Празднование очередной годовщины «Победы в Европе» (Дня победы) всегда ставит в центр внимания жертвы, принесенные военнослужащими — мужчинами и женщинами — во имя освобождения Европы из тисков фашизма.
Помимо этого, обычно делается акцент на ужасах войны, концентрационных лагерях и этнических чистках. Но что, как правило, игнорируют мейнстримные медиа, так это вопрос о роли рабочего класса оккупированной Европы в изгнании фашистов на завершающих этапах войны.
Приватизация Победы (Вместо предисловия)
Памятные даты, связанные с событиями Второй мировой, традиционно сопровождаемые очередными ура-патриотическими шоу с военными парадами, торжественными речами и дежурными возложениями цветов к памятникам, столь же традиционно используются почти всеми политическими силами в своих интересах. Российская буржуазия и ее политические ставленники борются с «фальсификаторами истории», оправдывая легитимность послевоенного «статус-кво», а значит — свое право на определенные «сферы влияния», т.е. долю рынков и соответствующие прибыли, вытекающие из положения «России — правопреемницы СССР».
И что с того, что давно уже нет на свете государства, которое вело и выиграло эту войну. В области идеологии капитал вообще редко выступает в своем собственном обличии. Он неизменно борется за демократию и права человека, право на самоопределение и территориальную целостность, принуждает к миру, восстанавливает историческую справедливость и делает тысячу других не менее прекрасных вещей.
В России давно уже произошла «приватизация победы». Память о погибших, красные знамена победы, перечисление подвигов и героических событий — все это, подобно созданным трудом советских людей заводам и другой промышленной инфраструктуре стало источником прибылей и идеологическим прикрытием аппетитов воскресшего российского империализма. Российский же режим фальшивыми красными флагами и лозунгом «денацификации» прикрывает сегодня захватническую войну против Украины, производя при этом на захваченных территориях такие насилия, грабеж и депортации, которые больше подошли бы гитлеровским захватчикам. Что и не удивительно, ибо цели войны диктуют и ее методы.
А раз так, для защиты прибылей и сфер влияния российских олигархов сгодится все, в том числе и Сталин. И вот уже в российских фильмах, исторических и псевдо-исторических литературных работах вновь появляется знакомый образ «эффективного менеджера-генералиссимуса» с трубкой, усами и в маршальском кителе — строгого, но иногда справедливого, твердо и цинично отстаивающего интересы правящей клики, что весьма импонирует нынешней буржуазно-чиновничьей элите. Погрязшая в роскоши и казнокрадстве, она усиленно косплеит свою предшественницу — советскую бюрократию, мысленно примеряя на себя ее маршальские мундиры и ордена с бриллиантами и недвусмысленно намекая трудящимся, что неплохо бы и им также туго затягивать пояса и проявить такой же военный героизм ради защиты родины. А уж щедро оплаченная из государственного бюджета — то есть деньгами, отобранными у тех же трудящихся — пропаганда позаботится о том, чтобы рабочие и солдаты поменьше задумывались о том, из каких классов и социальных сил эта родина состоит.
Но и по другую сторону, в страхе перед загребущими руками российского империализма правительства стран, зажатых между европейским молотом и российской наковальней, впадают в своеобразный политический фетишизм и пытаются вести войну не только с путинским режимом, но и с памятниками, вводят полицейские запреты «тоталитарной» советской символики и идеологии. Общественное сознание тем самым пытаются увести от того простого факта, что пока трудящиеся воюют, теряя кто родных, кто дома, кто работу, кто жизни, за их спиной олигархи продолжают подсчитывать миллионы и миллиарды долларов прибылей на военных заказах.
«Ленд-лиз», «национально-освободительная война», «война за демократию» — все хорошо знакомые по двум мировым войнам слова воскресают, чтобы в очередной раз в них можно было утопить растущее массовое недовольство урезаниями социальных бюджетов, повышением пенсионного возраста, ростом цен и прочими неолиберальными «прелестями». Все правящие классы наконец-то на короткий миг обретают национальную идею, позволяющую события давно окончившейся войны использовать в сегодняшних интересах.
