Веганство — левая тема?

Веганство сегодня — это и религиозная, и этическая практика, это лечебная диета и способ поддержания здоровья; есть и веганство как способ критики современного производства еды, основанного на эксплуатации живых существ и на уничтожении ресурсов нашей планеты. Обыденное сознание перечисленные мотивы частенько не разделяет: в одну кучу смешиваются воззвания к гуманному отношению к любой жизни, экологические проблемы, разговоры об энергиях и аурах, потребность организма в «чистке» и прочие аргументы, которые нуждаются в серьезной доказательной базе.

Но в этой статье речь пойдет не об этом.

Социалистическая оптика, конечно же, позволяет оценивать питание и через призму религиозных или морально-этических норм, однако линзы ее сфокусированы в первую очередь на экономике и на отношениях вокруг производства. Социализм — это о рациональном подходе к устройству общественной жизни, позволяющем каждому иметь равные права и возможности, в том числе и в защите прав животных. Но защищать кого-либо в ситуации, когда двумя третями всех богатств человечества владеют 10% населения, проблематично — слишком велико неравенство возможностей в отстаивании своих интересов.

Поэтому сейчас мы отбросим эмоциональные и этические аргументы и рассмотрим, как веганство (давно ставшее индустрией) сегодня вписывается в логику капитализма. Можно ли утверждать, что веганство имеет отношение к справедливости, не-эксплуатационному отношению к живому миру и реальному преодолению этических противоречий при вмешательстве человека в жизнь других видов? Имеет ли смысл экономический бойкот производителей мяса и молока? Какие мифы позволяют капитализировать веганство? А какие, наоборот, не позволяют большему количеству людей отказаться от мясомолочной продукции?

Если в любой поисковой системе вбить запрос «веганство польза», то, после исключения статей о здоровье и медицине (в этом вопросе одинаково большое число как сторонников, так и противников), в первую очередь мы увидим подборку фактов о влиянии мясомолочной промышленности на окружающую среду и на вклад веганства в борьбу с мировым голодом. Во всем мире в среднем 40-50% выращиваемого зерна и 75% сои идет на корм скоту. При этом от 10 килограммов зерна, скормленных скоту, человек получает всего лишь около 1 килограмма мяса, остальное зерно становится отходами жизнедеятельности. Навоз от скота на промышленных мясомолочных фермах, не утилизированный должным образом, способствует образованию кислотных дождей и загрязнению воды и почвы. Почва, которая используется для выращивания различных культур — ценный ресурс, и на пропитание строгого вегана расходуется в 2 раза меньше этого ресурса, чем на питание обычного вегетарианца, и в 4 раза меньше, чем на человека, употребляющего в пищу мясо.

По всему выходит, что веганское питание — и более безопасное с точки зрения экологии и более экономически эффективное, чем питание людей, потребляющих мясомолочные продукты. Второе особенно важно, поскольку мы говорим о расходе ресурсов, которые могли бы быть направлены на преодоление жестокого голода в странах третьего мира.

Перераспределение

При этом, важно отметить, что даже с мясомолочной промышленностью мы могли бы накормить всех нуждающихся, поскольку вообще говоря, в развитых странах (к которым в этом контексте относится и Россия) еды достаточно не только для того, чтобы кормить свое население, но и чтобы обеспечить пропитанием оставшийся мир. Наибольшее количество еды, при этом, сосредоточено в США, и именно там наибольшая доля еды оказывается выкинута (около 40% пищевых продуктов, производимых в США, оказывается на помойке. В Европе ежегодно выбрасывается 100 млн тонн пищевых продуктов) — из-за условно закончившегося срока годности, недоеденная, понадкусанная, или просто выброшенная, чтобы освободить место в холодильнике, поскольку съедать ее расхотели.

Иногда эта еда все-таки попадает на стол — например, к фриганам. Но чаще всего выкинутые продукты оказываются пустой тратой ресурсов — причем как на производство, так и на неэкологичную утилизацию. Точнее сказать, пустой с точки зрения Земли и абсолютного большинства ее населения. С точки же зрения капиталистов даже выброшенные продукты «отработали» затраты на них — при любой покупке мы платим сумму, в которую уже включена стоимость всего того труда, который понадобился для изготовления выбрасываемых «излишков» и еще понадобится на их вывоз и утилизацию.

Получается, что самый простой путь борьбы с голодом — пререраспределение уже готового продукта — нам недоступен. И недоступен он потому, что капиталисты, которые владеют производством, совсем не заинтересованы в этом. Они конкурируют и получают прибыль в развитых странах, тогда как население «третьего мира» сталкивается с необходимостью вести натуральное хозяйство или зависит от местных капиталистов, завышающих цены (которые из-за крайней бедности потребителей все равно слишком низки, чтобы привлечь крупных производителей, сбывающих товары на рынках «первого мира»).

