В ходе своей истории рабочее и антикапиталистическое движение принимало различные формы, одерживало победы и терпело поражения. Всякое поражение рождало новые дискуссии о программе, тактике и методах борьбы.
С определённого периода на радикальном фланге движения возникают в различных формах идеи «пропаганды действием». При этом под действием понимаются шаги начиная от поджога или погрома символов и учреждений, которые символизируют господство несправедливой системы, и заканчивая убийствами людей, эту систему поддерживающих и получающих от её существования благо. У всех форм таких идей и основанных на них организаций есть немало общих черт. Ответить на вопрос об адекватности таких идей современному обществу можно взглянув на историю таких организаций.
Российская империя
В мировом левом политическом спектре второй половины 19 — начала 20-ого века российские радикалы оставили яркий след. Многие годы русский царизм лихорадочно догонял более развитые страны Западной Европы, в том числе в плане влияния на мировую политику. Это происходило на фоне экономической отсталости страны, где подавляющее большинство населения было занято в сельском хозяйстве, а уровень грамотности не превышал 30–35%. Время шло, дворянство всё больше разлагалось и беднело, а буржуазный класс был еще слишком слаб. Правящие элиты не находили той реальной опоры, которую имели западные монархии и республики в лице промышленников. Отсутствие поддержки со стороны экономически влиятельного и консолидированного социального слоя власть компенсировала за счёт постоянного совершенствования репрессивного аппарата — армии и полиции. Это было несложно сделать, заимствуя технологии и опыт более развитых стран. Для обеспечения разветвленной сети тайной полиции и прочих «силовиков» привлекали даже иностранные займы. Госаппарат российской монархии, включавший репрессивные органы, поднялся над всеми классами тогдашнего общества.
Одновременно в самом обществе шёл процесс образования новой революционной интеллигенции, получавшей идейную подпитку с Запада. Идеи рабочего движения, рождавшиеся и развивавшиеся в классовой борьбе (размах которой России того времени был абсолютно неведом), приходили сюда уже в готовом виде.
Обилие мыслей и концепций, вкупе с крайней сложностью их применения в российской действительности, порождало в части интеллигентской среды разочарование. Возникали различные «самобытные» теории вроде «русского социализма» или «теории малых дел». Та же часть интеллигенции, что не утратила революционного пыла, глядя на то, как столп самодержавия всё выше поднимается над населением страны, пришла к идее о возможности свалить его при помощи взрывчатки. Это расхождение в интеллигентских кругах в 1879 году привело к окончательному расколу народнического движения на две организации — «Чёрный передел» и «Народная воля».
Опыт «Народной воли» целиком отражает повторявшийся и позже опыт организаций, берущих на вооружение индивидуальный террор как средство борьбы. Попытки покончить с тиранией, физически устранив её опоры (жертвы наиболее успешных атак народовольцев — руководитель жандармерии, харьковский генерал-губернатор и глава тайной полиции), а если получится, то и самого тирана (в 1881 году боевиком-народовольцем был убит император Александр II) оказались провальными. Конечно сам по себе провал политики революционной организации не означает абсолютной неверности всех её идей и принципов. Однако если повнимательнее изучить ход развития «Народной воли», то станет ясно, что в данном случае дело обстоит именно так.
«Народная воля» была отнюдь не маргинальной организацией. На пике активности в ней состояло около пятисот человек. Всего же по делам, связанным с участием в деятельности организации, подверглось преследованию более 8 тысяч человек. Подготовкой и осуществлением терактов за всё время существования организации занималось около 40 человек, в основном члены исполнительного комитета и близкие к ним люди. Но несмотря на то, что организация выступала за «народную революцию» и именно в «народе» видела главную созидательную силу будущих перемен, она вошла в историю именно как организация террористов. Сравнительно небольшой кружок наиболее решительных «героев» подмял под себя довольно внушительную членскую базу, вместе с её внутренней демократией и программой, а наступивший позднее кризис этого кружка стал кризисом всей организации. В будущем подобный путь пройдут многие организации, взявшие на вооружение индивидуальный террор в качестве даже лишь одного из методов борьбы.
