Джордж Мартин Фелл Браун и Тони Гонг, Социалистическая Альтернатива в США

Кейнсианство и кризис капитализма

В чьих интересах государства вмешиваются в рыночную экономику и поможет ли это рабочему классу

25 мая 2020   Экономика
Кейнсианство и кризис капитализма Джон Кейнс

Нынешний экономический кризис, возможно, и был спровоцирован пандемией коронавируса, но его корни лежат в более глубоком кризисе капитализма, восходящем к финансовому краху 2008-09 годов. Этот продолжающийся кризис обнажает провал капитализма в целом и неолиберального капитализма, построенного на неограниченной свободе рынков, в особенности. Для рабочего класса нынешний спад еще сильнее указывает на необходимость социалистических изменений. Правящий же класс кризис заставляет вмешиваться в экономику таким способом, который полностью противоречит ортодоксии «свободного рынка». Это, в свою очередь, включает такие меры по поддержке спроса, которые обычно описывают как «кейнсианские» — вплоть до раздачи денег напрямую трудящимся.

Явный сдвиг в сторону кейнсианских мер произошел 13 апреля, когда редакционная статья в Financial Times — традиционном органе защитников неолиберальной политики — призвала к «радикальным реформам» перед лицом пандемии коронавируса: «Правительство будет вынуждено взять на себя более активную роль в экономике. Оно должно рассматривать социальные службы скорее как инвестиции, чем как пассивы и искать способы сделать рынок труда менее незащищенным. Перераспределение вновь будет стоять на повестке дня; привилегии пожилых и богатых под вопросом. Политические меры, которые до сих пор считались эксцентричными, вроде налогов на богатых или базового дохода, теперь будет необходимо применять в разных пропорциях».

За последний раунд кризиса мы видели гораздо более серьезный поворот в сторону государственного вмешательства, чем это было в 2008-09 годах. В течение нескольких недель одобренные американским конгрессом правительственные меры по стимулированию экономики превысили 10% ВВП. Для сравнения, в 2008 году принятие похожих спасительных мер растянулось на несколько месяцев и их объем составил «всего» 5% ВВП. Конечно, подавляющая часть этого «стимулирования» направлена на спасение американских банков и корпораций. Как мы уже говорили, нынешний кризис выявил, в каком масштабе корпорации нарастили свои долги за счет тех вливаний, которые они получили десять лет назад. Это пример того, что лежит в основе тех слабостей, которые угрожают создать финансовый кризис библейских масштабов. Однако, карантин, связанный с коронавирусом, в первую очередь серьезно сократил потребительские расходы, и капиталисты, уволившие миллионы рабочих, теперь ожидают, что правительство восполнит дефицит спроса за счет стимулирующих выплат и увеличения пособий по безработице.

Подобного рода меры предпринимаются не только в США. В Британии консервативное правительство Бориса Джонсона приняло программу, по которой потерявшие работу работники могут получить до 80% их дохода, если он не больше 25 тыс фунтов. Европейский Центробанк отменил лимит на расходы для государств-членов ЕС.

Почему же капиталистические правительства, еще вчера усиленно проталкивавшие меры жесткой экономии, внезапно принялись раздавать деньги рабочим и на что направлены эти меры? Остановят ли стимулирующие меры развитие кризиса? Чтобы понять смысл этого резкого поворота, социалистам необходимо понимать, что такое кейнсианство. Хотя его часто и считают синонимом «Нового курса» 1930-х, кейнсианство вовсе не означает «социальное государство», а является мировоззрением, которое довольно специфически понимает, как должен работать капитализм.

Что такое кейнсианство?

Кейнсианство — это буржуазная экономическая школа, которая рассматривает капиталистическую систему как сумму всех расходов, разделенных на четыре сектора: потребление, правительственные расходы, бизнес-инвестиции и сеть экспорта. Экономический спад здесь рассматривает как отказ одного из секторов от расходов, а выход из положения видится в росте расходов другого сектора. Чтобы предотвратить кризис, правительство может применить экономические рычаги вроде снижения процентной ставки для стимулирования расходов или вмешаться напрямую через фискальные расходы. Кейнсианцы могли бы описать нынешний кризис как снижение производительности в сочетании со «снижением корпоративных инвестиций и индивидуального потребления». И если невозможно восполнить провал за счет экспорта, то единственным средством остается правительственное стимулирование.