Вырванная из общего хода истории XX века, из череды капиталистических кризисов, революций и контрреволюций, война превращается в абстрактную битву со вселенским злом, в нечто вроде поединка светлых и темных сил или войны против властелина фашистского кольца. А это уже не история, это — миф или набор мифов.
Для России национально-освободительный смысл 9 мая давно уже был опошлен, а сегодня еще и окончательно втоптан в грязь гусеницами российских танков, утюжащих Украину, ведь, как говорил Маркс, «не может быть свободен народ, угнетающий другие народы». Но у этого дня есть и другой — классовый — смысл, чаще всего уходящий на второй план, потому что для всех: либералов, националистов и сталинистов пролетариат и его организации, как правило, не существуют как независимая политическая сила. Но рабочий класс далеко не был политическим трупом в Европе 1945-го. Да, в отличие от Первой мировой, вторая не завершилась таким откровенно революционным путем, но и на событиях весны 1945 лежит мощный отпечаток действий и настроений рабочего класса. И никогда не будет лишним вспомнить эту часть правды о Второй мировой, ее причинах, реальных последствиях и упущенных возможностях.
Лев Сосновский
Рабочее сопротивление
Победа была завоевана ценой огромных жертв. Было убито около 40 млн. солдат и мирных граждан. Только один Советский Союз потерял около 27,5 млн. чел. Заигрывание правящего класса с фашизмом в конце концов привело к тому, что значительная часть Восточной Европы попала под влияние СССР, а капитализм и земельная собственность на этих территориях были уничтожены.
На Западе промышленность рухнула под бременем причиненных войной разрушений. По всей Европе прокатилась волна массовой миграции — демобилизованных солдат, возвращавшихся домой рабочих и беженцев — порождавшая политическую нестабильность. Повсюду отмечались недостаток продовольствия, безработица, бездомность и нищета.
Однако, по мере продвижения союзных войск вглубь Германии, они внезапно для себя стали сталкиваться с фактами захватов заводов и шахт профсоюзными и рабочими комитетами, изгонявшими СС-совских саботажников. И первой реакцией союзников стал запрет этих антифашистских комитетов! Тем не менее, сила рабочих комитетов означала, что требования национализации предприятий Круппа и другой военной индустрии получили широкое распространение.
Например, в 1946 г. на специальном референдуме в Гессене 71% проголосовал за национализацию промышленности. Шокированный командующий американскими войсками тут же наложил вето на результаты референдума.
Однако, возродившиеся Коммунистическая (КПГ) и Социалистическая (СДПГ) партии в ответ на выдвинутые рабочими требования национализации промышленности обе призвали к необходимости реставрации капитализма. Позиция этих партий оказалась даже менее радикальной, чем у христианских демократов, требовавших широкой национализации и даже частично отказа от капитализма в качестве гарантии против возрождения фашизма.
В 1947 г. стачечная волна с требованиями национализации промышленности охватила промышленную Рурскую область. На пике забастовки число участников достигало 350 тыс. человек. В ответ американские оккупационные власти пригрозили урезать продовольственное снабжение и ввести военное положение. Спасти ситуацию союзническим властям удалось только при помощи руководства профсоюзов и КПГ, удержавших рабочих от дальнейших действий. Смягчить конфликт удалось при помощи улучшения поставок продовольствия, прекращения демонтажа предприятий и учреждения оккупационными властями «рабочих советов», имевших право вести переговоры по поводу зарплат и условий труда.
Во Франции и Италии финальные дни войны ознаменовались волной массовых забастовок рабочих в поддержку требования взятия власти рабочим классом. И это стало одной из главных проблем для оккупационных властей стран-союзников. В конце 1943 г., после смещения Муссолини, итальянские рабочие индустриального Севера, все еще находившегося под контролем германской армии, организовывали забастовки и создали 15-тысячное вооруженное движение сопротивления. В результате всеобщей забастовки фашистское правительство маршала Бадольо было вынуждено признать созданные рабочими фабричные советы.
В марте 1944 на оккупированном Севере бастовали около миллиона рабочих. В Милане боссы в итоге даже были вынуждены оплатить рабочим дни забастовки! Наступившее в 1945 г. освобождение позволило рабочим-коммунистам и социалистам диктовать капиталистам свои условия. Около 2 миллионов человек вступили в Компартию.