Прямой преемницей идей революционного народничества и русского крестьянского социализма стала возникшая в начале 20-ого века Партия социалистов-революционеров. 2 апреля 1902 года её Боевая организация впервые громко заявила о себе убийством министра внутренних дел Сипягина. Начиная с 1903-го, с приходом Евно Азефа, организация приобретает всё более отлаженную структуру, вырабатывает чёткие методы конспирации и действия. Успешно осуществляются «казни» харьковского и уфимского губернаторов, ещё одного министра внутренних дел (фон Плеве) и даже великого князя и московского градоначальника Сергея Романова. Казалось бы, вот он — успех метода. Для полной победы не хватало только убить царя, к чему было предпринято несколько попыток. Сокрушительный удар пришёл оттуда, откуда его меньше всего ждали. Глава организации Евно Азеф оказался двойным агентом. Ранее всякий раз когда его подозревали однопартийцы, он успешно защищался своими «подвигами» по боевой линии, а после окончательного разоблачения выдал Охранному отделению полиции всех первых лиц партии и самых опытных боевиков. Позднее выяснилось, что по его сигналу был ранее арестован и предыдущий лидер Боевой организации Гершуни.
Эсеры, попадая под удары критики со стороны марксистов, не уставали подчеркивать в своей пропаганде, что нападения на отдельных представителей режима они рассматривают не как основной, а как дополнительный метод борьбы, применяемый наряду с агитацией, пропагандой и стремлением к мобилизации масс. На деле же, как и у народовольцев, всё выходило совсем иначе. Боевая организация на пике своей эффективности представляла собою группу из примерно 30 человек, в деятельность которой не имели права вмешиваться другие члены партии. Группа подчинялась напрямую Центральному комитету; одновременно Гершуни, а затем и Азеф сами являлись членами ЦК, причём за свои «боевые заслуги» неизбежно завоевали настолько серьёзное влияние, что де-факто Боевая организация подчинялась уже только самой себе. История с подчинением партии своей боевой группе повторилась, а её нелепый крах в результате провокации оказался ударом по всей партии, оправиться от которого оказалось крайне непросто.
Окончательный ответ на вопрос об эффективности тех или иных методов борьбы дал опыт последовавшей русской революции. Этот опыт, опыт большевиков, наглядно продемонстрировал, что может сделать организация, всю свою историю учившаяся пропагандировать, агитировать, организовывать и мобилизовывать массы, а не подменять их миссию точечными ударами одиночек. Рабочий класс Российской Империи поднялся, движимый четкой программой и тактикой, а не убийством очередного чиновника руками очередного террориста.
Ирландия
К концу шестидесятых годов экономические условия в Европе и мире изменились настолько, что слабеющей в военном отношении Великобритании уже не было смысла удерживать под прямым контролем североирландские провинции. Расцветающие корпорации искали себе рабочую силу и не делали различий между католиками и протестантами, а развитие военных технологий снимало для Лондона необходимость в обладании ирландскими портами. Для слабеющего британского империализма теперь гораздо привлекательнее выглядела идея объединённой капиталистической Ирландии, которую можно было бы контролировать и эксплуатировать экономическими методами.
Одновременно в контролируемой Великобританией Северной Ирландии всё больше развивается рабочее движение, смешанное по своему религиозному составу. Старый конфликт между католическим и протестантским населением идёт на убыль, появляется всё больше районов, населённых представителями обеих общин. Именно боязнь роста политического влияния рабочих активистов-социалистов вынуждает британские правящие круги и юнионистов с одной стороны и республиканцев с другой бросать всё большие силы на то, чтобы снова расколоть ирландский рабочий класс. Благодаря бездействию руководителей Североирландской Лейбористской партии массовое движение за гражданские права, которое изначально было смешанным по своему составу и выступало за решение социальных проблем всего населения, постепенно выхолащивается и превращается в чисто католическое движение. Параллельно противоположный лагерь — юнионисты — набирает обороты с поддержки Лондона. Конфликт обретает новую силу.