Веганство против голода

Может, тогда мы способны победить голод другим путем (заодно популяризировав веганство и вложив ресурсы в развитие науки)? Разберем, насколько это возможно при капитализме и может ли такой подход действительно изменить ситуацию с голодом.

На Земле голодает более 800 миллионов человек — примерно в 5,5 раз больше, чем все население России и почти в 2,5 раза больше населения США. Большая часть страдающих от голода живет в Африке, Южной и Юго-Восточной Азии. Исходя из этих предпосылок ученые начали разработку инновационного продукта питания, который должен был быть достаточно простым в производстве, питательным, подходить под указанный регион и одновременно содержать в себе уникальный набор витаминов. Так появился проект «Золотой рис» (англ. Golden Rice). Этот сорт риса стал первой сельскохозяйственной культурой, которая была искусственно обогащена бета-каротином (в перечисленных регионах наблюдается массовый дефицит именно этого витамина). Цвет зерен этого риса имеет золотисто-желтый оттенок, благодаря чему рис и получил свое название.

Впервые описание риса появилось в 2000 году в журнале Science. Позже, в 2005-м, была создана вторая итерация проекта — уже под началом биотехнологической компании Syngenta. Однако в 2016 году проект так и не был завершен.

Почему проект так и не получил массового распространения?

Фермеры против прогресса?

На протяжении всего времени разработки золотого риса, на компанию, занимающуюся им, шли нападки. Противниками генномодифицированного продукта выступали Greenpeace, радикальные антиглобалисты, а также сами фермеры, которые, по мысли ученых и фондов, поддерживающих проект, должны были заниматься выращиванием культуры. Дело в том, что поля фермеров в этих регионах уже не в первый раз оказывались испытательными полигонами для разработок биофармацевтических гигантов. Один из самых показательных случаев — это посевы семян хлопка от производителя Monsanto на индийских полях.

Пообещав небывалый урожай, Monsanto продал впечатляющую партию семян индийским фермерам. Подвох был в том, что во-первых, растения из этих семян реагировали на подкормку только той же самой компании, а во-вторых, семена были разработаны по так называемой «терминируемой технологии» — то есть были стерильными; семена, полученные от первого урожая культуры, уже не давали всходов. И для того, чтобы засеять участок земли заново, фермерам нужно было покупать те же самые семена по той же цене, по какой они закупались изначально. С учетом неурожайного года это привело к разорению фермеров, погружению их в долговую яму и полному отчаянию, что привело к массовым самоубийствам из-за невозможности выплатить долги и прокормить семьи.

Помимо биотехнологических возможностей, у крупных производителей есть и другие способы влияния на производство и распространение своей уже проданной продукции. Как правило, они патентуют свою продукцию таким образом, чтобы иметь юридическую возможность запрещать использование выращенного урожая для нового посева или импортировать полученный урожай в другие страны. Все эти механизмы используются исключительно для того, чтобы производитель оставался единственным благополучателем от выведенной им культуры, при этом регулярно прикрываясь проектами по «борьбе с голодом» и получая субсидии от государств на дальнейшее развитие своего производства.

К сожалению, ситуация с искусственным выведением сельскохозяйственных культур в очередной раз демонстрирует, что капитализм — это не про удовлетворение потребностей людей, и уж тем более — не об удовлетворении этических противоречий жителей первого мира. Проект «Золотой рис» провалился в результате тотального недоверия мелких производителей, порожденного трагическим опытом взаимодействия с капиталистическими гигантами. Он не сулил прибыли крупным производителям, так как был лицензирован как свободный к распространению, без роялти и даже без оплаты за небольшие партии семян (при производстве стоившие не более 10 тысяч долларов), а также был «заточен» под потребности именно бедных стран, не стоящих внимания мирового капитала. Винить протестовавших местных фермеров при этом невозможно — как невозможно винить тех, кто отверг протянутую руку помощи, которая до этого лишь била их по лицу. Точно так же обстоит дело и с альтернативами ископаемому топливу — пока крупные капиталисты не только держат в своих руках нефтяную и газовую промышленность, но и спонсируют исследовательские центры, занимающиеся разработками новых видов топлива, мы не можем рассчитывать что мир по доброй воле миллиардеров откажется от нефти и газа до того, как они попросту станут невыгодными.