Точно также во Франции около 50 тыс. вооруженных парижан — в основном жители рабочих районов — изгнали германских оккупантов, что вынудило союзников торопить генерала Де Голля с вступлением в освобожденный город, чтобы предотвратить провозглашение подконтрольного коммунистам правительства.
Движение Сопротивления опубликовало хартию с требованием национализации капиталистических монополий. Во многих регионах эти требования были приняты и многие компании были взяты под контроль рабочими комитетами. На первых после освобождения выборах во Франции в октябре 1945 г. Компартия получила 26,1% голосов, Соцпартия — 24,8%, что в сумме составляло большинство. Более того, в первое время большинство рабочих были организованы в профсоюзы.
В концентрированном виде страхи капиталистов по поводу последствий коллапса нацистских режимов нашли свое отражение в журнале «the Economist» от 1 декабря 1945 г.:
Коллапс „Нового порядка“ придал Европе огромное революционное ускорение. Все это стимулирует неопределенный и неустойчивый, но тем не менее радикальный и социалистический импульс в массах. Ясно, что каждая программа, с которой каждая группа Сопротивления в Европе выходит из подполья, содержит требования национализации банков и крупной индустрии; под подобными программами стоят подписи всех партий — от христианских демократов до социалистов и коммунистов
Эндрю Глин. Перспективы капитализма после Второй мировой
В странах-победительницах — Британии и США — рабочий класс требовал вознаграждения за победу над фашизмом. Более того, было широко распространено настроение, что не должно быть возврата к нищете и безработице, бывшим характерными чертами капитализма между двумя мировыми войнами.
В 1946 г. в США профсоюзы инициировали мощную забастовочную волну за повышение зарплаты и улучшение условий труда.
В Британии лейбористское правительство Эттли было буквально внесено во власть и вынуждено создавать «государство всеобщего благоденствия» и проводить национализацию основных отраслей промышленности — угольной, энергетики, металлургии, железных дорог и т.д. Правда, национализировались в основном предприятия, требовавшие значительных капиталовложений или находившиеся на грани банкротства.
Наиболее прибыльные же предприятия оставались в частных руках. Ослабленный класс капиталистов пока еще не имел возможности противостоять широкой национализации, но лейбористское руководство и лидеры профсоюзов и не намеревались что-либо делать для ликвидации капитализма.
Сталинизм
Поскольку измученные войной солдаты армий США, Британии и их доминионов отчаянно стремились вернуться домой, для революционного рабочего движения в этот период определенно существовала возможность опрокинуть капитализм. Однако Сталин, контролировавший коммунистическое движение, достиг с Черчиллем и Рузвельтом
Процесс циничного торга по поводу соглашения Черчилль позднее описал в своих мемуарах. Чтобы сохранить себе свободу действий в Греции, британская сторона предложила Сталину взять под контроль Болгарию и Румынию и обеспечить ему 50% влияния в Югославии. «Наступила небольшая пауза. Затем он [Сталин] взял в руки синий карандаш, поставил на бумажке большую галочку и передал обратно нам [Черчиллю и Идену]... Бумажка с записью лежала посередине стола. Наконец, я сказал: „Не сочтут ли несколько циничным, что мы в такой... бесцеремонной форме покончили с вопросами, имеющими столь важное значение для миллионов людей? Давайте сожжем эту бумажку“. „Нет, сохраните ее“, — сказал Сталин».
Как вспоминал советский журналист Семен Ростовский, более известный под своим литературным псевдонимом — Эрнст Генри, — позднее Сталин не менее цинично подтвердил существование подобного соглашения генералу Де Голлю: «6 декабря 1944 г., накануне капитуляции войск ELAS (Национально-освободительная армия) перед английскими интервентами, Сталин, беседуя с Де Голлем, на вопрос о положении в Греции сказал: „До Греции наши войска не могли дойти, так как мы обычно не ведем наступление по расходящимся линиям. В Греции находятся английский флот и английские войска. О Греции нужно спрашивать англичан“».
