Антикрестовый поход

С начала года Санкт-Петербург сотрясали митинги и акции против передачи Исаакиевского собора в ведение Русской Православной Церкви. После заявления губернатора Полтавченко 11 января о том, что «вопрос решен», начались возмущения. Сначала это были малочисленные акции — например, когда 20 человек встали в центре здания с буквами, формирующими слоган «Музей — городу». К весне движение в защиту Исаакия вылилось в многотысячный митинг на Марсовом поле. «Марш в защиту города», который состоялся 18 марта собрал, по разным оценкам, от трех до десяти тысяч человек. Вопрос передачи музея поднимался и на массовом шествии 26 марта против коррупции.

Столь широкое и неутихающее возмущение привело к тому, что городская избирательная комиссия Санкт-Петербурга одобрила проведение референдума о статусе Исаакиевского собора. Однако о победе рано даже заикаться, потому что первый и последний референдум в городе проводился в 1991-ом году и был посвящен вопросу переименования северной столицы. Можно даже сказать, что последний раз референдум проводился в Ленинграде, а в Петербурге — никогда. Почему? Из-за особенностей законодательства: решение избиркома должно поддержать законодательное собрание. Сейчас большинство в ЗакСе контролируют депутаты «Единой России», которые заранее объявили, что никакого референдума не допустят.

Корень проблемы на самом деле даже не в том, разрешат ли власти провести конкретный референдум по конкретным культурным объектам (наряду с Исаакиевским собором речь идет о возможной передаче РПЦ Петропавловского собора и собора Спас на Крови), а в том, что Церковь — это лернейская гидра, запустившая щупальца во множество сфер жизни, и отрубить ей только одну голову — отстоять Исаакий — не значит победить. Безусловно, собор оказался для петербуржцев очень важным символом. Но картина в целом выглядит куда более устрашающе, и на фоне нее передача Исаакиевского собора — пустяк.

По закону о реституции РПЦ только в 2016 году передали 133 объекта. Достаточно ввести в поисковике фразу «церковь отбирает» — и всплывает масса ссылок на отдельные истории о притязаниях этой религиозной структуры. Церковь отбирает детскую горку у метро Багратионовская в Москве. Церковь отбирает парк «Торфянка». Церковь отбирает здание у Института рыбного хозяйства и океанографии. Церковь отбирает дом у ветеранов ВОВ в Ставрополе. Церковь требует музеи-заповедники «Бородинское поле», и «Херсонес Таврический». Помимо земель и музейных комплексов РПЦ регулярно получает денежные подарки из государственного бюджета. За 2012-2015 годы различные приходы (оформленные как отдельные НКО) получили от государства в общей сложности 14 миллиардов рублей. Ко всему этому стоит присовокупить то, что церковь освобождена от налога на земельные участки со зданиями религиозного назначения, налога на имущество и налога на прибыль от доходов, полученных благодаря реализации товаров, литературы и оказания религиозных услуг.

Чтоб сохранить статус-кво, РПЦ всеми силами вмешивается в различные сферы светской жизни. Ведь обеспечить высшим церковным чинам баснословную прибыль и гарантии неприкосновенности можно только тогда, когда большая часть населения страны считает церковь необходимой и неотъемлемой инстанцией, которая является спасительным моральным и нравственным ориентиром.

Академическое сообщество и студенты

Университеты были одними из первых, кто почувствовал на себе рост влияния РПЦ на светскую жизнь. Еще в 2012 году в МИФИ — а это передовой ядерный университет страны — была создана кафедра теологии. Университет объединяет различные институты — лазерных и плазменных технологий, биомедицины, нанотехнологий и электроники. Создание в таком месте антинаучной кафедры было верхом абсурда, ведь если студенты-ядерщики начнут изучать теологию вместо физики, то в будущем действительно останется только молиться.

Идея создания теологических кафедр и преподавания предмета в вузах стала активно муссироваться после форума «Теология в вузах: взаимодействие Церкви, государства и общества», где патриарх Кирилл заявил, что огорчен отсутствием единой системы теологического образования в высшей школе. Тогда, в уже далеком 2012-ом, у противников идеи изучения бога в вузах оставался один козырь — теология не считалась наукой. Но эту «нелепость» решили через три года. В 2015 году Высшая Аттестационная Комиссия утвердила теологию в качестве научной дисциплины и присвоила ей номер — 26.00.01. Председатель ВАК Владимир Филиппов сказал, что инициатива исходила непосредственно от Патриарха всея Руси Кирилла. Владимир Путин тогда отметил, что решение о введение дисциплины у себя в вузе останется прерогативой вуза. Но сам факт, что теология — официальный термин для богословия — была признана научной, говорит о подмене понятий и большой академической беде. Теология отличается от философии: в философии есть различные допущения, а теология догматична. Она базируется на никем не доказанном принципе, что бог существует, и ставит своей задачей его оправдание и защиту, а не проверку. Богословие отличается и от вполне научного религиоведения — последнее изучает различные религии и верования как феномен человеческой культуры.

Одной из целей академического сообщества и студентов светских вузов на ближайшее время должно стать требования к ВАК о пересмотре их решения, необходимы солидарные действия с целью не допустить создания теологических кафедр в университетах и институтах, которые не относятся к ведению РПЦ.

