10 марта 2013   Революции

Карл Маркс родился в прекрасном Рейнланде, в крае изумительного рислинга. В том самом месте, откуда МозельМозель — река, проходящая по современным Франции, Люксембургу и Германии. Левый приток Рейна. Известна своей живописностью. начинает свой 545 километровый путь до Рейна, медленно двигаясь меж пологими холмами, сплошь увитыми янтарными виноградниками. В стране, исторические корни которой принадлежали Франции и Германии, в которой старопрусские законы соседствовали с кодексом Наполеона. В стране гибелинских замков и романских аббатств, покрывающихся зимой изморозью и до сих пор сторожащих проходы в скалах, а может быть и таинственные клады в корнях заснеженных елей. В той милой сказочной стране, где лес вздохнёт вдруг шёпотом листвы, и эльф или приветный гном кивнёт вам из травы.

Карл Маркс родился в Трире, в Августа Треверорум — бывшей столице римской провинции Бельгика, улицы которого в конце концов утонули в приливе племен тевтонов и алеманов. В городе, где античные руины соседствуют с готическими соборами, а рыночную площадь X века окружает барочная архитектура Реформации. Где как не в Трире в час тёмный ночной, римские боги обходят брошенный вал крепостной? Трир — это Рим без безумств Калигулы и Нерона, это готика свободой торговли без порождений доктора Франкенштейна, это ренессанс без амбиций Медичи и искушений Борджиа. Неудивительно, что Карл Маркс впитал в себя стихи и философию прежней Эллады, и мощь Беовульфа, вкусовые пристрастия Пьера Абеляра и Роджера Бэкона, исторический метод Макиавелли и сонеты Шекспира, логику Гегеля и логику французских санкюлотовСанкюлоты — название для революционно настроенных представителей третьего сословия, буржуа, во время Великой французской революции. Происходит от французского sans culotte — без кюлот; высшее сословие носило кюлоты — короткие штаны чуть ниже колена, из-под которых шли белые чулки. Остальные сословия носили длинные брюки., волочивших на эшафот королеву.

Карл Маркс, родившийся в еврейской семье, никогда не был педантичным послушным мальчиком. Благодаря решению отца отказаться от своего еврейства, сын смог сразу получить входной билет в европейскую культуру. Юность его протекала на удивление весело и беззаботно, мать и отец, прусский патриот, не имели на него никакого влияния. Знания, духовную пищу и эстетические пристрастия он получал в доме старика фон Вестфалена на Римской улице, Ромерштрассе. Жизнь и энергия била из Маркса гейзером, никогда ничто человеческое было ему не чуждо. Отец напрасно пугался «неукротимого демона» в его душе — судьба того хранит от смерти, кто сам бесстрашен. Как и полагается немецкому студенту, Маркс сумасбродно провёл первый год обучения в университете Бонна. Он женился на Женни фон Вестфален, в роду которой числился несломленный шотландский инсургентИнсургент — представитель гражданского населения, выступающего против властей с оружием в руках. Как правило, формируют военизированные группы, цель которых состоит в свержении правительства или существующего режима, приобретении национальной независимости или каком-либо ещё изменении установленного порядка. Традиционная тактика — партизанская война и теракты. эрл Арчибальд Аргайль. Неукротимые дух и волю унаследовали и их дочери Элеонора Эвелинг и Лаура Лафарг; последняя за пару часов до приёма цианистого калияЛаура Лафарг и её муж Поль Лафарг — социалистические активисты периода первого Интернационала. Вместе покончили с собой в 1911 году, исполнив данное друг другу обещание прервать свои жизни в случае, если по состоянию здоровья не смогут принимать активного участия в борьбе за социализм. Им было 66 и 69 лет соответственно. с улыбкой рассылала друзьям дружеские приветы.