Во Франции, несмотря на слабость класса капиталистов и огромное влияние Коммунистической партии (КПФ), революции не произошло. Поскольку приоритетом для Сталина было сохранение собственной власти, он всячески стремился к сохранению альянса с Британией и Францией. По этой причине коммунистические партии получили распоряжение подчиниться буржуазным партиям и их лидерам вроде генерала Де Голля. Вернувшийся в конце 1944 г. во Францию лидер коммунистов Морис Торез распорядился приостановить забастовочное движение. Вместо ожидавшегося многими взятия власти, КПФ достигла соглашения с Де Голлем о разоружении своих партизанских отрядов и в обмен на это получила два места в так называемом «правительстве национального единства», проводившем безжалостную империалистическую политику во Вьетнаме, Алжире, Мадагаскаре и т.д. Как только волна забастовок и рабочего движения пошла на спад, капиталисты в 1947 г. выкинули представителей КПФ из правительства.
Как справедливо отмечал Троцкий еще в марте 1939 г.:
ЛевТроцкий
Всякое соглашение кремлевской клики с иностранной буржуазией немедленно направляется против пролетариата страны, с которой заключается соглашение, как и пролетариата СССР. Бонапартистская шайка Кремля не может уже жить иначе, как ослабляя, деморализуя, подавляя пролетариат всюду, куда дотягиваются ее руки.
Греческая трагедия
Только в Греции компартия (КПГ) сделала попытку побороться за власть, когда британские власти спровоцировали гражданскую войну, попытавшись разоружить контролировавшуюся коммунистами Национально-освободительную армию — ELAS.
Пока король и марионеточное подконтрольное британцам правительство пребывали в изгнании в Каире, простой народ продолжал сражаться. Нацистские оккупационные силы испытывали огромные трудности, пытаясь подавить народное сопротивление. Неоднократно им приходилось сталкиваться с мощным и героическим сопротивлением населения Афин и других городов, не считая массового партизанского движения.
Сопротивление сосредоточилось вокруг ушедшей в подполье КПГ, которая организовала ЕАМ — широкое антифашистское движение сопротивления, с несколькими либеральными политиками во главе, игравшими скорее декоративную роль. Рабочие, крестьяне и даже часть среднего класса отказывались от своих традиционных лидеров и шли к ЕАМ.
Страна с и без того наименьшим душевым доходом в Европе страдала от голода — в 1941-42 гг умерло около 260 тыс. чел. — и гиперинфляции: к 1944 г. килограмм хлеба стоил 122 млн. драхм. Поднималась волна ненависти к СС-овцам, коллаборационистам и продовольственным спекулянтам.
К 1944 г. численность КПГ выросла до 450 тыс. чел., а ЕАМ — почти до 2 млн. чел.: четверть всего населения страны; а партизанская армия ELAS из горстки бойцов, которую она представляла в 1942 г., выросла до 75 тыс. и освободила 27 из 31 греческих провинций. Смелые действия ELAS перерезали линии снабжения армии Роммеля и сковали в Греции 300 тысячную оккупационную армию, оказав тем самым влияние на битву под Сталинградом, возможно, изменившую весь ход войны.
ELAS, была, возможно, самой успешной партизанской армией в Европе. Крестьяне оказывали партизанам полную поддержку, несмотря на жесточайшие репрессии со стороны нацистов, включая уничтожение деревень вместе с жителями.
Не менее героическим было и сопротивление рабочих в городах. Оккупанты неоднократно терпели поражение в стычках с большими массами безоружных рабочих. Когда в 1943 г. была объявлена «гражданская мобилизация» — сбор мужского населения для отправки на рабский труд в Германию — десятки тысяч афинских рабочих с одними палками в руках атаковали Министерство труда. Волна за волной, перешагивая через убитых, люди шли на немецкие пулеметы, пока, в конце концов, не разоружили охрану и не взяли министерство штурмом. Списки отправляемых в Германию были сожжены, а нацистам пришлось отказаться от своих планов.
Несмотря на все репрессии, аресты, расстрелы сотен и отправку в концлагеря тысяч членов рабочей милиции, борьба не была окончательно подавлена. В последние дни оккупации Афинский пролетариат вновь восстал и организовал всеобщую забастовку, ускорившую падение нацистского режима.