Такие меры предпринимаются не для того, чтобы помочь рабочим, а прежде всего, чтобы спасти бизнес. Как говорил сам Кейнс в 1931 году, «если мы хотим исправить ситуацию с безработицей, очевидно, что мы должны прежде всего сделать бизнес более прибыльным». И хотя нынешние стимулирующие выплаты, несмотря на их явную недостаточность, и являются спасательным кругом для рабочим, помогая им покупать товары первой необходимости и платить за жилье, для правящего класса вовсе не это является основной целью. Правительство раздает деньги в расчете на то, что рабочие вернут их корпорациям через потребление. И в то же самое время правительства штатов, имеющие большой бюджетный дефицит, готовятся проводить массовые урезания социальных расходов. Стимулирующие меры могут быть только временными, в то время как правящий класс каждый день ищет способы, как переложить издержки кризиса на плечи трудящихся.

Первым эту теорию начал разрабатывать британский экономист Джон Мейнард Кейнс в годы Великой Депрессии. Учитывая, что господствовавшие в то время ортодоксальные экономические теории не могли объяснить кризис или указать на политику, которая подсказала бы решение, правящий класс прагматически увидел выход в кейнсианстве. Рузвельт, еще в 1932 году проводивший урезания бюджета, был вынужден резко дать задний ход и в 1933 году запустил свой Новый Курс, обеспечивший, хотя и за нищенскую плату, крайне необходимыми рабочими местами миллионы рабочих. Начиная с 1934 года капиталисты столкнулись с небывалой по масштабам волной забастовок, в ходе которых миллионы рабочих объединились в профсоюзы. Чтобы защитить свою систему от натиска рабочего движения, правящий класс пошел на уступки.

Однако, Новый Курс не смог обеспечить устойчивого экономического восстановления, и в 1937-38 годах страна впала в новую депрессию. И только государственный перевод экономики на военные рельсы и массовое уничтожение капитала за время Второй мировой войны создали новое поле для прибыльных инвестиций и позволили капитализму восстановиться.

Структурное кейнсианство

После войны правящий класс в Европе и, в меньшей степени, в США из политических соображений был вынужден принять политику «структурного кейнсианства», которая привела к созданию широкой системы социального обеспечения. Миллионы возвращавшихся солдат-выходцев из рабочего класса, переживших Великую Депрессию и прошедших через ад Второй мировой, ясно дали понять своим правительствам, что возврата к старому уже не будет. В Европе политический капиталистический истеблишмент, столкнувшийся с коллапсом экономики и полностью утративший доверия из-за сотрудничества с фашистами, был вынужден предложить альтернативу политической угрозе со стороны Советского Союза.

Кейнсианство также играло ключевую роль в мировой экономике через Бреттон-Вудскую систему, жестко регулировавшую порядок международных денежных расчетов с конца Второй мировой и до 1971 года. В конечном счете, все мировые валюты были привязаны к доллару США (положение, против которого жестко выступал сам Кейнс как соавтор Бреттон-Вудскую системы; будучи экономическим националистом, он хотел в центре мировой торговли видеть Британию). Предполагалось, что таким путем можно контролировать инфляцию и уровень процентной ставки у стран-членов, что должно было способствовать мировому экономическому росту, хотя и ценой некоторой утраты автономии национальных центральных банков.

При готовности в международном масштабе принять государственное вмешательство в контексте необходимости восстановить разрушенную экономику, кейнсианцы смогли во многих развитых странах проводить «промышленную политику», подхлестнувшую развитие национальной промышленности при помощи некоторых элементов государственного планирования. Хотя эти меры и были довольно радикальными по сегодняшним стандартам, их целью было прежде всего восстановить машину по извлечению прибыли. В самом деле, используя промышленную политику, значительные расходы на социальные нужды и международные институты в качестве экономических рычагов, кейнсианцы обеспечили самый продолжительный бум в истории капитализма: с 1950-х по 1970-е. Начало даже казаться, что кейнсианство смогло справиться с циклическим чередованием бумов и спадов.