Бывший имперский замок в немецком городе Кохем на реке Мозель

Когда мы произносим или вспоминаем имя Карла Маркса, то перед глазами неизбежно встаёт известный всему миру образ. Широкое лицо, чрезвычайно высокий лоб, выразительные брови, взгляд немного в сторону — всё в обрамлении чёрных усов, седой бороды и зачёсанных назад и на уши длинных седых волос. Маркса уже невозможно представить без классического тёмного сюртука, чёрного жилета, белой рубашки и свободного чёрного галстука. Этот образ, подобно стилизованным портретам Че Гевары или Ленина, давно превратился в широко тиражируемый трафарет и имеет своей основой два известных лондонских фото — первое 1867 года, и второе, сделанное уже в середине 70-х. Мастер попросил застыть Маркса на полминуты перед его камерой, и он застыл для нас навсегда.

Но и когда мы употребляем или упоминаем термин «марксизм», в памяти всплывает то же самое лицо его автора, Карла Маркса. И здесь трафарет разыгрывает с нами злую шутку. Марксизм неизбежно ассоциируется с уверенным лицом патриарха или пророка блестящей эпохи науки и техники, совершенно неотличимого от дагерротипов Джеймса Максвелла или Вильгельма Рентгена. И здесь, конечно, вымысла больше, нежели правды.

Да, Карл Маркс был доктором философии Йенского университета. Но он стал им в 23 года, и волосы его тогда вились чёрной смолью. Когда началась революция 1848 года, ему едва исполнилось 30 лет, а Фридриху Энгельсу — 28. К этому времени Маркс уже дважды высылался властями из Парижа и Брюсселя, написал «Экономико-философские рукописи 1844 года», «Святое семейство», тезисы о Фейербахе, вместе со знаменитым одиннадцатым тезисом, и «Немецкую идеологию». В 1847-м он создает блестящую «энциклопедию» «Нищета философии» и том же году вступает в Союз коммунистов. Наконец, в феврале 1848-го выпущен бессмертный «Коммунистический манифест».

Не лондонская библиотека, не гора справочников, а революция 1848 года явилась ключевой фазой развития Маркса как мыслителя. Он участвовал в ней с 11 мая 1848-го по 19 мая 1849 года, являясь редактором ежедневной красной «Новой Рейнской газеты» (Neue Rheinische Zeitung) и председателем рабочего союза Кёльна. В 1849-м, появится «Наёмный труд и капитал», через два года — «Классовая война во Франции», и ещё через два — «18 брюмера Луи Бонапарта». Революционная эпоха в Европе стала для Маркса периодом интеллектуальной бури и натиска. Ещё в том же 1852 году ему казалось, что достаточно ещё нескольких месяцев и он сумеет закончить «Критику политической экономииКак потом покажет история, эта работа была завершена только через семь лет, в 1859 году.».

Следующие 15 застойных лет Карл Маркс будет полностью поглощен неумолимо разрастающимся «Капиталом». После опубликования I тома лишь Парижская Коммуна даст Марксу новый импульс для его «Гражданской войны во Франции» (1871). Наконец, «Критика Готской программы» (1875) и черновики писем Вере Засулич (1881) являются последними его серьезными работами.

Да, слог стал чётче, мысль прозрачнее, стиль отточенным, система более устойчивой. Но Маркс не имел обыкновения обманываться на этот счёт. 9 апреля 1863 года он напишет Энгельсу:

Карл
Маркс
Когда я вновь перечитывал твою книгу [„Положение рабочего класса в Англии“, 1844–45], то с сожалением заметил, что мы старимся. Как свежо, страстно, с каким смелым предвидением, без ученых и научных сомнений написана эта вещь! И сама иллюзия, что завтра или послезавтра можно будет воочию увидеть исторический результат, придает всему так много теплоты и жизнерадостности, по сравнению с которыми наша более поздняя манера писать „в мрачных тонах“ порождает чувство чертовской досады.