Чтобы разоружить и подавить партизан, Британскому, а затем и американскому империализму понадобились годы ожесточенной гражданской войны, в ходе которой применялись технические «новинки», позднее широко использованные в Корее и Вьетнаме: уничтожение деревень, напалм, дефолианты и т.д.
Сталин же «услужливо» закрыл восточную границу Греции, полностью отрезав рабочим все пути спасения от контр-революции.
План Маршалла
В 1947 г. американскому империализму, окончательно превратившемуся в капиталистическую сверхдержаву — поскольку британский империализм обанкротился и стоял перед лицом колониальной революции в своей разлагающейся империи — нашел способ подорвать развитие революционных движений в Западной Европе путем укрепления стабильности при помощи программы экономического восстановления, известной как «план Маршалла». За четыре года в разоренную европейскую промышленность было вкачано около $13 млрд. грантов и займов.
Многие из капиталистических институтов вроде МВФ, Всемирного банка, Соглашения о тарифах и торговле (GATT, предшественник МВФ), были учреждены непосредственно в послевоенный период для укрепления влияния империализма США на мировую экономику, чтобы предотвратить восстановление системы «свободной торговли», преследовавшей мировую экономику перед войной.
На защиту европейского капитализма были мобилизованы лидеры правого крыла рабочего движения Британии и США. Британская профсоюзная конфедерация (TUC) убеждала лидеров немецких профсоюзов принять меры против коммунистического влияния. Будущие лидеры СДПГ, такие как Вилли Брандт, направлялись в США для обучения в духе прозападной капиталистической идеологии.
В конце концов, революционная волна в Европе исчерпала себя, будучи блокированной политическим руководством рабочих организаций, послужившим передаточными ремнями для политики равным образом империализма и сталинизма.
В Западной Европе, где после коллапса нацизма установление новых военных режимов было невозможно, контр-революция приняла «демократическую» форму, то есть форму либеральной капиталистической демократии, поддерживаемой лидерами рабочих партий и опиравшейся на План Маршалла.
Восточная Европа — образование сталинистских государств-сателлитов
В отличие от Западной Европы, где социалистические революции откровенно саботировались сталинистами в угоду соглашательской политике по отношению к союзникам, в Восточной Европе события имели гораздо более противоречивый характер. В 1944-45 гг. Красная Армия прокатилась по Восточной Европе, положив начало крушению господства нацистов и коллаборационистов. Это дало толчок революционному движению рабочих и крестьян. Однако, сталинисты вовсе не намеревались идти до конца по пути социалистической революции, поскольку подлинное социалистическое общество положило бы конец господству привилегированной бюрократии.
Сталин не был заинтересован в победе независимых от него народных восстаний, и это стало одной из причин, позволивших нацистам подавить восстание в Варшаве в 1944 г. при невмешательстве Красной Армии.
В Восточной Германии, Чехословакии, Болгарии и т.д. антифашистские комитеты, рабочие фабричные комитеты и советы распускались советскими властями. Правительства этих оккупированных стран первоначально составлялись из представителей прежних социал-демократических и буржуазных партий. Ключевые министерства — армия и полиция — контролировались представителями компартий, для которых единственной реальной силой была Красная Армия.
В конце концов эти «правительства народных фронтов» были устранены и произведено «объединение» социал-демократических и коммунистических партий. Вновь образованные режимы стали отражением сталинистского СССР. Промышленность, значительная часть которой была вывезена в СССР в качестве «военных репараций» — в одной Восточной Германии на сумму около 15 млрд. ф. ст. — была национализирована, поскольку новые сталинистские режимы пытались опираться на рабочий класс против буржуазии.
Однако, в новых государствах не было ни намека на рабочую демократию. Многие подлинные революционеры оказались в тюрьмах вслед за социал-демократами, поскольку пришедшие к власти режимы перестали в них нуждаться. Причем, зачастую тюремщиками при них служили бывшие нацисты (См. Oscar Hippe. «...And Red is the Colour of our Flag»). С самого начала эти страны представляли собой «деформированные рабочие государства», то есть бюрократически управляемую плановую экономику при тоталитарном политическом режиме.