В 1969 году после ирландского «Кровавого воскресенья» — расстрела полицейскими демонстрации движения за гражданские права, на фоне развития межобщинного конфликта происходит раскол в Ирландской республиканской армии. На тот момент она ослаблена и не способна защитить католическое население на севере ни от полиции, ни от протестантских боевиков. Наиболее радикальный откол — «Временная ИРА» — начинает свою вооружённую борьбу.
В попытке остановить развитие конфликта Лондон вводит в Северную Ирландию войска, якобы для защиты в первую очередь католического населения. Однако буржуазная армия, которая из-за самого своего устройства способна защищать только интересы капиталистов, выполняет возложенную на нее задачу лишь частично и лишь на очень краткий период, после чего её роль становится откровенно репрессивной. На первые слабые попытки ИРА напугать Лондон атаками на полицейские и военные объекты армейский контингент в Северной Ирландии отвечает массовыми обысками в домах и задержаниями молодых католиков без разбора и без предъявления обвинений. Эта политика поднимает популярность ИРА. Её активность резко усиливается. Взрывы звучат не только в североирландских городах, но и на британском острове. Многие новоиспечённые члены ИРА верят, что своими действиями они могут добиться вывода войск. Руководство ставит лозунг: «Победа в 72-ом!».
Реальность оказывается иной. Действия ИРА, в частности взрывы в двух пабах в Бирмингеме, из-за которых погиб 21 человек, становятся поводом к ужесточению законодательства и репрессиям. Борьба начинает вязнуть, симпатий к организации становится все меньше. Лозунг «Победа в 72-ом!» сменяется на «Победа в 73-ем!» а затем «Победа в 74-ом!». Огромное количество активистов оказывается в тюрьмах. Активность ИРА приводит к всё более глубокому разобщению между католическим и протестантским рабочим населением, одновременно усиливая позиции радикальных протестантских группировок — что и нужно было Лондону.
Тем не менее к 1974 году рабочее движение снова поднимает голову. В мае происходит забастовка водителей грузовиков, затем бастуют молокозаводы. В этих и последовавших за ними конфликтах с боссами рабочие-протестанты и рабочие-католики встают по одну сторону баррикад. Поддержка ИРА начинает ощутимо падать, руководство понимает несбыточность своих лозунгов и призывает ячейки к «прекращению огня». Однако без боевых вылазок теряется смысл существования самих ячеек и активисты начинают их покидать. Новое дыхание ИРА обретает после серии акций со стороны протестантских боевиков. Действия вооружённых групп с обеих сторон ожидаемо вызывают гнев большинства рабочих и в декабре 1975 — январе 1976 происходит серия забастовок и акций протеста против нового роста межобщинного насилия и убийств. Рабочие обеих конфессий тысячами выходят на улицы. ИРА оказывается в изоляции и снова начинает слабеть. В 1976 году от их рук погибло 297 человек, в 1977 — 112. В 1980-м число жертв становится самым низким со времени начала конфликта более десяти лет назад. Боевики начинают готовить новое наступление.
Толчком для новой серии решительных акций становится решение Муаммара Каддаффи поддержать ИРА поставкой оружия. Оно стало ответом ливийского диктатора на решение Тэтчер о предоставлении ВВС США английских военных баз для выполнения боевых операций против Ливии. Оружие Каддафи, однако, не сделало погоды. Будучи закрытой и изолированной организацией (а иной террористическая организация быть и не может) ИРА оказалась неспособна привлечь в короткий срок в свои ряды достаточное количество сторонников, способных использовать предоставленное оружие. Одновременно британская армия и спецподразделения полиции, ожидая повышения активности боевиков в период с мая 1987 по май 1988-го, провели серию операций, в ходе которых были убиты 19 активистов ИРА, что стало серьёзнейшим уроном для организации.