Инерция против инноваций

Ситуация в энергетической отрасли на первый взгляд парадоксально пересекается с производством искусственного мяса — еще одной (условно) веганской альтернативой мясомолочной промышленности. Искусственное мясо, обладая тем же составом, что и мясо натуральное, предположительно может быть еще и более здоровым, более экологичным в производстве и, что важно для многих веганов, более этичным. Вот только технологическая себестоимость одного килограмма искусственного мяса все еще в десятки раз превышает себестоимость килограмма натурального мяса. Конечно, мы можем просто ждать, что со временем цена нормализуется и станет доступной большинству... но, с другой стороны, с чего бы ей становиться доступной, если по всему миру работают предприятия, занимающиеся выращиванием скота и птицы, забоем, обработкой сырья, фасовкой, производством полуфабрикатов на заточенных под мясо производственных линиях, и их сбытом. За прошлое столетие налажен мощнейший механизм, который не собирается останавливаться и лишать своих владельцев прибыли из-за того, что появился новый продукт питания.

Чем более развит и укрупнен (сосредоточен в малом количестве рук) капитализм, тем больше у него экономической инерции — то есть даже с учетом конкуренции более выгодны низкозатратные оптимизации уже имеющегося производства относительно введения рискованного производственного цикла с нуля. Сама логика капитализма просто не позволит дорогостоящей инновации стать реальной альтернативой отрасли, в которую уже вложены сотни миллиардов долларов по всему миру. С большей вероятностью, если исследования в этой области будут продолжены, искусственное мясо в итоге окажется в одном ряду с другими товарами, которые сегодня маркируются как «eco», «vegan» или «healthy» — формально они поспособствовуют продвижению идей веганства и экологичного/этичного потребления в «первом мире», но фактически не будут менять ничего в мире в целом. Такое уже происходит с огромным количеством продуктов, которые репрезентируются как веганская альтернатива «жестокой мясомолочной промышленности».

Экономический бойкот как тактика

Такая ситуация становится возможной из-за мифа о том, что каждый из нас по отдельности, в буквальном смысле рублем может повлиять на соотношение сил. То есть если вы вместо пакета коровьего молока в магазине покупаете пачку соевого молока, то тем самым вы направляете невидимую руку рынка именно в направлении веганского способа потребления, заставляя капиталистов отказываться от производства коровьего молока. Что ж, изначально это звучит довольно привлекательно.

Только потребители соевого молока забывают о той самой пропорции выращиваемой сои — 75% идут на прокорм скота, а вот остальные 25% уже распределяются на промышленное производство соевых продуктов и на продажу. Но фактически, сою, используемую для веганских продуктов, выращивают на тех же полях, что и сою для скота. Прибыль, получаемая от продажи соевых продуктов, частично также входит в прибыль капиталистов, владеющих мясомолочной промышленностью — потому что мясомолочные гиганты зачастую сами же и владеют соевыми полями. Если бы мясомолочная промышленность не была столь обширна и не нуждалась бы в таком количестве земли под бешеное количество сои на корм для скота, в лучшем случае, и соя, и соевая продукция стоили бы намного дороже.

Если теоретически представить успех веганской тактики экономического бойкота, то есть предположить, что значительное множество жителей развитых стран перестанет покупать мясомолочную продукцию, то мы увидим мощнейший кризис перепроизводства как мяса, так и сои. Как упоминалось выше, для получения 1 килограмма мяса скоту скармливают около 10 килограммов сои. Отказ от потребления мяса только половины населения одних США (120 кг мяса на душу населения в год) оставит невостребованным более 18 млн. тонн потребляемого сегодня мяса и вследствие — более 162 млн. тонн сои (если исходить из того, что килограмм мяса в рационе будет заменен килограммом же сои, хотя вариантов замены, разумеется, больше). В условиях капитализма это означает, что сотни тысяч, если не миллионы рабочих в аграрной и мясомолочной сферах, преимущественно живущих в не очень развитых странах, будут сокращены. Подобный кризис перепроизводства вынудит крупные агропромышленные холдинги сократить работников и посевные площади и параллельно перекладывать затраты на тысячи фермеров «третьего мира», которые сотрудничают с ними на контрактной основе и сейчас восполняют дефицит продукции с собственных полей холдингов, заставляя их менять выращиваемую культуру, что может стоить тысячи и тысячи долларов. Цена на соевые продукты в ситуации переизбытка сои и конкуренции производителей значительно снизится, что присоединит к этическим веганам еще и тех, кто будет предпочитать соевые заменители мяса из-за их дешевизны; это, в свою очередь, еще сильнее ударит по мясомолочной промышленности и ее работникам, не улучшив ситуацию с фермерами. Невидимая рука рынка снова отметелит тех, кто трудится; массовые сокращения рабочих и разорения фермеров приведут к новой волне самоубийств или самоубийственных отказов верить хоть кому-нибудь, как это случилось с проектом «Золотой рис». Достойный ли это способ остановить убийства животных?