Но, хотя настройка экономических рычагов и дала свой эффект, основными материальными факторами бума были уничтожение капитала в ходе Второй мировой войны, доминирование американского империализма, быстрый рост населения, внедрение новых технологий и увеличение доли женщин в составе рабочей силы. Класс капиталистов, который все это время боролся всеми силами против уплаты налогов для финансирования социальных нужд или введения ограничений на использование или движение капитала, мог все же временно мириться с такими мерами в эпоху беспрецедентного расширения экономики.

Но этот бум был неустойчивым. В последние годы этого «Золотого века капитализма» рост производительности труда начал снижаться. Капитализму свойственна тенденция к «перенакоплению» (перепроизводству) промышленного капитала, поскольку он постоянно внедряет в производство все больше машин, что постоянно увеличивает стоимость накладных расходов и повышает количество производимых товаров быстрее, чем общество может их поглотить, что постепенно снижает прибыльность. Эта тенденция проявилась и во время послевоенного бума, который, постепенно замедляясь, закончился в 1973 году с введением странами ОПЕК нефтяного эмбарго против развитых капиталистических стран, что привело к жесткому сокращению энергоресурсов и стало триггером для острой рецессии.

Кейнсианская политика не смогла преодолеть материальный дефицит при помощи снижения процентной ставки. Результатом стал рост инфляции. Огромные расходы военной машины США на войну во Вьетнаме еще больше разгоняли чрезмерную инфляцию, ничего не добавляя в экономику. Комбинация стагнирующего роста и инфляции — известная как «стагфляция» — жестоко дискредитировала кейнсианство в глазах правящего класса, который отказался от Бреттон-Вудса, начал наступление на социальные расходы и повернулся в сторону неолиберализма.

Несмотря на весь масштаб сегодняшнего кризиса и дискредитацию неолиберальной модели, господствовавшей на протяжении последних 40 лет, это не означает, что правящий класс может или желает вернуться к структурному кейнсианству. Для него больше не существует необходимых социальных условий — быстро растущей мировой экономики и тесного сотрудничества между национальными капитализмами. То кейнсианство, которое мы видим сегодня, больше похоже на спонтанные меры 1930-х, поскольку мы входим в полосу глубокого спада мировой экономики и обострения межимпериалистической конкуренции, особенно между США и Китаем. Но, конечно, перед лицо массового давления «снизу» или перед угрозой революции, правящий класс все еще может пойти на большие уступки.

В чем проблема: в неолиберализме или в капитализме?

Со времен кризиса 1970-х правящий класс сменил свой экономический подход с кейнсианства на неолиберализм, особенно паразитическую форму капитализма. Неолиберализм как идеология сводит роль государства в экономике к защите свободного рынка и частной собственности. На практике неолиберализм характеризуется широкомасштабной приватизацией общественных служб, открытием международных рынков для свободной торговли и неприкрытой классовой войны против рабочего класса. Для него также характерно возрастание роли финансового капитала и массовое расширение кредита. Все это в определенной степени позволяет решить проблему прибыльности, но только за счет нагромождения противоречий, которые на определенной стадии должны взорваться.

Защитники кейнсианства, особенно среди левых, изображают подъем неолиберализма как продукт жадности либо невежества. Такие настроения еще более усилились после начавшегося в 2008 году кризиса неолиберального капитализма. Но правящий класс ухватился за неолиберализм в ответ как раз-таки на кризис самого кейнсианства в 1970-х годах, когда столкнулся с падением прибыли, инфляцией, стагнацией и банкротством предприятий, не могущих найти выгодное поле для инвестиций.

Неолиберализм служил для восстановления прибыльности путем нарастания спекуляций, наступления на государственный сектор через сокращение налогов и приватизацию и в то же время массовое усиление эксплуатации рабочих через повышение интенсивности труда, удлинение рабочего дня и сокращение зарплат. Но ни одна из этих мер не направлена на решение проблемы со снижением темпов роста производительности, которая вновь возникла в США после 2000 года и является одним из ключевых факторов, лежащих в основе нынешнего кризиса.

Неокейнсианские экономисты, вроде Пола Кругмана, видят источник кризисов скорее в таких ключевых факторах неолиберализма как нерегулируемость рынков и полная свобода предпринимательства, чем в капиталистической системе в целом. Они указывают, что попытка «оздоровить» экономику после 2008-09 годов провалилась из-за маниакального стремления политического истеблишмента, особенно европейского, к проведению политики жестких сокращений.

