Чудо-бизнесвумен

Фейерверк спецэффектов, скрывающий интеллектуальную и смысловую пустоту — давно уже фирменный прием масскульта. Но авторы и авторки недавно вышедшей на экраны «Чудо-женщины» явно решили поиграть с модной темой феминизма. Вышло натянуто. И если отсутствие главного героя и бенефис главной героини — женщины-воительницы — еще может добавить фильму плюсов в глазах зрителя за прогрессивность, то сюжетные времена и эпохи «жмут» героиню сильнее, чем корсеты викторианской эпохи. При этом фабула повествования процентов на восемьдесят списана с марвеловского «Первого Мстителя», с заменой чрезмерно маскулинного Капитана-Америка на обаятельную амазонку, Второй мировой на Первую и еще кое-каких деталей.

Отношение создателей фильма ко всему сюжету и смыслу действий главной героини отлично иллюстрирует один из «юмористических» эпизодов: Диана, застрявшая во вращающихся дверях с мечом и щитом. Зачем же было так унижать профессиональную военную? Ни один воин в мирной обстановке не разгуливает по городу с обнаженным мечом в руках, неловко соображая, куда бы его деть. Меч носят в ножнах — и античным героям и героиням это тоже было прекрасно известно.

Немного мифологии

Один из интернет-комментаторов заметил, что завязка «Чудо-женщины» отличается продуманной мифологией. Но в действительности сказать такое мог только человек, слабо знакомый с канонической греческой мифологией.

Главный злодей фильма, Арес, хотя и был нелюбимым и весьма задиристым сыном Зевса, не отличался, с точки зрения классической традиции, большой силой относительно других богов. В битвах ему неоднократно доставалось как от других богов (например, от Афины), так и от смертного Геракла. Допущение, сделанное авторами комикса, на котором основан фильм, что такое слабое божество могло в одиночку расправиться со всеми олимпийцами — более чем сомнительно.

Мифологический Арес — кровожадное божество, воплощение войны ради самой войны. В «Чудо-женщине» же Арес выступает в амплуа эдакого радикального эколога, стремящегося очистить землю от людской заразы, так некстати выведенной в пробирке Зевсом-экспериментатором.

Но самое интересное, что реальная мифологическая традиция считает амазонок... дочерьми Ареса, хотя и расходится в версиях, рождены ли они от нимфы Гармонии или богини Афродиты. Непонятно, зачем Зевсу (как в фильме) назначать хранительницами мира и жизни воинственное племя, рожденное от его самого нелюбимого сына и находящееся в весьма напряженных отношениях с греками. Напомним: мифологическая традиция говорит о столкновении Геракла с амазонками из-за пояса Ипполиты, а троянский цикл относит их к союзницам троянцев — врагов ахейцев.

В реальности, вероятно, греческий миф об амазонках отражает следы контактов греков с кочевыми племенами с сильными пережитками матриархата. Во всяком случае, у современных археологов находки женских погребений с оружием и явными атрибутами вождей — не такая уж редкость. Сам греческий корень имени «Ипполита» как бы намекает на ее положение конного воина.

Таким образом, мифология в фильме не только не продумана, но и наоборот — поставлена с ног на уши. Но оставим в покое авторов комикса и художников-сценаристов, которые всю жизнь «так видят». В конце концов, Громовержец действительно канул в вечность вместе с античной Элладой, а поклонников Марса/Ареса и до наших дней меньше не стало.

Если все же подниматься до философских обобщений и действительно попытаться хоть какой-то нитью связать древнегреческую мифологию с Первой мировой, то Арес был бы не более чем игрушкой в руках божества, которое со времен Эллады приобрело необычайное могущество — Гермеса/МеркурияБоги-покровители торговли, ловкости, красноречия, дающие прибыль и процветание в коммерции.

Бог за кадром

Историю, как водится, пишут победители. И DC Comics, как представители англо-саксонской культуры, показывают англо-американские войска само собой разумеющимся воплощением добра — то есть уже затасканных «свободы и демократии». Их германские противники выписываются иррациональным воплощением зла, которое сражается из чистого упрямства — и только чарами злобного бога это можно хоть как-то объяснить. Храбрая амазонка Диана не задумываясь принимает на веру объяснения американского пилота и по совместительству секретного агента — и сразу же встает, разумеется, на сторону победителей.