Результатом многолетней кампании ИРА стали тысячи жертв и возвращение к ситуации 1969 года. Британский империализм ничуть не утратил своего влияния, проблемы католического населения Ирландии так и остались нерешёнными. Хуже всего то, что растраченной впустую оказалась революционная энергия целого поколения молодых рабочих.
Латинская Америка
Латинская Америка — самый плодовитый континент в плане революционных организаций совершенно различного толка. Такое положение объясняется с одной стороны постоянным недовольством масс собственной нищетой и бесправием, с другой — слабостью руководства местных левых партий, в том числе коммунистических, пользовавшихся поддержкой руководства СССР. Огромное влияние на формирование радикальных левых оказала Кубинская революция. Опыт партизанской войны, имевшей успех в джунглях острова, то и дело переносился в города.
Период зарождения наиболее известных террористических организаций пришёлся на конец шестидесятых — начало семидесятых годов. В 1963 году раскалывается сталинистская Перуанская компартия. Оставшаяся под этим именем часть членов поддерживает новую советскую доктрину «мирного сосуществования двух систем». Другая часть образовала Перуанскую компартию Красного знамени, поддержав позицию Китая, противоположную советской. От этой последней, на волне разочарования внутренним бюрократизмом и пассивностью, отделяется группа во главе с профессором философии Абимаэлем Гузманом, ставшая началом движения «Сияющий путь» (Sendero Luminoso). 20 лет спустя группа приступает к вооружённой борьбе.
Чуть позже, в 1970 году аргентинская Революционная рабочая партия, бывшая тогда ещё частью IV Интернационала, формирует своё «боевое крыло», которое стало известно как «Революционная армия народа» (ERP). Там же, в Аргентине, в 1973 году исключённые в ходе раскола из Хустисиалистской партии члены группы «Монтонерос» переходят к тактике партизанской борьбы.
Как в Перу, так и в Аргентине атаки партизан против чиновников и полицейских правящие режимы использовали для ограничения прав и свобод населения, вплоть до жесточайших репрессий. Сложно представить себе лучший подарок, который можно сделать гнилой буржуазной диктатуре, чем дать ей повод на ровном месте ввести «особое» или «чрезвычайное» положение — таким поводом и были спорадические акции «прямого действия». В 1992 году в Перу президент Фухимори даже распускает Конгресс под предлогом того, что тот слишком долго рассматривает внесённый им проект антитеррористического закона. Но если убитые и покалеченные чиновники и полицейские с лёгкостью заменяются новыми, то зарождающееся массовое и организованное движение трудящихся заменить оказывается нечем.
В разгар борьбы Sendero Luminoso не гнушались уничтожением несогласных с их методами крестьян (включая детей), левых активистов (в том числе и марксистов) и профсоюзников. В ходе самого известного подобного инцидента — резни в Луканамарке — от рук сендеристов погибло 69 жителей города, часть из которых руководство организации подозревало в сотрудничестве с властями. В организациях, созданных с расчётом на тактику, которую использовали сендеристы и другие похожие формирования, закономерно отсутствует дискуссия и расчёт на осознание большинством необходимости тех или иных действий. Деятельность основывается на беспрекословном подчинении лидерам, что бы те ни приказали. По мере роста численности Sendero Luminoso в организации растёт культ основателя Гузмана и число бессмысленных актов, подобных резне в Луканамарке. При этом когда 1980 году военное правительство Перу впервые разрешило провести выборы, сендеристы были одной из немногих леворадикальных групп, отказавшихся принять в них участие. Вместо этого активисты движения сожгли урны для голосования на одном из избирательных участков. Акция не принесла никакого результата, голосование на участке вскоре продолжилось. Ни правящий режим, ни население нисколько не всколыхнул отчаянный жест одиночек — и это стало лучшей иллюстрацией их влияния на тех, за чью свободу они вроде как боролись.
