Китай — глубокий кризис и массовое сопротивление

Основой этого текста послужило вступительное слово Паши из Социалистического Действия на комиссии по Китаю на школе Комитета за рабочий Интернационал (КРИ)

Этот год принес Китаю большие перемены, обнажив углубившийся кризис однопартийной диктатуры и особой формы государственного капитализма в Китае. В марте, когда Си Цзиньпина «короновали» как «пожизненного правителя», структура режима «Коммунистической партии» (КПК) претерпела исторические изменения.

Что касается классовой борьбы, то начиная с апреля мы становились свидетелями ряда забастовок смелых рабочих, которые организовывались во многих провинциях. А в области международных отношений резко обострился американо-китайский конфликт. Это самый серьезный конфликт между двумя крупнейшими мировыми экономическими державами.

Министерство торговли Китая назвало таможенные пошлины президента Трампа, введенные 6 июля, крупнейшей торговой войной в экономической истории. Она пока еще не самая большая по сравнению с другими, но ситуация может обостриться. Конфликт между США и Китаем не закончится быстро. Теперь это постоянная реальность, с победами и поражениями, которой КРИ уделяет особое внимание в своем анализе положения мирового капитализма.

Также Китай переживает новый этап экономических трудностей. Жесткие меры режима в отношении долговых обязательств и теневого банковского сектора привели к новому экономическому спаду, а затем вновь к переходу, по крайней мере частичному, к политике стимулирования, то есть к увеличению долга. В ближайшие месяцы это может привести к гораздо большим последствиям. Проблема долговых обязательств в Китае — это проблема всей мировой капиталистической системы. Ни одна страна за всю историю не накапливала столько долгов.

Возвращение Дэна Сяопина

Мартовскую сессию Всекитайского собрания народных представителей (псевдопарламента Китая) назвали коронацией Си Цзиньпина. Она сняла ограничение сроков полномочий председателя КНР, чтобы «товарищ» Си мог править всю свою жизнь.

С конца 1970-х годов в Китае действовала система «коллективного руководства», созданная Дэн Сяопином, архитектором возвращения Китая к капитализму. Его модель разграничения полномочий и другие политические правила были разработаны для обеспечения «стабильности» и предотвращения борьбы за власть внутри государства, чтобы она не зашла слишком далеко и не начала угрожать существованию диктатуры.

После мирового кризиса капитализма 2007-2008 годов правящей элите КПК потребовалась «сильная личность» с беспрецедентной централизованной властью, чтобы спасти элиту от ее собственных проблем — увеличения задолженности и растущих массовых беспорядков.

За шесть лет, прошедших с момента его прихода к власти, Си провел широкую кампанию по борьбе с коррупцией, которая частично боролась с коррупцией и получала общественную поддержку, но в основном использовалась для укрепления позиции Си и для победы над любой оппозицией. Вместо того, чтобы снизить напряженность внутри китайского государства и правящей элиты, консолидация власти Си подняла напряженность на потенциально более высокий уровень.

Несмотря на массовую цензуру интернета, «киберграждане» в Китае незамедлительно и цинично выразили в сети свое несогласие с «коронацией» Си, используя сатирические метафоры. Интернет-цензоры должны были срочно забанить целый список выражений, например, «не более двух сроков», «конституционная поправка», «я против», «Северная Корея» и даже «Винни-Пух» (из-за пародий на Си, лицо которого похоже на медведя из детской книжки)!

Это продемонстрировало истинный уровень поддержки Си среди масс. Некоторые комментаторы описывали Си как самого сильного лидера после Мао. Но Мао был бонапартистским правителем, возглавлявшим движение, которое хотело свергнуть капитализм в Китае. Гигантский культ личности, который режим построил вокруг Мао, был возможен только благодаря его роли в революции.