Злодеяния Ареса очевидны: мировая война длится четыре года; ее масштаб трудно вместить в сознание выходицы из античности с ее теплыми ламповыми открытыми сражениями и для которой слова «линия фронта» эпохи позиционных войн представляют какой-то оксюморон. Но вот проделки Гермеса остаются вне всякого внимания авторов фильма. А ведь все дело именно в них.

Первая мировая стала своего рода «разрывом реальности», внезапным кошмаром поколения, выросшего на идеалах бесконечного прогресса. Но этот прогресс шел на капиталистической почве. Все технические достижения: телеграф, электричество, паровые машины, пароходы, железные дороги — все было поставлено на службу вновь образованным предприятиям и корпорациям и их стремлению к получению прибыли. Бесконечно усилившееся производство требовало соответствующих объемов рынка сбыта и сфер помещения умножавшихся капиталов.

К концу XIX века практически вся планета оказалась поделена между «великими державами». И только чудом и древней магией Зевса можно объяснить, что ФемискираСтолица царства амазонок, согласно греческой мифологии и римским раннеисторическим источникам. Уже к расцвету Римской империи город перестал существовать. Здесь — как страна амазонок из фильма. осталась в стороне от этого процесса великого дележа и колониальных завоеваний.

Но проблема в том, что Германия с ее высокоразвитой и высокоорганизованной промышленностью и предприимчивым капиталом явилась на этот праздник слишком поздно, когда мир был почти уже поделен. Германский капитал отчаянно пытался потеснить конкурентов на мировых рынках. Военный и, что не менее важно, торговый флот рос быстрыми темпами — и конкурентов охватило жгучее беспокойство. Вопреки фантазиям теоретиков того времени, мирного слияния конкурирующих монополий в одну мега-корпорацию не произошло. Никто не хотел уступать. И тогда Гермес вызвал к жизни Ареса.

Случайный теракт в далеком Сараево обрушил давно нараставшую лавину. И к тому моменту, когда подбитый аэроплан летчика из «Чудо-женщины» плюхнулся в чистые античные воды, весь мир четыре года полыхал в огне, чтобы решить, чьи товары пойдут на рынки Каира, Багдада и Буэнос-Айреса и в чьи банки понесут свои деньги вкладчики от Кейптауна до Сингапура.

Однако, как саркастически писал когда-то Михаил Покровский:

К сожалению, героиня встретилась явно не с теми людьми, кто мог бы доходчиво объяснить истинные причины войны.

«Четыре года длился бой»

Боевая химия была лишь одной из многих страшных «новинок», которыми промышленность снабдила военных в начале XX века. Сверхтяжелые снаряды, разрушавшие бетонные укрепления и обращавшие местность в «лунный пейзаж», пулеметы, скорострельные винтовки, танки, аэропланы, подводные лодки — все эти средства истребления унесли гораздо больше человеческих жизней, чем отравляющий газ.

Героиня фильма, поднимая солдат в атаку, берет на себя роль живого танка — неуязвимой и быстроходной машины смерти, предназначенной для прорыва обороны противника. Но к 1918 году французская и английская промышленность уже изготовили в достаточном количестве таких машин, чтобы давить ими германских солдат и без помощи бесстрашных амазонок.

Диана, «хранительница мира» по замыслу авторов фильма, на деле воплощает собой идею «молниеносной войны» — принуждения противника к сдаче решительным ударом в наиболее чувствительное место. Подобное решение характерно для всех масскультовских фантазий о супергероях: главное найти и победить местного суперзлодея — и вуаля, дело сделано, всеобщий мир обеспечен.

Но юмор истории в том, что таким же примерно манером мыслили и не киношные, а всамделишные генеральные штабы всех европейских государств, когда строили планы одним ударом победить противника и вернуть солдат домой «до осеннего листопада». Но вместо этого сошедшиеся миллионные армии, примерно равные по силе, принудили друг друга зарыться в землю на долгие годы «позиционной войны», когда за продвижение на километр, а то и на несколько сот метров приходилось расплачиваться жизнями тысяч, иногда — десятков тысяч солдат.