С точки зрения тактики «прямого действия» работа аргентинских «Монтонерос» была вполне успешной, однако как и у многих подобных групп значительная часть действий была продиктована прежде всего необходимостью финансировать само существование организации. «Монтонерос» совершили одно из самых громких в мировой истории похищений с целью выкупа. Их активистами были захвачены председатель и управляющий директор корпорации Born Brothers. За освобождение топ-менеджеров боевики получили 60 млн долларов США. Также было выдвинуто требование раздачи бедному населению продуктов и одежды на сумму 1 млн долларов США. Последнее требование особенно наглядно демонстрирует разницу между подходом адептов индивидуальных актов прямого действия и марксистами. Герои-партизаны всегда ставят себя выше тех, за чьи интересы они якобы борются. Они как бы поднимаются над рабочими, крестьянами и беднотой, к которой они демонстрируют покровительственное отношение. Марксизм же, опираясь на анализ капиталистического общества, отводит революционную роль самому рабочему классу. Организация или партия в марксистском понимании выступает как средство реализации классом этой революционной роли. Это средство развития из «класса в себе» в «класс для себя».
Несмотря на десятки убитых руками активистов «Монтонерос» полицейских, военных и чиновников, ситуация в Аргентине 70-х менялась только к худшему. В 1973 году к власти пришла Изабель Перон, с благословения которой развернул свою деятельность Аргентинский Антикоммунистический Альянс — спецподразделения, неформально руководимые тогдашним министром социального развития Хосе Лопесом Рега. Действия «Монтонерос» и «Революционной армии народа» стали удобным оправданием для действий этих эскадронов смерти, от рук которых погибло более тысячи профсоюзников, рабочих активистов и правозащитников. Кроме того, в стране были запрещены забастовки, а во главе профсоюзов насильно установлены люди, подконтрольные правительству. Каждое новое усиление «городской герильи» вызывало очередной всплеск реакции, направленной, что характерно, не против террористов, а против формирования организованного массового рабочего движения, которого власти действительно имели основания бояться.
Развязка наступила, когда в июле 1975 года по призыву отдельных частей руководства профсоюзов 3,6 млн аргентинских рабочих вышли на забастовку. На 36 часов в стране остановилась вся промышленность, кроме некоторых секторов энергетики и связи. Забастовка, которая должна была продлиться двое суток, была прервана досрочно — лидеры профсоюзов испугались силы, которая неожиданно для них самих оказалась у них в руках. Но даже за эти 36 часов массовому рабочему движению без единого выстрела удалось сделать то, чего не удалось сделать вооружённым адептам «прямого действия» за годы их партизанских вылазок — кабинет министров отправился в отставку, палач Лопес Рега, отсидевшись немного в другой должности, вынужден был бежать из страны, а поддерживаемый им Антикоммунистический Альянс развалился в считанные недели.
Десять лет вооружённого противостояния между правым режимом перуанского президента Альберто Фухимори и Sendero Luminoso привели к практически полному разгрому партизан. Режим Фухимори, полицейщиной и эскадронами смерти уничтоживший десятки тысяч людей, пал после серии массовых протестов перуанских рабочих и крестьян, самым известным из которых стал «Марш четырёх провинций» (Marcha de los cuatro suyos). Снова и снова история расставляла точки над «i» в вопросе о том, кто способен творить настоящую историю борьбы — отчаянные герои-одиночки или организованные трудящиеся.