Си Цзиньпин руководит особой формой государственного капитализма, а реальная база его поддержки среди масс преувеличена. Его власть опирается главным образом на репрессии, национализм, массовое «промывание мозгов» средствами массовой информации, а также на то, что некоторые слои населения по-прежнему чувствуют, что их положение улучшается. Но ситуация становится все более и более нестабильной. Основы правления Си (беспрецедентный уровень долга, усиление репрессий и национализм) представляют собой череду кризисов, ожидающих своего часа.

Репрессии и ответная реакция

Уровень государственных репрессий в последний раз был хуже только в 1989 году. В прошлом году государственный бюджет тратил на национальную безопасность 193 миллиардов долларов США — с 2007 года он стал втрое больше. Он на 19% больше военного бюджета Китая.

В мусульманском регионе Синьцзян (величиной он с половину Индии) Китай построил «идеальное полицейское государство», сообщает газета Guardian. В тюремных лагерях военного образца содержались от 500 000 до 1 миллиона уйгур-мусульман — каждый десятый. КПК теперь управляет Синьцзяном с помощью откровенно расистской системы с элементами апартеида, при которой для мусульман действуют более репрессивные законы.

Несмотря на то, что у Китая, пожалуй, самый изощренный репрессивный государственный аппарат в мире, растут массовое сопротивление и протесты. С конца 2017 года отважные китайцы принимали участие не только в крупномасштабных онлайн-протестах, но и в забастовках рабочих во многих провинциях, и это свидетельствует о новом повороте в направлении борьбы.

В апреле этого года по меньшей мере в 13 провинциях крановщики на стройках объявили забастовку, требуя повысить зарплату и улучшить условия труда. Затем они призвали провести общенациональную забастовку Первого мая. Учитывая государственные репрессии и цензуру, это само по себе было подвигом. Эта борьба организуется в закрытых групповых чатах и приложениях для мгновенного обмена сообщениями.

Забастовки в нескольких провинциях

Забастовка крановщиков была исторической в том смысле, что она была самой впечатляющей, скоординированной и смелой акцией на сегодняшний день. Раньше почти все забастовки в Китае проходили только на одном заводе или только в одном районе. Призыв к общенациональной забастовке отражает очень большое изменение в сознании рабочего класса. По всей видимости, апрельские события открыли двери для общенациональной борьбы.

В июне эстафету приняли дальнобойщики. Они бастовали более чем в 12 провинциях, протестуя против роста цен на топливо, высоких дорожных сборов, притеснений со стороны полиции и усиления эксплуатации с помощью приложения для найма водителей, аналогичного Uber. Акция дальнобойщиков прошла в разных городах: от Чунцина на западе до Шанхая на востоке. Расстояние от одного до другого сравнимо с расстоянием от Мадрида до Лондона. То, что акция прошла при самой могущественной диктатуре в мире, действительно впечатляет.

А с апреля в нескольких провинциях ветераны армии проводят акции протеста, требуя выплаты пенсий и пособий. Некоторых ветеранов избили бандиты, которым заплатили местные органы власти, связанные с КПК. Благодаря связям и сетевому взаимодействию в армии десятки тысяч ветеранов со всей страны мобилизовались на протест солидарности.

Борьба ветеранов армии важна, потому что, с одной стороны, она подрывает националистическую пропаганду Си Цзиньпина. В Китае 57 миллионов солдат, вышедших в отставку. Эта проблема может также сказаться на служащих солдатах. Как государство может защитить «китайскую нацию», если оно морит голодом старых ветеранов и избивает их, когда они выходят на протест?

Протесты так забеспокоили правительство, что в начале этого года оно учредило новое Министерство по делам ветеранов. Но тем не менее то, что протесты вспыхнули, показывает ограниченность возможностей государства решить эти проблемы.

#MeToo в Китае

Среди других важных движений в Китае — феминистское и ЛГБТ-движение. Движение #MeToo, охватившее мир, оказало глубокое воздействие и на Китай. В январе китайская ученая, работающая в США, рассказала в интернете, что двенадцать лет ее изнасиловал ее преподаватель. Ее твит стал вирусным и получил в интернете огромную поддержку от китайских женщин.