В этих условиях боевая химия стала одной из попыток вырваться из «позиционного тупика» — сравнительно быстро прорвать вражеский фронт. На роль отравляющего вещества был избран хорошо знакомый ученым-химикам и широко применявшийся в промышленности хлор. И научными «отцами» первой эффективной газовой атаки под бельгийским Ипром в 1915 году, стоившей жизни и здоровья тысячам солдат, были не какие-то безумные ученые-фанатики, а вполне себе добропорядочные берлинские профессора-химики Фриц Габер, Джеймс Франк, Густав Герц и Отто Ган. Уже после войны Габер и Ган получили Нобелевские премии за достижения в области химии, никак не связанные с оружием массового поражения. Гермес и тут пришел на выручку Аресу. Кстати, к моменту действия фильма газ широко применяли обе стороны, а не только Германия — летом 1918 года, отражая наступление Антанты, получил химические ожоги небезызвестный Адольф Гитлер, бывший тогда ефрейтором кайзеровской армии.

Справедливости ради — сцены в локации «фронт» одни из самых сильных в фильме, потому что сквозь яркую обертку комикса просвечивает кусочек исторической правды. Изувеченные поля Фландрии, покрытые воронками, наполненными водой, смертью и безысходностью, поверх которых солдаты — одетые в шинели трудящиеся — четыре года глядят друг на друга через прорези прицела, потому что правители назначили их врагами. Введение в этот жуткий мир Ремарка и Барбюса полубогиню в сверкающем подобии античных доспехов выглядит неуместной профанацией трагедии народов, заплативших миллионами жизней за неуемные аппетиты финансового капитала по обе стороны фронта.

Германия, даже с учетом союзников — Австро-Венгрии, Болгарии и Турции, экономически была все же намного слабее союза Франции, Англии, России, Италии и США. Уже к середине 1918 года страна действительно была предельно истощена. Не хватало ни материальных ресурсов, ни солдат, ни еды. На вопрос главнокомандующего пехотой Людендорфа, нельзя ли как-нибудь поднять дух масс, лидер правых социал-демократов Шейдеман откровенно ответил: Это вопрос о картофеле. У нас нет мяса и нам недостает ежедневно четырех тысяч вагонов картофеля. У нас вовсе нет жиров. Нужда слишком велика. Исторический Людендорф, конечно, был в определенном смысле типичным воплощением кадрового кайзеровского военного и позднее сотрудничал с нацистами на заре гитлеровского движения, но он не был кровожадным маньяком, каким его изобразили в фильме. Катастрофическое положение было для него вполне очевидно, и еще в сентябре 1918 года он настойчиво требовал заключения перемирия, утверждая, что армия не может ждать 48 часов. Если Людендорф какое-то время после этого еще и храбрился, то только в надежде выторговать у союзников более выгодные условия сдачи.

31 октября 1918 года выходит из войны Турция. 3 ноября капитулируют Австрия и Венгрия — единая монархия к тому времени уже распалась. Войска союзников, пользуясь австрийскими железными дорогами, завершают стратегическое окружение германской армии. Капитуляция гогенцоллернской монархии становится вопросом дней.

Принуждение германского империализма к миру не обошлось без примеров героизма и самопожертвования. Но оно не имеет ничего общего с безумными эскападами тайных агентов Америки и Британии. Такая версия вовсю раздувалась когда-то идеологами германских националистов, кричавших об «ударе в спину» германской армии — но истинность этих заявлений была примерно такой же, как когда современные российские националисты и ура-патриоты кричат об «ударе в спину» царской армии, якобы стоявшей «накануне победы» в Первой мировой.