Упадок системы

И здесь нам нужно указать на ключевое отличие кейнсианства от марксизма. Марксисты считают, что капитализм находится в периоде долгосрочного упадка. В 18 и 19 столетиях капитализм привел к огромному и беспрецедентному росту производительности человеческого труда. Первая мировая война стала выражением невыносимого противоречия между национальным государством и дальнейшим развитием мировой экономики. Период между двумя войнами не принес решения этого глобального кризиса — он был отмечен стагнацией метанием общества между революцией и контрреволюцией. Послевоенный бум был скорее исключением из правила. Падение производительности и прибыли, приведшее к кризису 1970-х годов, стало началом периода, в котором возобновился долгосрочный процесс упадка капитализма как социальной системы.

Кейнсианцы же не считают, что капитализм находится в упадке и уверены, что ситуацию можно исправить. Они рассматривают кризис в терминах «недопотребления», когда падение зарплат и ухудшение жизненных условий рабочих снижают спрос и тем самым мешают бизнесу продавать его продукцию. Этот процесс — «кризис реализации» в марксистской терминологии — определенно, является одной из причин кризиса. Но это еще не вся картина в целом.

Во время экономического спада один из секторов экономики или отказывается, или неспособен инвестировать в производство. Это приводит к падению производства и экономической активности в целом, что влечет за собой потерю рабочих мест и падение уровня жизни рабочего класса. Бизнес сокращается или банкротится и рабочий класс сталкивается с растущей нищетой и безработицей. Эта реальность формирует основу для кейнсианских теорий о недопотреблении, что рабочий класс тратит недостаточно для того, чтобы сделать бизнес прибыльным. И если бы государство вмешалось и стимулировало спрос, — доказывают кейнсианцы, — инвестиции бы вернулись, и таким путем можно было бы «перехитрить» кризис капитализма.

Но это односторонний взгляд на капиталистический кризис. Кейнсианство поверхностно смотрит на экономику как на бухгалтерию, где, чтобы исправить отрицательные числа в одном секторе, надо просто прибавить положительные в другом. Оно не может ответить на вопрос, почему бизнес периодически вообще отказывается инвестировать в производство. В понимании марксистов это происходит потому, что вся капиталистическая система движется за счет смертельной схватки за прибыль, из-за чего у корпораций возникает перепроизводство товаров и капиталов, приводя к насыщению и переполнению рынков.

Даже во время недавнего восстановления экономики корпорации все меньше и меньше инвестировали в расширение производства. Например, корпорации тратили значительную часть своих прибылей в финансовом казино, включая обратный выкуп акций. В нынешний кризис мы видим перепроизводство в форме того, как «Apple» в 2019 году накопила более 200 млрд. долларов наличными, не в состоянии найти выгодную возможность для инвестиций. И это — еще одно указание на долгосрочный кризис роста производительности и неспособность капитализма реально расширить производительные силы в таком масштабе, как он это делал раньше, особенно в период послевоенного бума. Если корпорации отказывались инвестировать в годы недавнего «бума», с какой стати кейнсианская политика раздачи денег заставит их инвестировать во время спада?

Как неолиберализм, так и кейнсианство были ответом на разные типы кризисов, с которыми сталкивался капитализм. И оба они потерпели неудачу в попытке долгосрочной стабилизации капитализма. И это ставит вопрос о том, что можно сделать, чтобы вывести нас из нынешнего кризиса.

Способно ли кейнсианство вывести из кризиса?

Правительственные расходы могут в ограниченном масштабе повысить спрос и могут поправить некоторые конъюнктурные аспекты кризиса капитализма. Новый курс предоставил крайне необходимые рабочие места и облегчил положение миллионов американских рабочих. Сегодня, под непосредственным воздействием «закрытия» экономики из-за коронавируса, определенные правительственные расходы могут смягчить худшие аспекты кризиса.

