Христианство без причины

Недавно вышедший на экраны новый фильм Андрея Кравчука (он также снял «Адмиралъ») призван был, по-видимому, завершить затянувшуюся историческую дискуссию в обществе о значении крещения Руси. Государство и политически ангажированные организации культуры (Фонд кино и Газпром-медиа) не жалели средств, полагая, что этот вопрос является одним из краеугольных в формирующейся патриотической идеологии государства. Однако фильм со своей задачей не справился. Да и мог ли?

После его выхода немало профессиональных историков и публицистов скрестили копья, разбирая качество показанного киноматериала, его соответствие эпохе и заявленным источникам (прежде всего, «Повести временных лет»). Безусловно, степень этого соответствия важна, когда речь идет о таком спорном и вызывающем мощные общественные дискуссии вопросе. Однако сами по себе ни точная реконструкция шлемов, ни одежд, ни даже исторического сюжета не способны продвинуть нас в понимании тех или иных исторических событий. Осмысление истории происходит не через факты, а через историческую концепцию, основанную на этих фактах. А историческая концепция не может базироваться исключительно на исторических личностях, какими бы они не были.

Знаковой особенностью фильма является полное отсутствие народа как исторического субъекта. «Викинг» — это вместилище князей и их дружин, печенегов и византийской знати. Народ же, те самые славяне, выглядят как юродивые дети, которые то самозабвенно пляшут вокруг идолов, то также смеясь окунаются в Днепр. Мы даже не видим, чтобы кто-то из этих представителей народа чем-то занимался. Нет ни единой сцены земледелия, ни единого кадра городской ремесленной жизни, никаких признаков народного быта. Фильм прямо-таки зияет социальным вакуумом, который щедро заполняется сценами героических сражений.

Непонятными и неразрешимыми при таком подходе становятся терзания Владимира. Выступить или не выступить против брата, который княжит в Киеве? Договориться с братом или убить? Вернуться к культу своего отца или присягнуть на верность Византии, приняв христианство? Эти и многие другие вопросы, без исторического социума, переживающего период распада родоплеменных отношений, без противоречий тогдашнего правящего класса, без столкновения потребностей различных славянских племен, живших на обширной территории, окруженной мощными или стремительно формирующимися государственными образованиями, неизбежно деформируют всякую историческую личность. Отсутствие в фильме этих исторических условий превращают показанного князя Владимира в неприкаянного дурачка, лишенного всякой логики, исторической интуиции, с мертвым каменным лицом инфантила. Само же крещение Руси в такой постановке выглядит не более чем цепочкой случайных событий. Не зря даже сторонники официозной идеологии современной России в основной своей массе высказали недовольство фильмом, справедливо не узрев в нем ответа на главный вопрос — почему христианство?

Не имея намерений пересказывать различные научные исторические концепции, объясняющие крещение Руси (много информации можно почерпнуть, например, из интернет-лекций Клима Жукова, стоящего в целом на позициях диалектического материализма), остановимся на более интересующих нас в ситуации с фильмом политических моментах. Случайно ли в современном российском историческом кино «потеряли» народ и зачем нынешней власти вообще понадобился этот бессмысленный в историческом отношении опус?

Ответ на первый вопрос прост — про народ «забыли» в той же мере как о нем не помнит нынешняя российская власть, все более убежденная в своей непоколебимости за спинами многочисленных силовиков. Глядя на российские реалии после поражения массовых протестов 2011-2013 годов создается стойкая иллюзия, что российская история вершится в безликих кабинетах чиновников, силовиками в Украине и Сирии, идеологами патриотизма и государственного православия в СМИ. Точь-в-точь как она вершится в «Викинге» — без участия народных масс. И в этом смысле обывателю столь же трудно понять смысл российской политики, как невозможно ему объяснить различные зигзаги политики князя Владимира. Впрочем, и российскому чиновнику так же трудно понять восстание в Украине или недавние протесты в России — оттого так сильно они его и пугают.