Последнюю точку поставили германские матросы, солдаты и рабочие, измученные бесконечной войной, голодом и ложью кайзеровских властей. Вот как описывал события один из очевидцев:

Но Версальский мир, навязанный Германии союзниками, был столь несправедлив и ужасен, что сами американские дипломаты говорили, что он создаст восемнадцать поводов для новой войны в течение восемнадцати лет. Противоречия, порожденные капитализмом, никуда не исчезли. Пройдет не так уж много времени, и Гермес вновь призовет Ареса к себе на службу, чтобы обрушить на человечество страдания еще большего масштаба. Удар Дианы пришелся, таким образом, мимо цели.

Но и сама она, в конце концов, вполне вписывается в новый порядок после победы одних империалистов над другими: в финале мы видим ее в офисе крупной корпорации в образе типичной бизнес-леди. Сбывшаяся мечта буржуазного феминизма: женщина-воительница, всегда готовая сменить деловой костюм на панцирь для защиты новой империи.

Чудо-женщины

И все-таки чудо-женщины существовали. Но это были отнюдь не прекрасные амазонки в сверкающей броне. Первый шаг к окончанию войны сделали задавленные голодом и нуждой полу- а чаще и вовсе неграмотные работницы Петрограда. Именно с их демонстраций с требованиями хлеба и мира в феврале 1917 года началась Русская революция, в ходе которой пришедшие к власти большевики впервые бросили призыв массам трудящихся всех воюющих стран к демократическому миру без аннексий и контрибуций.

Чудо-женщиной была Роза Люксембург, одна из лидеров немецких левых социал-демократов, авторка «Накопления капитала» — одной из самых фундаментальных и самых спорных работ марксистской политэкономии. Один из современников писал, что с ней мало кто мог сравниться по энергии, по ораторскому дару, политическому темпераменту и громадному моральному авторитету... среди вообще всех существовавших в то время политических партий Германии. Она самоотверженно боролась против империалистической войны и в лицо называла «гниющим трупом» правую социал-демократию, продавшуюся правительству и помогавшую толкать рабочих в мясорубку войны против таких же трудящихся. Она прошла кайзеровские тюрьмы и была зверски убита германскими офицерами после подавления восстания в Берлине в январе 1919 года.

Фильм делает из амазонки-полубогини бизнес-леди. Но жизнь знала и обратные превращения. Лариса Рейснер — светская львица «Серебряного века» и любовница Николая Гумилева позднее напишет о себе:

... Бреди же в глубь преданья, героиня.... Пастернак, конечно, большой поэт, но «брести» — это не про нее. Журналист, военный разведчик, дипломат, комиссар Морского генштаба... Лариса Рейснер не брела — она летела по жизни, по крайней мере в тот ее период, который начался в 1917 году. Вернее, летела сама жизнь, в которой она наконец отыскала свое место. Лев Троцкий, тоже не обделенный литературным талантом, был гораздо более точен: ...промелькнула огненным метеором на фоне революции.

Ее книгу «Гамбург на баррикадах» позднее запретит германский генштаб, увидев в сборнике очерков пособие по вооруженному восстанию. И золото с кружев гумилевских брабантских манжет и сами ее манжеты отпадут и сгорят в беспощадном огне Гражданской войны. Она уже раз и навсегда сделала свой выбор. Ее мир полон новых героев — этих моряков, докеров, голодающих детей и женщин, живых и павших в бою за лучшее будущее. И те рабочие, та молодежь и женщины, кто придет после — будут сравнивать себя с ней и другими из прошлого поколения, чтобы сделать еще один шаг вперед — к победе.

Она тоже была из породы чудо-женщин. Хотя стрелять, кажется, так и не научилась.

Капитализм делает из женщин очередные винтики производственного механизма, при этом силясь ограничить их самостоятельность патриархальной традицией. Но он же, против воли объединяя работников в процессе отчужденного производства, помогает преодолеть становящиеся все более тесными рамки традиционной семьи. Сама жизнь толкает к борьбе за социальные и политические права, и войны и революции порой служат великими ускорителями этого процесса.

Их было много, этих подлинных чудо-женщин, как вписавших свои имена в историю борьбы за лучшее будущее человечества, так и оставшихся безымянными.

Не боги рождают чудо-женщин. Их рождает Великая социальная революция.