Отказ от мировой революции
Как неоднократно предупреждал Троцкий, антиреволюционная сталинская стратегия «социализма в одной стране» вела к политической деформации коммунистического движения в национальном и реформистском духе.
Защита СССР, то есть привилегированной бюрократии, и внешняя политика «мирного сосуществования» с империализмом означали отказ от мировой социалистической революции.
Коммунистический историк Эрик Хобсбаум соглашается, что позиция Сталина во время и после Второй мировой была направлена на подрыв революционного движения:
ЭрикХобсбаум
Там где действительно имели место коммунистические революции (Югославия, Албания, позднее — Китай), они произошли вопреки советам Сталина. Согласно некоторым воспоминаниям, Сталин настоятельно предлагал югославским коммунистам сохранить монархию, а в Британии в 1945 г. коммунисты были против разрыва с „военной коалицией“ Черчилля. Практически, как признавали коммунистические диссиденты, это был полный отказ от мировой революции. Социализм должен был быть ограничен территорией СССР и территорией, признаваемой в ходе дипломатических переговоров зоной его влияния, то есть в основном теми странами, которые были заняты Красной Армией в конце Второй мировой.
В качестве жеста доброй воли по отношению к империалистам Сталин в 1943 г. распустил Коминтерн, а в 1944 г. — Компартию США.
В результате сталинских маневров утверждение просоветских режимов в Восточной и частично в Центральной Европе и превращение США в сверхдержаву на Западе на целую эпоху предопределили существование «баланса ядерного страха». На смену кровавой войне в Европе пришла «холодная война».
Решающая роль плановой экономики
Несмотря на попытки союзников подорвать военную промышленность Германии при помощи бомбардировок и важную роль, которую сыграли поставки в СССР по ленд-лизу, именно рабочая сила и прочность плановой экономики СССР — несмотря на все бюрократические искажения — позволили превзойти германскую экономику и, в конечном итоге, сыграли решающую роль в поражении германской армии.
Что советский вклад в победу был решающим, подтверждается также и тем, что около 93% потерь германской армии и ее союзников пришлось на советско-германский фронт. Советский Союз — это была не Франция. Война превратилась в войну двух социальных систем. В Советском Союзе, где капитализм был уничтожен, плановая экономика продемонстрировала свой потенциал, несмотря на жестокую сталинскую диктатуру и бюрократическую бесхозяйственность.
В России существовало сильное и добровольное стремление защитить новое общество, возникшее в результате революции. Несмотря на огромный размах коллаборационизма, — численность разного рода «восточных» формирований, созданных нацистами, доходила до 1,5 млн. чел. — вызванный предвоенными преступлениями сталинской клики, большинство населения не хотело возврата к царизму и капитализму. И вскоре германские войска обнаружили, что солдаты Красной Армии не сдаются и готовы сражаться до конца. Уже в июле 1941 командовавший 4-й танковой группой генерал Гот доносил командованию вермахта:
Русский солдат сражается не из страха, он борется за идею. Он не желает возвращаться к царской эпохе. Он противостоит фашизму, который стремится уничтожить завоевания русской революции
Донесение Гота 13 июля 1941 г., Цит. по: Д. Гланц. Крах плана «Барбаросса». — М., 2015. — Т.1., с.170
Примерно в то же время и почти теми же словами об этом писал и Тэд Грант — один из самых дальновидных руководителей входившей в IV Интернационал британской RCP (Революционная Коммунистическая Партия):
ТэдГрант
Основываясь на том, что рабочие и крестьяне в России угнетаются бесконтрольной бюрократией, германские капиталисты, а в их лице и мировой империализм, вводят себя в заблуждение, думая, что можно победить русских рабочих и крестьян без больших усилий и жертв. Троцкий предупреждал, что владеющая умами германских и японских милитаристов идея, что люди в России только и ждут, пока армии микадо и Гитлера „освободят“ их, представляет собой фантастическую чушь. Капитуляции Сталина на протяжении последних двух лет укрепили германскую военную клику в этой уверенности. Однако, несмотря на разгром, учиненный бюрократией, основные завоевания Октябрьской революции все еще остаются: капиталисты не восстановили свои права собственности на средства производства. Поэтому массы, несмотря на все их отвращение к бюрократии, поднимутся на защиту этих завоеваний, подобно тому, как британский рабочий класс стал бы защищать свои профсоюзы против атак со стороны капиталистов, несмотря на свое отвращение к бевинам и ситриным.