ФРГ
Немалую популярность среди левой молодёжи имеет опыт Фракции Красной армии (RAF) и её лидеров Ульрики Майнхоф и Андреаса Баадера. Создатели и первые активисты группы пришли в политику на волне студенческих протестов шестидесятых, когда поколение послевоенного бэби-бума и экономического роста начало осознавать свою роль и проблемы общества, в котором они жили. Старшее поколение в их глазах было отягощено авторитарным наследием нацизма, политика так называемой «денацификации», по мнению многих, не давала эффекта. Действовали многие ограничения свобод, была запрещена Коммунистическая партия. Влияние на политическое сознание образованной молодежи оказывали идеи маоизма, геваризма, франкфуртской философской школы.
Столкновения протестно настроенных студентов с властью обострились, когда 2 июня 1967 года во время демонстрации против сотрудничества правительства ФРГ с режимом иранского шаха Мохаммада Реза Пахлави офицер полиции убил одного из студентов. Весной 1968 года Андреас Баадер с тремя товарищами в знак протеста против войны во Вьетнаме осуществляет поджог «символов общества потребления» — двух супермаркетов во Франкфурте-на-Майне.
Спустя год Баадер и товарищи были освобождены условно, однако позднее суд решил вернуть их в место заключения. Из четверых активистов решение суда исполнил только один, остальные бежали во Францию и позднее составили костяк Фракции Красной армии. Идеологией новой организации была смесь обрывков классового сознания, неомарксизма, маоизма, симпатий к латиноамериканской герилье и антиколониальной борьбе народов «третьего мира». Активисты получают подготовку в лагерях Народного фронта освобождения Палестины на Западном берегу и в Секторе Газа.
RAF так и не удалось вырасти до серьёзного движения даже по меркам террористических организаций. Банкротство метода в данном случае наступило слишком быстро. Первое поколение деятелей RAF потратило 2 года практически исключительно на попытки добыть финансы для развития группы путём ограблений банков. Затем следует серия атак на американские военные объекты и уже к июню 1972 года все ключевые активисты оказываются арестованы. Чуть позже начинает свою деятельность так называемое второе поколение RAF. Вся энергия новых боевиков уходит на то, чтобы попытаться заставить режим освободить их товарищей, находящихся в заключении. В частности, в сентябре 1977 года ими был похищен председатель Западногерманского союза промышленников Ганс-Мартин Шлейер. Цели, однако, достичь не удаётся — руководители первой RAF погибают в тюрьме.
Дело первого поколения в течение нескольких лет с 1986 по 1991 продолжало третье поколение боевиков. Ими были убиты директор компании Siemens AG и президент союза немецких промышленников Детлев-Карстен Роведдер, а также совершено покушение на директора «Дойчебанка» Альфреда Херрхаузена. После 1991 года активность организации сходит на нет, а в 1998 году полиция получила анонимное письмо с заявлением о её самороспуске.
Организационное банкротство RAF было предопределено их политическим банкротством. В закрытой организации, где многие активисты знали лишь 2–3 своих товарищей, да и тех лишь по кодовым именам, отсутствовала всякая дискуссия, а место развивающейся и формирующейся в ходе этой самой дискуссии классовой идеологии заняла бессвязная смесь противоречивших друг другу течений. После объединения Германии в 1990 году подтвердилась информация о сотрудничестве Фракций Красной армии с восточногерманскими спецслужбами «Штази» — организацией, руками которой душили сопротивление рабочего класса ГДР существовшему там сталинистскому режиму.
Путь в никуда
Кроме вышеупомянутых организаций в мире и Европе только в течение XX века возникали и исчезали десятки других. Одни, подобно итальянским «Красным бригадам», вырастали до тысяч, другие погибали, не преодолев уровень маргинальной группы. Однако во всех без исключения случаях их героическая на первый взгляд борьба не приводила ровным счётом ни к каким изменениям в положении трудящегося большинства стран, в которых они действовали. Партизанская война имела успех лишь в странах с доминирующим сельским населением, таких как Китай или Куба, но даже в этих странах в отсутствие организованного революционного рабочего класса процесс социальных изменений сходил на нет и стремительно бюрократизировался. Однако будучи перенесённой в городские условия тактика «партизанской войны» всегда и везде вела к поражению. Попытка группы активистов подменить собой массовое революционное движение рабочего класса приводила лишь к очередному витку репрессий, причём репрессий, направленных зачастую не против самих активистов, а против рабочего движения, несущего для капитализма настоящую опасность. Это не становилось проблемой для адептов «прямого действия» ибо что бы ни утверждали многие из них в своих документах и статьях о роли трудящихся, их действительное отношение к рабочему классу — это покровительственное отношение «просвещённого» к обывателю.