Благодаря этому в интернете появилось движение, в котором самое активное участие принимаются учащиеся в школах и колледжах. Это даже заставило государство на словах поддержать протесты и осудить сексуальное насилие. В то же время КПК начала опасаться, что движение выйдет из-под контроля, и быстро запретила любые попытки организовать акции протеста на улицах. Был запрещен известный феминистский блог.

Затем государственные цензоры начали банить темы ЛГБТ. Weibo, главная блог-платформа в Китае, заявила, что будет удалять «незаконный контент», в том числе касающийся «гомосексуальности». Это вызвало большой резонанс. Кампания #IamGay призвала к бойкоту Weibo. Этот призыв расшарили более 500 миллионов раз, кампания, вероятно, стала крупнейшим онлайн-движением в мире. Это вынудило компанию Weibo и власти отменить запрет на гомосексуальный контент.

В целом, массовая борьба в Китае становится более организованной, несмотря на государственные репрессии и цензуру, люди стали способны организовывать и координировать борьбу по всей стране. Рабочие явно извлекают уроки из прошлого, они понимают, что проблемы не решить на местном уровне.

Также радикализуется массовое сознание, хотя и неравномерно. Рабочие обычно ограничивают свои требования экономическими проблемами и избегают напрямую бросать вызов режиму КПК — отчасти для того, чтобы избежать государственных репрессий, а отчасти из-за сохраняющихся иллюзий по поводу КПК.

Если режим прибегает к репрессиям и подавлению протестов, что, безусловно, характерно для Си Цзиньпина, то вопрос, когда рабочие придут к выводу, что диктатура препятствует любым реальным переменам, является лишь вопросом времени, и это придаст их борьбе более четкое политическое направление.

Экономический спад

Китайская экономика сталкивается с кризисами на нескольких фронтах. В экономике наблюдается спад после короткого периода небольшого подъема в 2017 году. С начала 2018 года фондовый рынок потерял 2 триллиона долларов США, что сравнимо с крупным крахом фондового рынка в 2015 году, в результате которого он потерял 5 триллионов долларов.

Экономические данные во втором квартале, скорее всего, будут намного печальнее, чем в первом квартале. В мае объемы розничных продаж были самими низкими за последние 15 лет. Темпы роста инвестиций самые слабые за 20 лет. Задолженность по отношению к ВВП возросла с 141% в 2008 году до 256% в прошлом году. Если учитывать теневой банковский сектор, то эта цифра составила 304% от ВВП. На самом деле реальный уровень долга намного выше. Это связано с тем, что большая часть теневого банковского долга нигде не регистрируется. Даже правительство не имеет полного представления о ситуации.

Недавний спад вынуждает КПК вновь оживить стратегию стимулирования. В течение десяти лет мы наблюдали тот же зигзаг в экономической политике — от стимулирования к ограничению кредитования и опять к стимулированию, то есть к большим долгам. Проблема задолженности приобретает особенный, страшный характер на уровне местных органов власти — в поселках, городах, а также в провинциях, некоторые из которых больше, чем большинство государств Европы или мира.

Отчасти это и послужило причиной протестов ветеранов армии. Фактически местные органы власти, по крайней мере, в 32 городах из шести провинций, теперь финансируют свои расходы на социальное обеспечение и пенсионные расходы по банковским кредитам, в том числе взятых в теневых банках. С быстро стареющим населением Китая эта проблема будет только ухудшаться.

В мае один город в провинции Хунань не смог вовремя выплатить зарплату госслужащим. Впервые в истории современного Китая задолженность по зарплате госслужащим достигла такого уровня. Долговой кризис превращается в социальный кризис.