В свою очередь Энгельс, прекрасно ощущавший ценность и сущность человеческой жизни, тоже никогда не обманывался насчёт её длительности и её цели. Через пять лет, 6–7 мая 1868 года, поздравляя Маркса с днём рождения, он заметит:

Фридрих
Энгельс
Дорогой Мавр! Как бы там ни было, поздравляю с полувековым юбилеем, от которого, впрочем и меня отделяет лишь небольшой промежуток времени. Какими же юными энтузиастами были мы, однако, 25 лет тому назад, когда воображали, что к этому времени мы уже давно будем гильотинированы.

Основы марксизма заложили не седые дипломированные учёные в чёрных сюртуках, а два совершенно молодых немца, полностью отдавших свои души европейской революции. Марксизм не был высосан из умозрительного энциклопедического пальца, но стал системой, сплетённой из анализа и обобщения бурных исторических событий и бурных прелюдий к этим событиям. Застойные периоды порождают тягу к эволюционизму, к исследованию ветхозаветных цитат и мышиного жития святых, к поиску моральных императивов. На плоской равнине всякая кочка начинает казаться холмом, а аппендицит лечат диетой, ибо хирургия внушает отвращение. Революции вдыхают в народ отвагу и взрывают весь этот хлам, или, как выражаются циничные голливудские герои, — весь этот fucking bullshit. Революции — не только локомотивы истории, но и локомотивы идей, повивальные бабки передовых мыслителей. Тех, кто прорубает идейные русла на целые столетия вперёд. Можно утверждать, что к 1852 году почти все аспекты теории, которую сегодня весь мир знает как марксизм, были уже уяснены её 34-летним автором. В том же 1852 году из опыта революционных и контрреволюционных событий сложилась и марксистская концепция перманентной революции.

Классический подход

Классическая революционная стратегия середины XIX века основывалась на том очевидном допущении, что каждая нация видит своё будущее в настоящем передовых наций. Потому и каждая страна, рано или поздно, должна будет пройти путём английской революции 1642–49 годов или Великой французской революции 1789–1794 годов, в течение которой национальная буржуазия сломает архаичную политическую надстройку и заменит её народным парламентом, уравняет всех граждан в их правах, узаконит парцеллярную собственность крестьян, проведёт административную и территориальную реформы и стимулирует быстрое объединение рынка — основы буржуазной нации.

Тактическое выражение этой концепции можно найти и в «Коммунистическом манифесте» — программе Союза коммунистов, в IV главе «Отношение коммунистов к различным оппозиционным партиям». Итак, в передовых буржуазных странах коммунисты должны наладить отношения с чартистамиЧартизм — социальное и политическое движение в Англии 1836–1848-е годы, получившее имя от поданной в 1839 году парламенту петиции, называвшейся Народной хартией. Чартизм можно считать предтечей социал-демократии в Англии, хотя собственно социалистические идеи в нём были весьма слабы. в Англии, со сторонниками аграрной реформы в Северной Америке, и с социалистическо-демократической партии Ледрю-Роллена и Луи Блана во Франции. Но уже в Швейцарии коммунисты поддерживают радикалов (часть которых — радикальные буржуа), а в Польше — партию аграрной революции и национального освобождения, то есть крестьянскую партию.

В Германии, поскольку буржуазия выступает революционно, коммунистическая партия борется вместе с ней против абсолютной монархии, феодальной земельной собственности и реакционного мещанства. Как только реакционные классы будут низвергнуты и установится господство буржуазии, рабочий класс должен начать борьбу против буржуазии. Особое отношение к Германии вызвано тем, что последняя находится накануне буржуазной революции. Но Германия будет совершать этот переворот при более прогрессивных условиях европейской цивилизации, с гораздо более развитым пролетариатом, чем в Англии в 1642–1649-го, и во Франции в 1789–94-го. Следовательно, немецкая буржуазная революция — непосредственный пролог к революции пролетарской.