Несмотря на отсутствие внятной исторической концепции, фильм тем не менее преследует вполне понятные идеологические цели, спекулируя на формальных аналогиях и якобы имеющих место исторических параллелях. Так, после просмотра фильма в течение первого получаса бесконечной циничной войны всех против всех, появление христианства в виде просветленной Ирины, жены Ярополка, преданного дружинника Федора, а также блистающего мощью корабля византийцев в водах Днепра выглядит как надежда на прекращение междоусобицы, распрей и насилия. Неизвестно, что именно авторы сюжета имели в виду — нынешние междоусобицы и войны, хаос 90-х в России, а может и классовую борьбу, из которых соткан современный мир, но послание авторов фильма очевидно: христианство — тот самый спасительный дух, который может примирить непримиримое.

Следующий политический момент фильма — утверждение, что только государственная модель, вытекающая из христианства, способна быть эффективным противовесом хаосу и разложению. Ни индивидуальное христианство Ирины, ни мученическое христианство Федора не решат стоящих перед обществом задач. Они могут быть решены только велением князя, установившем христианскую «суверенную мораль». По-видимому, этой логике должен соответствовать и царственный образ Христа, который и создается в последнее время насквозь прогосударственной РПЦ.

Последним и кульминационным политическим сюжетом в фильме, созданным больше для зарубежного применения («Викинг» показывается не только в России), стало прямое оправдание аннексии Крыма российскими властями в начале 2014 года. Путин в тот период предложил считать Крым сакральной родиной русского христианства, представив его аннексию чем-то вроде крестового похода, призванным восстановить «историческую справедливость». Вот всю эту президентскую чепуху и повторяет старательно сюжет «Викинга».

Подобные политические моменты в фильме либо более чем спорны, либо в корне ошибочны по причине недопустимости никаких прямых исторических аналогий. Одни и те же исторические события, перенесенные в другую эпоху, не просто меняют свой характер, но зачастую оборачиваются своей прямой противоположностью. Авторы фильма хотят показать, зачем современной России и современному миру христианство, но их доводы не работают. В X веке христианство было прогрессивной идеологией, потому что своей индивидуальной направленностью прямо восставало против родоплеменных отношений, переживающих долгий период распада в варварских народах. Христианство несло более высокую культуру, зачатки науки и письменности, лучшие образцы античной философии. Принятие христианства означало вовлечение в орбиту высокоразвитого на тот момент общественного устройства, принятие государственности.

Очевидно, в XXI веке всего этого попросту нет. Христианство, как и любые другие мировые религии, является идеологией, используемой правящими классами для подавления прогрессивных идей, прежде всего левых, социалистических. Христианство никак не может противостоять новому хаосу — хаосу рыночного производства и потребления, конкуренции, растущей нищете и безработице. Государственное же использование религии в условиях накопленных обществом классовых противоречий неизбежно превращается в механизм общественного террора, чему мы являемся прямыми свидетелями.

Нет ничего прогрессивного и в аннексии Крыма, пусть и прикрытого христианскими фетишами. Исключив население региона из революционного процесса в Украине, не создавая реальных условий для его индустриализации, социального развития, российская власть лишь помогла силам контрреволюции в лице Порошенко и действующего кабмина Украины обуздать революционную ситуацию в стране, направить ее в сторону гражданской войны, выгодной как Путину, так и правящему классу Украины.

Бессмысленно пытаться отыскать спасение в ситуации тысячелетней давности. Крещение Руси не было одномоментным и простым процессом даже тогда, тысячелетие назад, сопровождаясь немалым насилием и жертвами, итогом которых стал путь византийской деспотии. В нынешних же условиях «христианизация» после культурных, научных и социальных достижений советского периода может осуществляться только через грубое и невежественное насаждение, не предотвращая, а скорее предрешая еще больший упадок и загнивание общества.

Глупость ситуации еще и в том, что все это предлагается осуществлять в условиях, когда есть реальная альтернатива в виде социалистической модели устройства общества. Если уж проводить исторические параллели, то социализм в XXI веке с равными возможностями для всех людей, экономическим базисом в виде общественной собственности на средства производства, планированием хозяйственной деятельности и контролем со стороны широких масс трудящихся и есть современный прогрессивный аналог Крещения.