Тэд Грант. Анализ социальных основ Советского Союза и почему мы должны защищать их — Workers’ International News, vol. 4 no. 8 (August 1941)
Сопротивление на захваченных территориях все время нарастало. Даже бюрократизированная плановая экономика позволила Советскому союзу провести эвакуацию промышленности — около 2500 предприятий было перемещено за Урал — и уже к концу 1942 г. в четыре раза превзойти Германию по объемам производства.
Фашизм — продукт капиталистической реакции
Существует пагубный миф, что немецкий народ несет «коллективную ответственность» за приход Гитлера к власти в 1933 г. и, как следствие, за мировую войну.
Фашисты никогда не составляли большинства среди германского рабочего класса. В июле 1932 г. нацисты получили на выборах 13 745 800 голосов (37,4%), в то время как взятые вместе СДПГ/КПГ — 13 242 300 (36,2%). В ноябре 1932 г. — на последних «свободных» выборах времен Веймарской республики — число голосовавших за нацистов уменьшилось почти на два миллиона и составило 11 737 000 (33,1%), в то же время небольшим сюрпризом стало количество голосов, поданных за СДПГ/КПГ — 13 228 000 (37.3%).
Первоначально нацисты формировали свое социальное движение из мелких лавочников, части среднего класса, крестьян и криминальных элементов рабочего класса (люмпен-пролетариата). Финансируемые крупным капиталом нацисты использовались как таран против рабочего движения. Это была последняя ставка в азартной игре, которую вел класс капиталистов, оказавшись перед лицом растущего кризиса капиталистической системы и угрозы социалистической революции.
Оказавшись у власти, нацисты уничтожили в стране все остатки демократии. Политические партии и профсоюзы были запрещены. Интересы среднего класса и крестьянства, составлявших социальную базу НСДАП, оказались преданы и установившийся режим принял характер военно-полицейской диктатуры.
Рабочий класс стал жертвой гитлеровского фашизма. Многие социалисты и коммунисты погибли в концентрационных лагерях. Опорой нацистов были громадные промышленные и финансовые корпорации вроде Тиссена, Круппа, ИГ Фарбен и т.д., чей страх перед социалистической революции придал им решимости использовать свою власть для эффективной организации фашистского переворота.
Только в 1944 г., когда Германский Рейх уже был накануне краха, часть правящего класса попыталась устранить Гитлера. Официальная история только этих реакционных генералов и политиков вспоминает как участников германского «сопротивления», но отнюдь не храбрых бойцов-социалистов и коммунистов, продолжавших борьбу в концлагерях и в подполье.
Например, в оккупированной фашистами Франции группа немецких солдат-антифашистов и французские сторонники 4-го Интернационала совместно издавали на немецком языке подпольной газеты «Рабочий и солдат». Отказываясь следовать сталинистской пропаганде с ее «Национальным комитетом свободной Германии», где «
И подобных примеров было не так уж мало.
Один из советских летчиков в своих воспоминаниях описал случай, когда разминировав упавшую на аэродром мощную бомбу, грозившую полностью вывести его из строя, «Саперы вывинтили взрыватель, из отверстия посыпался песок... Тогда они вытащили бомбу из земли ... разрядили ее и там, в песке, обнаружили маленькую фанерную бирку, на которой коряво, путая русский и латинский алфавит, кто-то написал: „Nemezkie Komunisti делают все, что mogut...“»
Другой случай привел в своих фронтовых дневниках поэт Семен Гудзенко:
СеменГудзенко
6 немцев жили в одной избе. Трое уехали. Трое пришли. Велели хозяйке закрыть плотно окно и двери. „Давай патефон“. „Ну, погибла“, — подумала старушка. Завели громкую пластинку. Они сели вокруг стола, вынули листочки бумаги и запели „Интернационал“. Пропели весь. Один пожилой прослезился. Встали и ушли. Она их больше не видала.