Логика Карла Маркса безупречна. Германия, отягощенная реакционными пережитками прошлого — монархиями мелких династий, рудиментами помещичьего землевладения, провинциальной ограниченностью — должна преодолеть раздробленность и построить национальное государство, обязана совершить мощный рывок вперед. Германия идет к революции. Буржуазии нужна политическая власть и максимальная экономическая свобода. Размах и накал революции не должен уступить Великой французской революции, ибо задачи и препятствия, стоящие перед Германией, подобны французским. Буржуазия возглавит революцию и поведет нацию к победе — разумеется, к собственной победе. Королевская бюрократия и армия будут низведены к роли буржуазных орудий, к простым органам буржуазного обмена. Земледелие освободится от феодальных привилегий, а промышленность — от бюрократической опеки, противоречащей свободной конкуренции. Условия внешней торговли и финансовая политика станут диктоваться интересами национального производства, а не соображениями королевского двора. Пусть классы ещё останутся, сословия же будут уничтожены.

Но середина XIX века — не конец XVIII столетия; классовый состав наций серьезно изменился. Вместо городского плебса времен французской революции на сцене истории выступает иного рода персонаж — рабочий класс. Он пойдёт от этапа к этапу. Он поддержит национальную буржуазию в борьбе с монархией. Например, в 17-ти требованиях Коммунистической партии в Германии для пролетариата, мелкой буржуазии и мелкого крестьянства, 10-й пункт требует учреждения государственного банка для регулирования кредитного дела. Эта мера, говорится ниже, необходима и для того, чтобы связать с революцией интересы консервативных буржуа (К. Маркс, Ф. Энгельс, Соч. т. 5, стр. 2).

Карл
Маркс
Мы говорим рабочим и мелким буржуа: уж лучше страдать в современном буржуазном обществе... чем возвращаться назад, к средневековому варварству!
(Соч. т. 6, стр. 206)

И вот когда установится «правильная» чёрно-красно-золотая буржуазная республика — тогда на этой почве рабочий класс вступит в борьбу с самой буржуазией.

1848. Весна народов

В фундаменте революции 1848 года лежал жестокий мировой экономический кризис. За сытые 1843–1845 годы беспрецедентного экономического процветания маховик спекуляции разогнался слишком быстро. Безудержная спекуляция всегда появляется в тот период, когда перепроизводство находится уже в полном разгаре. Спекуляция нужна для того, чтобы предоставить перепроизводству временную отдушину. Она оптом оттягивает на себя не находящие сбыта товары, она предоставляет производству и торговле всё новые и новые кредиты, тем самым ускоряя наступление кризиса и увеличивая его размах. Крах железнодорожных проектов в феврале 1846 года спровоцировал оттянувшееся на два месяца падение бирж Парижа, Гамбурга, Франкфурта и Амстердама; последовали массовые банкротства. В 1847 году обвалился зерновой и хлопчатобумажный рынки, а затем наступил торговый и денежный кризисы. Зародившись среди английских банков и компаний, торговавших с Вест- и Ост-Индией, кризис перекинулся на континент, потряс все торговые и экономические центры от Брюсселя до Санкт-Петербурга и обрушился на голову рабочего класса.

Альфонс де Ламартин (в центре с поднятой рукой) не пропускает 25 февраля 1848 революционеров в Парижскую ратушу

«Коммунистический Манифест» был написан в декабре 1847 — январе 1848 года, а издан в Лондоне в феврале 1848-го. Возможно, его экземпляры ещё лежали на книжном складе или плыли через Ла-Манш в трюме корабля, когда 22–24 февраля восставшие парижане низвергли Луи-Филиппа и провозгласили во Франции республику. Революционный пожар тут же поджёг Брюссель, и хотя король Леопольд сумел выпутаться, Европа вспыхнула как спичка. Динамика распространения революционного огня была такова, что, кажется, должны были оправдаться все самые смелые авансы Карла Маркса. Ко 2 марта революцией охвачен юго-запад Германии (Пфальц, Баден), 6 марта поднимается Бавария, 7 марта народ выходит на улицы Берлина — столицы Пруссии. 13 марта восстает Вена и почти сразу же вся Венгрия; в Берлине уже считают убитых и раненых. К 18 марта факел Милана с севера и костер взбунтовавшейся Сицилии с юга поджигают Италию будто связку хвороста. В апреле против Пруссии поднимаются доведённые до предела поляки Познани, и 30 апреля при МилославеМилослав — город в центральной части современной Польши, к юго-востоку от Познани. они опрокидывают регулярные части врага.