Обманка, похожая на владение мясомолочными капиталистами одновременно и крупнейшими соевыми полями, работает и в косметической промышленности. Большая часть крупных компаний, заявляющих о своей этичности (о том, что они не тестируют свою продукцию на животных) входят в одну группу с компаниями, которым этот принцип не так важен, и закупают сырье друг у друга или у одних и тех же поставщиков с совсем непрозрачным подходом к клиническим испытаниям.

Но при этом, и в случае с продуктами питания, и в случае с косметическими средствами, компания не упустит возможности заявить о своей eco- или vegan- ориентированности, забывая упомянуть о сложных связях внутри своего бизнеса. Потому что и экологичность, и веганство хорошо продаются в развитых странах.

Один из способов продажи — это благотворительность и социальная ответственность. Парадокс этого маркетингового хода состоит в том, что вина за разрушение экосистемы, разорение природных памятников, загрязнение чистых вод и многое другое лежит на производителях, а нести материальную ответственность за это должны потребители, которые и рады бы иметь возможность покупать что-то более безопасное, но только ведь на рынок эта продукция попадает по цене, недоступной для большинства людей.

Этичность не для всех

Сегодня действительно сбалансированная веганская еда является не самой доступной диетой для большинства людей. И речь не о вынужденном веганстве, когда люди из-за бедности не могут позволить себе мясо, молоко или яйца. Речь о капитализируемом веганстве — о кафе, специализирующихся на этом виде диеты, о веганских магазинах, которые прикрываясь этичностью устанавливают цены, на десятки процентов превышающие стоимость аналогичных по потребительским качествам «не-этичных» продуктов. Ирония такого ценообразования в том, что сами работники, выращивающие эти продукты, чаще всего не могут позволить себе их купить. Например, именно так дело обстоит с киноа.

Киноа называют супер-фудом, который просто необходим веганам, поскольку зараз позволяет получить невероятную дозу витаминов и минералов. Но процесс выращивания и сбора киноа достаточно трудоемок и потому это зерно дорого в плане производства. Всплеск интереса к этой псевдозлаковой культуре вызвал рост спроса, который не может быть быстро удовлетворен существующим предложением. Поэтому фермерам приходится нанимать все большее количество работников и одновременно снижать оплату их труда, поскольку чем больше рынок наполняется киноа, тем оно становится дешевле, а значит и прибыли отдельные фермерские хозяйства получают меньше. Отдельная проблема заключается в том, что фермеры, занимающиеся выращиванием этой культуры, не могут позволить себе переключиться на что-то иное — киноа произрастает в прохладных высокогорных районах Южной Америки, где можно выращивать довольно ограниченное количество видов сельскохозяйственных культур.

Парадоксальную ситуацию невозможности купить то, к производству чего работник имеет самое прямое отношение, мы наблюдаем, конечно же, не только в сфере веганского питания — она распространена повсеместно. Так например, об этом говорит респондентка опроса кампании «300 в час и профсоюз» Лолита в своем интервью, когда рассказывает о работницах и работниках московского Старбакса. Даже получая максимальную часовую ставку в 156 рублей, сотрудники кофейни не могут позволить себе купить кофе в самом Старбаксе, потому что одна чашка стоит дороже, чем час их работы.

Таким образом, с одной стороны, капитализм препятствует массовому переходу на веганство, вкладывая максимум ресурсов в инерционную мясомолочную промышленность и используя юридические механизмы регулирования сельского хозяйства, а с другой — обозначает веганство как набор привилегий и (в этическом смысле) как индивидуалистскую стратегию борьбы за лучший мир.

Это привилегии жителей развитых стран — они начинаются с того, что для обнаружения идеи веганства, понимания ее сути и причин, нужно уметь читать, иметь время на досуг и доступ к источникам информации, а заканчиваются финансовой возможностью покупать веганские/этичные товары и посещать врачей, чтобы быть уверенным в собственном выборе.

Это борьба, которая на базе капитализма не приведет ни к чему, кроме наполнения карманов единиц за счет низкооплачиваемого труда миллионов работников и благодаря готовности верить в светлое будущее самих этических веганов.

Как бы ни хотелось веганам сегодня считать, что каждой своей покупкой, каждым своим отказом от коровьего молока или бифштекса они делают этот мир лучше и влияют на уменьшение страданий животных, нужно быть честными перед самими собой и отдавать себе отчет, что капитализм и вся промышленность, действующая по его правилам, не изменятся из-за каждодневного веганского выбора. Капитализм в нынешних условиях адаптирует и извратит любую благую идею этичности и минимизации страданий.

Да, безусловно, веганство является желательным и наиболее эффективным способом организации питания. Но в будущем, которое наступит уже без капитализма.

Идеологически сегодня веганство может выступать только перформативной акцией для привлечения внимания к страданиям животных и к необходимости отстаивания их прав.