Но, из-за того, что Рейх был уничтожен не революцией немецких рабочих и солдат, а совместными усилиями западных союзников и сталинского СССР, вместо подлинной «денацификации» общества произошло включение бывших нацистов и лидеров правых партий, приветствовавших приход к власти Гитлера в 1933 г., в структуры управления как Западной, так и Восточной Германии. Кто же лучше бывших нацистов знал, как удерживать в подчинении рабочий класс?
Единый фронт
Мощный рабочий класс Германии мог предотвратить приход нацистов к власти. Его крупнейшие партии — СДПГ и КПГ — получали на выборах миллионы голосов, имели множество депутатов в парламенте, многочисленные партийные ячейки и поддержку в профсоюзах. Они даже организовали свою рабочую милицию, защищавшую рабочие кварталы от фашистских коричневорубашечников.
Тем не менее, Гитлер хвастался, что ему удалось прийти к власти без единого выстрела. Это стало возможным только потому, что, как предупреждала троцкистская оппозиция до 1933 г., лидеры и КПГ, и СДПГ, вместо того, чтобы объединять рабочий класс, раскалывали его.
Руководство КПГ следовало ультра-левой установке сталинского Коминтерна о наступлении так называемого «третьего периода», провозглашавшей, что СДПГ является партией «социал-фашистов». И хотя лидеры СДПГ действительно защищали капитализм, этого нельзя было сказать о рядовых членах партии.
В итоге, вместо проведения политики «единого фронта» с целью разгрома нацистов, КПГ продолжала вести борьбу с «главным врагом», т.е. СДПГ. Коммунисты даже договорились до того, что заявили, что их приход к власти после Гитлера неизбежен.
Точно таким же образом убаюкивала рабочий класс и СДПГ, заявляя, что Германия это не Италия (где у власти был фашистский режим Муссолини), и что Германия обладает слишком развитой культурой, чтобы допустить пришествие фашистского варварства.
Вместо того, чтобы готовить рабочий класс к решительному столкновению с капитализмом и его фашистскими бандами, они возлагали надежды по защите демократии на капиталистическое государство и парламент. Однако, когда количество голосов, поданных за нацистскую партию в ноябре 1932 г., резко уменьшилось, именно капиталистические партии настояли на назначении Гитлера канцлером Германии.
В январе 1933 г. нацисты и другие крайне правые партии организовали парламентский переворот, укрепивший власть Гитлера. Однако, даже в эти последние часы рабочее восстание с опорой на рабочую милицию могло бы иметь успех. Американский журналист и историк Уильям Ширер так вспоминал о событиях конца января 1933 г. в Берлине:
УильямШирер
Поговаривали о всеобщей забастовке. В воскресенье 29 января около ста тысяч рабочих собрались в Лустгартене в центре Берлина, чтобы протестовать против назначения Гитлера канцлером. Один из руководителей пытался связаться с генералом фон Хаммерштейном и предложить армии поддержку рабочих отрядов в случае, если Гитлера назначат главой нового правительства.
Но низовая инициатива не нашла поддержки у руководства. Призыва к сопротивлению не последовало ни со стороны руководства КПГ, ни СДПГ, в результате чего рабочее движение было разбито вдребезги.
PS
Рабочий класс ничего не должен буржуазным политиканам и бонапартам всех мастей — ведь именно он всегда сполна платил своим потом и кровью за их преступления и ошибки. Революция не всегда может предотвратить войну, но войны часто подталкивают вперед революции. Пусть даже не кончившись непосредственно революциями в Европе, май 1945 года все же нес в себе такой освободительный заряд, который, во-первых, не позволил уничтожить рабочее движение в Европе, а, во-вторых, позднее запустил по всему миру волну колониальных революций. Опрокинув старые колониальные империи, они, хотя и по-своему, позволили человечеству сделать шаг вперед по пути, который рано или поздно даст возможности покончить с капитализмом, а значит и с фашизмом, и со всеми войнами.
В основу этого материала легли вышедшие в разные годы публикации различных секций Интернациональной Социалистической Альтернативы о европейской ситуации финала Второй мировой и первых послевоенных лет.