Революция 1848 года была, пожалуй, единственной революцией, которая распространилась так быстро во времени и так далеко в пространстве. Это не была «революция интеллектуалов», наоборот, в уже начавшуюся кровавую драку на баррикадах ввязывался кто только мог, даже поэты: Ламартин во Франции, Мицкевич в Италии, Петёфи в Венгрии. В 1830 году июльские дни Парижа разожгли лишь августовское восстание в Брюсселе и ноябрьское — в Варшаве. Но февраль 1848-го пронесся подобно урагану сквозь все государственные границы и даже океаны — восстания в Бразилии и Колумбии тому подтверждение. Хотя революция не затронула отдаленные и изолированные исторические пространства, такие как Швеция или Греция, как и отсталые периферии Оттоманской и Российской империй или отдельные промышленные гиганты, подобные Англии, несомненно, это была европейская, а точнее сказать — настоящая мировая революция.

Казалось, в Германском Союзе, Австрии, Италии, Венгрии, части Польши, Румынии только и ждали крика галльского петуха. Все бывшие правительства там были фактически сметены за несколько недель. Уже 15 марта венгерский парламент голосует за отмену крепостного права, а через несколько дней австрийское правительство декретом ликвидирует крепостничество в Галиции и отмену любого принудительного труда на чешских землях. Даже Бельгия, Швейцария и Дания оказались втянутыми в водоворот событий с самыми серьёзными для них последствиями.

Год 1848-й — это ещё и год первого в истории восстания «класс против класса», красного знамени против трёхцветного. 23 июня парижский пролетариат делает самостоятельную попытку вырваться из тисков промышленного кризиса. Национальное собрание, ужаснувшись своих февральских обещаний, последовательно загоняло труд в его прежние, дофевральские условия. Парижских рабочих от 17 до 25 лет вынуждали вступать в армию или выкидывали на улицу; иногородних высылали в СолоньСолонь — регион в центральной Франции, болотистый, с более чем тремя тысячами озёр. Отдалённость этой местности от основных путей и малая насёленность стали решающими факторами в выборе места ссылки; взрослым была предложена работа в военизированных национальных мастерских под условием отказа от участия в народных собраниях. Доведённый до предела условиями существования класс берется за оружие под лозунгом установления демократической и социальной республики. В рабочих предместьях Монмартра, Сент-Антуан, Сен-Жак и Сен-Марсо единодушно сложилась удивительная импровизированная организация. Под военным руководством Иоахима Керсози четыре колонны двинулись на ратушу, имея дальнейшей целью ТюильриДворец Тюильри — резиденция королей Франции начиная с Людовика XVI. До своего сожжения во время Парижской коммуны составлял единый дворцово-парковый ансамбль с Лувром. и Национальное собрание. Каждый шаг вперёд укреплялся баррикадами, на мосту Сен-Мишель взвился красный флаг. 24 июня им не хватило совсем немногого, чтобы закрепиться на левом берегу, взять ратушу и сформировать правительство. Это была молчаливая пролетарская революция, без фейерверков, чтения стихов и танцев, без всеобщих симпатий и эйфории «равенства и братства». Это была война труда против капитала, вызвавшая у буржуа взрыв бешеной ненависти и холодной ярости к восставшим рабочим — к этим канальям, грязным тунеядцам, поджигателям и прочим коммунистам.

