающегося меньшинства. Подобный режим не мог бы держаться и недели на одном насилии. Он нуждается в цементе морали. Выработка этого цемента составляет профессию мелкобуржуазных теоретиков и моралистов. Они играют всеми цветами радуги, но остаются в последнем счете апостолами рабства и подчинения.