Так или иначе идеи левых террористических групп будут переживать новые и новые рождения, будь то в форме решений о необходимости немедленной вооружённой борьбы против людей «системы» — бизнесменов, чиновников, полицейских, — или в форме стремления к акциям «прямого действия» против её символов — Макдоналдсов, супермаркетов или зданий, принадлежащих институтам власти. В России, где рабочее движение до сих пор ещё очень слабо, а авторитарность политики усиливается с каждым годом, почва для таких тенденций складывается очень благоприятная. Отсюда возникают и в ближайшее время будут возникать новые анархисты-погромщики и новые «приморские партизаны». Принадлежность последних к фашистским организациям неожиданно для всех была опровергнута их видеообращением, появившимся в сети и записанным незадолго до разгрома группы.
Как адептами «прямого действия», так и новыми «партизанами» всякий раз движет одна и та же идея — сделать что-то здесь и сейчас, бороться и нанести удар по «системе», бросить ей вызов, пока «серая масса» молчит. Система, однако, легко восстанавливается после таких ударов, а порой и восстанавливать бывает нечего — настолько ничтожным оказывается нанесённое ранение. На месте разбитого стекла на следующее утро стоит новое, на месте убитого милиционера — пятеро ОМОНовцев. Система не даёт даже минимального сбоя, находя при этом лишний повод для удара против тех, кто действительно для неё опасен.
Положив десятки, а порой сотни и тысячи жизней, герои-партизаны не добиваются и сотой доли того, чего добивается массовое рабочее движение даже с ограниченной программой, даже без революционного руководства и даже терпя затем поражение. Именно руками массовых движений трудящихся оказываются в итоге сделаны все социальные завоевания, остановлены репрессии, свергнуты диктатуры. Даже небольшое, но организованное коллективное выступление может вселять уверенность и укреплять единство. Сторонники «пропаганды действием» говорят, что их «действие» приводит в движение других. История доказывала и продолжает доказывать обратное. Эйфория от анархистского экшена уходит, а на её место приходит апатия. Причём апатия масс оказывается даже сильнее апатии самих активистов. Типичный пример этого — ситуация с погромом здания администрации в Химках в 2010 году в качестве ответа анархистов на нежелание властей отменить строительство трассы в химкинском лесу. Как ни удивительно, это действие нашло тогда поддержку в том числе и среди российских левых, считающих себя марксистами. Они увидели в этом действии признаки «пробуждения снизу», решения спонтанного и возникшего в тяжёлых условиях, а потому не подлежащего критике. В реальности погром не только не помог укреплению движения против строительства трассы, но нанёс ему очевидный вред. Пострадали двое непричастных к погрому людей, а у многих, кто смотрел на этот акт как на достойный вызов системе, восторг сменился на апатию и растерянность. Никакого подъёма сознания и уровня понимания ситуации среди самих жителей Химок не произошло.
Антикапиталистическому движению нужны не отчаяные одиночки, а организованный и образованный рабочий класс. Героизм — это не метание коктейлей молотова, а тяжёлая, кропотливая и подчас рискованная работа по развитию рабочей организации с социалистической программой, способной придать массовому движению силу и волю к борьбе с капиталистической эксплуатацией. Поддаться на чудовищную иллюзию здесь и сейчас в одиночку нанести удар государству — значит эгоистично противопоставить себя объективному и беспристрастному историческому опыту.