Баррикада у площади Бастилии

Буржуа, которые прежде с такой слабонервной чувствительностью относились к пролитию капельки крови граждан, или, не дай Бог, слезы ребёнка, эти сентиментальные в обычной жизни буржуа расстреливали рабочих как диких зверей. Они требовали КавеньякаЛуи Эжен Кавеньяк (1802-1857) — французский генерал и главный организатор расправы над рабочими во время Июньского восстания 1848 года. с артиллерией и алжирским опытом, они требовали ещё больше войск в Париж, они требовали национальной гвардии из Руана и Амьена — больше картечи, больше ядер, больше зажигательных снарядов, больше порядка. Они требовали сжечь на корню квартал Пантеона и разрушать Париж дом за домом, коли невозможно другим способом выбить оттуда восставших. Никакой пощады схваченным инсургентам! Убивать всех без исключения прямо на месте без суда и следствия! Никакой медицинской помощи раненым, наука не для плебеев, выпустить им кровь на мостовую! Да здравствует истребительная война против врагов порядка!

25 июня численность вооружённых сил порядка — линейных войск, национальной, республиканской и мобильной гвардий — достигло 150 тысяч против 40 тысяч плохо вооружённых рабочих, не имеющих не единой пушки. Кавеньяк методично отрезал и окружал изолированные форпосты восставших, захватывал мосты и площади, бросая штурмовые колонны вдоль бульваров. Артиллерия пробивала бреши в баррикадах, сносила углы стен домов и туда устремлялись солдаты. Working class heroes встречали их молча и бились на своих позициях до последнего человека. К укреплениям у площади Бастилии — последней линии обороны восстания — подвезли мортиры и гаубицы. 26 июня всё было кончено; за четыре дня классовой схватки в Париже погибло больше 10 000 человек.

Германский 1848 год

Германия в канун революции представляла собой так называемый Германский Союз, созданный на месте и взамен Священной римской империи. В него входило 35 суверенных монархий и 4 вольных города — Гамбург, Бремен, Любек и Франкфурт-на-Майне. Австрия и Пруссия входили в Союз только теми землями, которые в прошлом были в составе Империи. Членами союза были также король Великобритании как король Ганновера, король Дании как герцог Шлезвига и король Нидерландов как великий герцог Люксембурга.

Представительный орган союза — бундестаг — состоял из представителей государств и заседал во Франкфурте-на-Майне. Союз имел 5 крепостей и бундесвер — союзную армию, состоящую из контингентов отдельных государств. Австрия и Пруссия, как сильнейшие члены Союза, заправляли всеми делами; по предварительному обсуждению между ними решались все важнейшие решения бундестага. Германский союз не ставил своей целью политическое и экономическое объединение Германии. В том виде, в каком он существовал, он был лишь орудием реставрационной политики австрийского штатс-канцлера, князя Клеменса фон Меттерниха.

Быстрое развитие капиталистических отношений обострили к 40-м годам внутренние противоречия в государствах Германского Союза и усилили стремления к решительным переменам. В образованных слоях населения распространились идея создания объединенного Германского государства и требования конституционного строя. В 1847 году циклический мировой кризис серьезно ударил по Германии и резко радикализировал общество, в котором выросло влияние и радикал-демократов и либералов. Уже через два дня после падения Луи-Филиппа в Париже, в Великом Герцогстве Бадене либералы и радикал-демократы собирают многочисленное народное собрание в Мангейме. Там принимается петиция в парламент с требованиями вооружения народа (создание милиции), свободы печати, уничтожения цензуры, отмены запрета партий и свободы собраний, демократизации юстиции и созыва общегерманского национального парламента.

1 марта эта петиция была передана в ландтаг специальной делегацией, которую сопровождали манифестанты. Палата приняла эти требования. Великий герцог поддержал принятые решения ландтага и был вынужден согласиться с созданием правительства из либералов для осуществления всех мероприятий.

И в других мелких и средних государствах Союза ход событий в марте 1848 года походил на Баденские: в деревне разгоралось аграрное крестьянское движение против дворянских привилегий, собирались народные собрания, проводились демонстрации с «мартовскими» требованиями, либералы входили в «мартовские» правительства. Мартовская революция начала быстро распространяться по Германии и охватила Австрию и Пруссию после того как 3 марта выступил Кельн, а 7 марта — Берлин.