Школьники и родители

Не менее грандиозными спорами и скандалами сопровождалось введение в школах России предмета «Основы религиозных культур и светской этики». Предмет внедрялся также с подачи РПЦ и предполагал несколько модулей: основы православной культуры, основы исламской культуры, основы буддийской культуры, основы иудейской культуры, основы мировых религий и основы светской этики. Само разделение на модули и необходимость выбора нелепы и предполагают сегрегацию учащихся по религиозным взглядам и наглядную демонстрацию меньшинств в классе без запланированной в программе темы о толерантности. Вопрос выбора тоже неоднозначный — не всегда сам ученик может выбирать, в большинстве школ за детей выбирают родители. Предмет, по заявлению составителей программы, призван сформировать мотивацию учеников к осознанному нравственному поведению, основанному на знании и уважении культурных и религиозных традиций многонационального народа России, а также к диалогу с представителями других культур и мировоззрений. Все это выглядит так, будто церковь, срастаясь со школьным светским образованием, пытается прикрываться терпимостью и уважением к другим культурам. И мы бы охотно верили в это, если б не знали, что нет вещи, которой бы церковь боялась больше, чем толерантности и плюрализма.

Даже модуль «Светская этика», который могут выбрать нерелигиозные ученики, на самом деле транслирует именно те ценности, которые нужны РПЦ чтобы формировать традиционалистское мышление. Девятый урок, «Джентльмен и леди», закрепляет гендерные роли и стереотипы. На нем рассказывают о качествах, которые должны в себе культивировать мальчики и девочки. Для мальчиков в списке есть пунктуальность, начитанность и патриотизм. Для девочек — уравновешенность, доброта, приветливость и тактичность — все то, что в итоге является культурным воплощением зависимого положения женщины в обществе и семейного насилия. Урок «Любовь к Родине» культивирует милитаризм и возвышает образ воина. На нем не расскажут о правах человека и о важности гражданской позиции. Родина — демаркированный участок с березками, за который нужно геройски умереть по приказу майора, и не более. Конспекты уроков по светской этике, которые учителя выкладывают в интернет, заставляют кровоточить любые более или менее прогрессивные глаза.

Предмет очевидно не выполняет (да и не способен) выполнить задачи, которые провозглашает. Школьники совместно с родителями должны требовать пересмотра программы. Необходимо запретить любые попытки вмешательства религиозных структур в светское образование. С целью расширения кругозора могут быть введены другие предметы — скажем, культурология или научное религиоведение, общие для всех, без разделения на модули. Право государства или церкви определять моральные и нравственные ориентиры нужно пересмотреть, оставив школе только образовательную функцию, а не воспитательную или нравоучительную.

Женщины, ЛГБТ, религиозные меньшинства

Церковь не хочет терять контроль над сознанием тех людей, которые еще верят ее авторитету. Даже те верующие, которые «верят в душе», не посещая службы, нередко богобоязненно осторожничают с критикой церковной верхушки. Это позволяет РПЦ проникать в жизнь и пытаться регулировать моральные ориентиры самых незащищенных слоев населения. Скажем, 18 июня 2015 года министр здравоохранения Вероника Скворцова и Патриарх Кирилл подписали соглашение о сотрудничестве между Минздравом РФ и Русской Православной Церковью. Стороны обязались оказывать содействие сотрудничеству медицинских организаций с представителями религиозных организаций в сфере искусственного прерывания беременности путем участия представителей религиозных организаций в консультировании (!) женщин. При этом обеспечивать нищие семьи и помогать брошенным и нежеланным детям стороны НЕ договорились.

Помимо открытия с подачи РПЦ кабинетов доабортного консультирования по всей стране и распространения в женских консультациях антинаучной литературы, представители церкви начали сбор подписей за полный запрет абортов. Независимо от отношения к такому явлению, как аборт, это говорит о грубых попытках вмешательства не только в частную жизнь женщины, но и в светское законодательство. РПЦ не ограничивается запретом на прерывание беременности среди своих сознательных прихожан, пытаясь расширить влияние на всех граждан страны без исключения. Точно так же Церковь в целом и отдельные ее представители нередко высказывают за всю страну мнение в отношении ЛГБТ-сообщества, используя не только устаревшие ненаучные аргументы, но и язык ненависти. Феминистки и ЛГБТ-активисты давно стоят на антиклерикальных позициях, однако силы пока недостаточны. Необходимо создать массовое движение женщин и ЛГБТ, которое будет бороться в том числе против вмешательства РПЦ в дела граждан.

Требовать от Законодательного Собрания Петербурга разрешить проведение референдума необходимо. Если это случится, первый шаг к победе над гидрой РПЦ будет сделан. Независимо от того, останется музей в ведении города или, благодаря фальсификациям, будет передан Церкви, проведенная активистами работа может стать плацдармом для вовлечения в антиклерикальную борьбу пока неактивных, но возмущенных граждан.

Чтоб изменить ситуацию, необходимы комитеты борьбы. Одних защитников Исаакия, какими бы активными они ни были, недостаточно для торможения процесса сращивания церкви и государства. Ячейки для ведения антиклерикальной деятельности должны быть созданы повсеместно и включать в борьбу различные группы людей, которых задевают неуемные щупальца РПЦ — это не только защитники музеев и парков, но и обычные студенты, школьники, женщины и ЛГБТ.

Борьба за проведение референдума и агитация в период его проведения могут и должны стать первым важным шагом в этом направлении. Те активисты, которые выходили на акции протеста против передачи Исаакия, и те, кто вышел на улицы 26 марта, должны стать ядром этого процесса. Им под силу объединиться на постоянной основе, а референдум дает отличный повод для создания инициативных групп и агитбригад для подготовки распространения материалов, проведения пикетов, работы среди соседей или коллег по работе и учебе. Даже если активно работать на повседневной основе будет хотя бы десятая часть участников протестов — это уже более тысячи пропагандистов и агитаторов. А сколько еще людей они смогут вовлечь? Это — огромная сила!

Только совместными усилиями нам под силу остановить наступление назойливых бизнесменов в рясах. Другого пути для влияния на огромную идеологизированную и паразитическую структуру, сросшуюся со светской властью, к сожалению, нет.