Но все это работает только в очень ограниченных пределах. Новый Курс Рузвельта, опять же, мог дать устойчивый результат только в такой развитой стране как Америка и с такой сильной валютой, как доллар. Но и он сам по себе не смог вытащить экономику из депрессии. Это сделали разрушения, причиненные Второй мировой войной и другие условия, которые, как уже объяснялось, запустили послевоенный бум. Одна из очевидных проблем нынешнего спада в том, что, в отличие от войны или природной катастрофы, он не уничтожает капитал в такой степени, чтобы возникла подобная динамика.

То, что мы, по всей видимости, сегодня наблюдаем в США — это прагматичное и неохотное применение кейнсианских мер наряду с порочной практикой сокращений бюджетов и, возможно, даже приватизацией. В то время как федеральное правительство производит стимулирующие выплаты, правительства штатов угрожают массовыми сокращениями социальных служб, а Республиканцы явно смакуют мысль о банкротстве Почтовой службы.

В долгосрочной перспективе кейнсианство не может предложить выход из кризиса. Закачивание триллионов долларов в экономику не может ничего поделать с перенасыщением рынков, отбивающим охоту к инвестициям. Фискальная стимуляция на 2,2 триллиона долларов может на время пригасить ситуацию на финансовых рынках, но буржуазные экономисты сегодня уже прекратили абсолютно нереалистичные рассуждения о быстром, V-образном восстановлении.

Недавний японский опыт еще лучше демонстрирует, что три десятилетия кейнсианской политики так и не смогли разрешить серьезный капиталистический кризис. В начале 1990-х японскую экономику постиг крах, на который правительство ответило массовым введением общественных работ, снижением процентной ставки и другими кейнсианскими мерами, которые проводятся и по сей день, за исключением небольшого периода жестких сокращений в начале 2000-х. Ценой накопления таких долгов, что по соотношению долга к ВВП Япония находится на первом месте в мире, японские кейнсианские меры смогли ускорить годовой прирост ВВП всего на 1% в год в течение более чем трех десятилетий, да и то с короткими перерывами на рецессии. Нынешний премьер-министр Абэ свой собственный вид правого кейнсианства, называемый «абэномика», в котором дерегулирование и антирабочее законодательство сочетаются с выплатами корпорациям. Все эти меры оказались совершенно неспособны обеспечить устойчивый рост, но зато вытолкнули работников в сферу прекариатной, временной или частичной занятости. Глубокий социальный кризис и возобновление классовой борьбы, которую должны были помочь предотвратить кейнсианские социальные и инфраструктурные расходы, могут вновь возникнуть в результате правых реформ Абэ.

Кейнсианство и социализм

Для социалистов все более частое обращение к кейнсианским мерам, даже со стороны откровенно правых правительств, лишь обнажает лицемерие правящего класса. Когда Берни Сандерс призывал к введению бесплатной медицины, он в ответ слышал как рефрен со стороны Байдена и других корпоративных Демократов: «Как ты собираешься платить за это?». Но когда Федеральная резервная система хочет потратить часть из 2,3 трлн долларов недавнего пакета помощи бизнесу и правительствам штатов на акции и «мусорные» облигации, чтобы поддержать финансовые рынки, почему-то никто не задает им подобных вопросов. Если вы можете найти деньги на спасение большого бизнеса, почему их нельзя найти на спасение трудящихся?

Однако, кейнсианские меры, наряду со стимулированием бизнеса, включают также и некоторые социальные программы. Идеи Кейнса получают все больше поддержки со стороны левых реформистов и тех активистов, которые действительно хотят бороться за интересы рабочего класса. Некоторые, как Берни Сандерс, видят в кейнсианской политике пример «демократического социализма», указывая на Скандинавские «социальные государства», которые также постепенно были разрушены неолиберализмом. Другие же признают, что кейнсианская политика оставляет капитализм нетронутым, но рассматривают такую политику как способ постепенного перехода к социализму мирным путем. В любом случае, такие левые кейнсианцы рассматривают капитализм и его кризисы под тем же углом зрения, что и сам Кейнс, обвиняя в кризисах именно неолиберальный капитализм, а не капитализм как систему в целом. Революционные марксисты смотрят на этот вопрос по-другому.