Прусский король Фридрих Вильгельм IV

13 марта произошли первые столкновения в Берлине с убитыми и ранеными. Когда же через пять дней из Вены бежал фон Меттерних, прусский король Фридрих Вильгельм IV был вынужден объявить об отмене цензуры и созыве Соединенного лантага, а также дать обещание ввести конституцию и реорганизовать Германский Союз. Но ещё 19 марта продолжались баррикадные бои народа с войсками. Повстанцы (рабочие, студенты, ремесленники) оттеснили прусскую гвардию и заняли большую часть Берлина, потеряв около 300 человек. Карл Маркс оказался прав относительно роли рабочего класса. Из этих 300 погибших только 15 человек оказались представителями образованных классов и около 30-ти — из богатых ремесленников. Также и в Милане только 12 студентов, чиновников или землевладельцев числились среди 350 погибших во время восстания. Повсюду за спиной буржуа стоит пролетариат, — напишет Маркс.

19 марта король отдает приказ о выводе войск из Берлина, во главе правительства встают либеральные деятели рейнской провинции Людольф Кампгаузен и Давид Ханземан. С середины апреля до середины мая в Германии проходят выборы в Национальное собрание. 18 мая 1848 года во Франкфурте-на-Майне открывается первое заседание Собрания, в котором заправляют либералы и несколько демократов. Основная масса депутатов происходила из образованного бюргерства, в частности, среди них насчитывалось 49 профессоров университетов. 22 мая буржуазным министерством Кампгаузена-Ганземана было созвано Берлинское собрание, которое должно было составить новую государственную конституцию.

Союз коммунистов

Хотя Георг Гервег готовил во Франции немецкий легион из эмигрантов для апрельского вторжения в Германию и провозглашения республики, ЦК Союза коммунистов жёстко отказался от этой авантюры. И, весьма кстати. После перехода границы в апреле 1848 года легион Гервега был полностью уничтожен нюрнбергскими войсками на территории Бадена.

В свою очередь, ЦК Союза переправляет поодиночке в Германию 300–400 рабочих, с ними следуют и члены союза: Шаппер едет в Нассау, Фердинанд Вольф — в Бреславль, Стефан Борн — в Берлин и Лейпциг, Энгельс — в Бармен, Веерт, Дронке, Вильгельм Вольф, Молль и Маркс — в Кёльн. Получив возможность вести открытую пропаганду, члены Союза использовали тактику как пропаганда мы — повсюду, как организация — нигде, ибо в задаче дня стояло создание массовой политической организации немецкого пролетариата (сходной с чартистской партией), ядром которой и должен был стать Союз коммунистов.

В Кёльне Карл Маркс основывает ежедневный революционный орган «Новую рейнскую газету», и 1 июня 1848 года — на месяц раньше запланированного срока — выходит её первый номер. Кёльнское отделение Союза коммунистов вступает в «Демократическое общество», такую же тактику Маркс рекомендует всем своим сторонникам.

14–17 июня во Франкфурте-на-Майне собрался общегерманский демократический конгресс, в котором участвовало 88 демократических союзов. В Кёльне демократия состояла из трёх больших союзов: «Демократического общества» во главе с Марксом и адвокатом Шнейдером, «Рабочего союза» которым руководили Молль и Шаппер, и «Союз рабочих и предпринимателей» Германа Беккера. Эти организации (во главе которых стояли члены Союза коммунистов) избрали Центральный комитет, который созвал в Кёльне 40 делегатов из 17 рейнских и вестфальских демократических союзов. Душой Центрального комитета стал Карл Маркс. Юный 19-летний студент Карл Шурц так характеризовал его в своих воспоминаниях:

Карл
Шурц
Ему было в то время 30 лет, но он уже считался признанным главой социалистической школы. [...] Всё, что Маркс говорил, было действительно содержательно, логично и ясно. [...] Но мне никогда не приходилось встречать такой вызывающей, невыносимой надменности в выступлениях, как у него — этот резко глумящийся тон когда он произносил слово „буржуа“, словно выплёвывая его.