Торговая война и империалистический конфликт

Эскалация американо-китайской торговой войны — еще один удар по и так уязвимой китайской экономике. 6 июля пошлины, введенные администрацией Трампа на импорт из Китая товаров стоимостью 34 миллиардов долларов, стали первым реальным действием после длительного периода угроз. За этим последовали пошлины на импорт еще на 16 миллиардов долларов, причем Трамп угрожает, что к сентябрю расширит список пошлин на китайские товары еще до 200 миллиардов долларов.

Китайский режим должен ответить по принципу «доллар за доллар» введением своих пошлин, но он предложил Трампу ряд уступок, отчаянно желая избежать торговой войны. Внутри широкого торгового конфликта идет «технологическая война». Теперь основная цель американского империализма и Трампа — остановить «Made in China 2025» (план режима КПК стать технологической сверхдержавой).

Санкции американского правительства, которые запретили ZTE, третьей по величине телекоммуникационной компании, покупать что-либо у американских компаний, по сути заставили компанию закрыться за 70 дней в апреле и мае. Кризис ZTE обнажил технологическую зависимость Китая от Запада. ZTE 90% своих полупроводников получает от американских компаний.

Трамп согласился снять запрет на ZTE, но последующая сделка столь же унизительна для компании и для китайского государства. Они должны уплатить штраф размером с их двухлетнюю прибыль и, что еще хуже, распустить весь совет директоров и принять в компанию американских «сотрудников по вопросам соблюдения требований». Это немного похоже на то, что «Тройка» (МВФ и ЕС) сделала с Грецией — разрешила бюрократам ЕС проверять греков, которые не «жульничали».

Ситуация осложняется тем, что даже Трамп частично потерял контроль над торговой войной — Конгресс США, республиканцы и демократы, теперь требуют еще более жестких мер против Китая.

Девальвация?

Внедряя ответные меры, Китай позволил своей валюте, юаню, упасть по отношению к доллару. Однако это опасный шаг, поскольку он может вызвать массовый отток капитала из Китая, как уже случалось в 2015 году. Чтобы не допустить этого, режим должен будет установить контроль над движением капитала.

Но это будет означать, что с мечтой о «интернационализации юаня» как мировой резервной валюты можно будет попрощаться. Фактически, этот процесс начал регрессировать еще три года назад. Все меньше стран хотят использовать китайскую валюту в международных платежах. У швейцарского франка и канадского доллара теперь глобальная доля больше, чем у юаня. Доминирование доллара США в мировой капиталистической экономике ограничивает политику китайского режима.

США и Китай, две крупнейшие империалистические державы, борются за экономическое и геополитическое господство. С 2008 года конфронтацию между ними обострил мировой кризис.

Хотя «горячая война» или прямое военное столкновение и не грозят им в самом ближайшем будущем, военные действия могут косвенно вестись через торговые войны и другие экономические конфликты. Любые сделки, которые они заключают в ходе текущей торговой войны, могут быть недолговечными и нестабильными. Мировая экономика, которая десять лет не может оправиться от глубокого кризиса, может еще больше пострадать от их конфликта.

При обострении противостояния США и Китая может также вновь разгореться тайваньский конфликт. В будущем это может привести к войне или серьезному военному кризису. Капиталистический кризис быстро показал, что Демократическая прогрессивная партия, «сторонники независимости», которая в 2016 году сформировала тайваньское правительство — неолиберальная капиталистическая партия, выступающая также за увеличение военных расходов и количества сделок с американским империализмом, в то же время применяющая политику жесткой экономии в отношении рабочих. Ни у одной из правящих элит (ни у США, ни у Китая, ни у Тайваня) нет плана решения проблем, что может сделать ситуацию более опасной.

Один пояс и один путь

Си Цзиньпин выдвинул предложение «Один пояс и один путь» в 2013 году, чтобы получить долю на новых зарубежных рынках для избыточных мощностей китайского капитализма. Также оно способствовало подготовке к будущим торговым войнам и усилению протекционизма во всем мире. Пункт про «Один пояс и один пусть» в прошлом году добавили в устав КПК (впервые в уставе был закреплен внешнеполитический курс), обозначив «необратимость» этой политики.