Логика капитализма всегда приводит к перенакоплению капитала и к перепроизводству, что, в свою очередь, и порождает кризисы. Кажется абсурдным, что общество становится настолько богатым, что это порождает увольнения и нищету, но проблема в том, что все это богатство создается рабочим классом, а присваивается капиталистами. И это возникающее противоречие, когда среди моря накопленных богатств люди остаются без средств к существованию, социалисты стремятся решить путем планирования экономики. Если рабочие возьмут крупный бизнес под общественный контроль и начнут планировать экономику, мы можем перенаправить экономику на производство действительно необходимой продукции, а не на производство прибыли, и тем самым избежать перепроизводства. Если будет необходимо сократить производство, социалистическая экономика, свободная от погони за прибылью, сможет просто переобучить рабочих или сократить рабочую неделю при сохранении полной занятости и зарплат рабочих, которые можно поддерживать за счет огромного богатства создаваемого современным производством, которое сегодня находится в руках 1%.

Фундаментально, кейнсианство — это не социализм, а попытка спасти капитализм от самого себя. Даже если и можно было бы полностью применить политику левых кейнсианцев, это оставило бы капиталистическую систему нетронутой, хотя и более регулируемой и обставленной социальными службами и с государственной собственностью в выборочных отраслях. И это не моральная критика кейнсианства за «недостаточный радикализм». Реформы в пользу рабочего класса всегда означают сокращение прибылей большого бизнеса, и это означает, что они находятся под постоянной угрозой отката из-за постоянной борьбы капиталистов за повышение прибыли.

Когда Берни Сандерс поднял во время дебатов вопрос о бесплатном здравоохранении, Джо Байден тут же отреагировал, указав на Италию, где существует подобная система и которая, однако, оказалась неспособной адекватно отреагировать на кризис с коронавирусом. Оппозиция Байдена по отношению к бесплатной медицине непростительна, но правда в том, что Италия с 2001 года уничтожает свою национальную систему здравоохранения с целью превратить ее в прибыльный придаток частной медицины. Мы должны бороться за реформы вроде введения бесплатного здравоохранения, но мы также должны идти дальше, чтобы взять под контроль всю медицинскую промышленность и в конце концов — взять в общественную собственность все крупнейшие корпорации и банки, господствующие в мировой экономике.

Хотя марксисты и отвергают реформизм, они не являются противниками борьбы за реформы. Марксисты борются за реформы в рамках того, что русский революционер Лев Троцкий называл «переходным подходом». Это влечет за собой создание «моста» между сегодняшним уровнем сознания и пониманием необходимости социалистической трансформации общества. Мы боремся за реформы, которые могли бы немедленно улучшить положение рабочего класса, от повышения минимальной зарплаты до контроля за уровнем квартплаты и повышения налогов на большой бизнес. Но мы выдвигаем также и требования, которые выходят за рамки капитализма, такие как взятие промышленности и банков в общественную собственность под демократическим рабочим контролем. Мы боремся за эти реформы путем организации и мобилизации рабочего класса, потому что всего этого нельзя добиться, уговаривая капиталистов применить хитрые монетарные трюки или политические уловки.

Более того, мы указываем на ограниченность любых реформ и необходимость идти дальше. В нашей программе по выходу из кризиса с коронавирусом мы призываем к следующему: доплачивать всем работникам жизненно необходимых отраслей как за работу в опасных условиях; должна быть сохранена зарплата всем работникам, потерявшим работу из-за рецессии и пандемии; должны быть заморожены все арендные платежи за жилье и выплаты по ипотеке; должен быть принят срочный план по обеспечению жильем бездомных; все закрытые больницы должны быть вновь открыты; все пустующие здания должны быть обобществлены для создания бесплатных медицинских клиник; должен быть проведен дополнительный набор и обучение медицинского персонала; должны быть национализированы все предприятия, где нарушаются стандарты безопасности работников. Требования наподобие этих связывают непосредственный ответ на кризис с необходимостью взять экономику в общественную собственность под демократическим рабочим контролем и управлением.

Единственным решением, позволяющим окончательно избавиться от капиталистических кризисов, является обобществление 500 крупнейших корпораций и рациональное демократическое планирование экономики. Мотив прибыльности должен быть вычеркнут, а баланс доходов и расходов должен сводиться путем демократических решений работников и потребителей, что позволит направлять продукцию туда, где она необходима. Путем такого социалистического планирования мы можем достигнуть достойного уровня жизни для всех, исправить изменение климата и избавиться от кризисов, которые несет капитализм.