Предложение «Один пояс и один путь» касается более 70 стран. Его цель связать слаборазвитые страны с экономической сферой Китая путем строительства нефтепроводов, автомагистралей, портов, железных дорог, электросетей.

Мы называем «Один пояс и один путь» империализмом с китайской спецификой. Эта специфика состоит в займах, финансируемых государством, для создания инфраструктуры и экспорта некоторых элементов авторитарного правления из Китая. Некоторые проекты «Одного пояса и одного пути» содержат также военный компонент (особенно что касается портов и некоторых железных дорог), обусловленный в основном соображениями военной стратегии.

Стратегия Китая по захвату земли и активов у малых, менее развитых стран проста: Китай предоставляет им займы для инфраструктурных проектов, получает контроль над этими проектами, а когда страна не может выплатить займы, китайские компании и государство получают право собственности на проект.

Однако Китай со своими империалистическими устремлениями уже столкнулся с неудачами. В июне во Вьетнаме разразились массовые протесты против иностранного капитала, то есть, в основном, против китайских компаний. Эти компании приобрели землю у вьетнамского правительства на праве 99-летней аренды — этот механизм до боли напоминает старые договоры, заключавшиеся при колониализме. Политическое цунами майских выборов в Малайзии показало, что возглавляемый Китаем проект высокоскоростной железной дороги Куала-Лумпур-Сингапур — это просто куча лома.

Сейчас темпы мировых инвестиций в инициативу «Один пояс и один путь» замедляются. За первые пять месяцев этого года количество договоров, подписанных китайскими компаниями, сократилось на 6% по сравнению с прошлым годом. Растущее количество долговых дефолтов по «Одному поясу и одному пути» напрямую повлияет на китайские компании, имеющие крупную задолженность. Таким образом, предложение «Один пояс и один путь», первоначально выдвинутое КПК для экспорта избытка производственных мощностей и облегчения задолженности, стало теперь частью общей проблемы.

Подавление протестов в Гонконге

События в Китае также привели к серьезным последствиям в Гонконге, где КПК пытается обезглавить демократическую борьбу. Политика правительства Кэрри Лам приводит к дальнейшей резкой эскалации репрессий.

За прошедший год шесть демократически избранных оппозиционных законодательных органов были распущены, более 40 активистов, среди которых много представителей молодежи, посадили в тюрьму за участие в антиправительственных протестах, а шесть кандидатов, участвовавших выборах, были сняты с них за поддержку «независимости» или «самоопределения».

Вступают в силу новые драконовские законы, в том числе закон о государственном гимне. Проявление любым жителем Гонконга «неуважения» к китайскому государственному гимну наказывается лишением свободы на срок до трех лет.

Основные буржуазные продемократические партии вели полномасштабное политическое отступление. Они не предложили никакой новой стратегии борьбы с авторитарным правительством. Эти «пандемократы» на самом деле десятилетиями тормозили демократическую борьбу, подобно социал-демократическим и буржуазно-националистическим лидерам в других странах:

1. Они не верят в массовую борьбу и всегда пытаются достичь компромисса с режимом, у чего, в случае с Китаем, нет шанса на успех.

2. Они боятся, что массовые движения, когда они появятся, выйдут из-под контроля и радикализируются.

3. Они защищают капитализм и поэтому не хотят заходить в борьбе против китайской диктатуры «слишком далеко», потому что она также может поставить капитализм под угрозу.

КРИ в одиночку призывает к боевому, демократическому движению, основанному на социалистической программе, с массовой рабочей партией в своей основе. Мы также объясняем, что демократии, в том числе самоопределения Гонконга, можно достичь, только если удастся установить связь с массовой борьбой в Китае и во все мире и свергнуть диктатуру КПК.