В Кёльне Карл Маркс приобретает себе двух новых друзей — поэта Фердинанда Фрейлигарта и 23-летнего Фердинанда Лассаля, революционера и гегельянца. «Новая рейнская газета» поднимает знамя демократии, демократии со «специфическим пролетарским характером», как скажет позже Энгельс. Газета становится самой известной немецкой газетой революционных лет. В течение года своей жизни газета шаг за шагом проследит подъём и упадок германской революции, ставшей жалкой пародией французской революции 1789 года.

27 сентября по ней был нанесён удар, её редакция была рассеяна, так как власти под надуманными предлогами выступили с судебными и полицейскими преследованиями. Её финансовое положение, после ухода всех акционеров, оказалось полностью парализованным. Тогда Маркс взял газету в «личную собственность» и газета снова вышла в свет 12 октября. Это стоило Марксу примерно 7000 талеров, о которых он никогда не проронил ни слова, но этот факт вскрылся благодаря публичным свидетельствам друзей.

Одного лишь не было на столбцах «Новой рейнской газеты». Не было подробных отчётов о рабочем движении Германии, о рабочих съездах, союзах, газетах. Исключение составляет пожалуй теоретический текст «Наёмный труд и капитал» (NRZ, № № 264–267 и 269, 5–11 апреля 1849; Соч. т. 6, стр. 428–459). Этому факту есть три объяснения. Во-первых, Стефан Борн, один из самых даровитых вождей пролетариата, сам состоял в Союзе коммунистов и писал из Берлина в газету Маркса. Во-вторых, два раза в неделю выходил орган «Рабочего союза Кёльна» под редакцией коммунистов Молля и Шаппера. Но самое главное, «Новая рейнская газета» позиционировала себя в первую очередь «органом демократии», и старалась толкать вперёд революционное движение таким, каким оно складывалось в реальности. Согласно принятой революционной доктрине она отстаивала общие интересы всего третьего сословия против абсолютизма. Доктрине, которая оказалась полностью переоцененной Карлом Марксом всего двумя годами позже.

Первая переоценка, 1848 год

Ход революции в Германии заставляет Карла Маркса постепенно пересмотреть свои предыдущие прогнозы. На его глазах революция превращается в полу-революцию.

Карл
Маркс
Ни сокрушено ни одного трона, старая армия с дворянским офицерским корпусом сохранена, чиновники все на местах, помещики при своих поместьях. Бастилия ещё не взята! Народ победил; он завоевал свободы решительно демократического характера, но непосредственное господство перешло не в его руки, а в руки крупной буржуазии... Крупная буржуазия, антиреволюционная с самого начала, заключила оборонительный и наступательный союз с реакцией из страха перед народом, т. е. перед рабочими и демократической буржуазией
(NRZ № 14 от 14 июня. Соч. т. 5, стр. 64)

Либеральные правительства вступили на путь соглашения с короной, но «тяжелую болезнь нельзя вылечить розовым маслом» и Карл Маркс призывает к революционной диктатуре, задачей которой должно стать устранении старого госаппарата и остатков старых учреждений, являющихся опорой реакционных сил. Маркс ещё видит развитие революции во французском сценарии 1789–94 годов и под революционной диктатурой понимает диктатуру рабочего класса, мелкой буржуазии и демократической буржуазии. Буржуазия завоюет себе господство, предварительно заручившись союзником в лице всего народа. Учредительное национальное собрание должно прежде всего стать активным — революционно-активным — собранием. Оно должно создать центральное правительство, которое вступило бы в смертельную борьбу со всеми фактически уже существующими правительствами в Германии.

Но и Франкфуртское, и Берлинское национальные собрания занимались школьными упражнениями в парламентаризме — вместо великой страстности партийной борьбы демонстрируя холодное спокойствие духа — вырабатывая наилучший распорядок дня и наилучшую конституцию. Беззубые левые в Берлине поддались иллюзии, будто смогут уговорить Собрание сделать революционные шаги.

Карл
Маркс
Какой толк будет от наилучшего порядка дня и от наилучшей конституции, — восклицал Маркс, — если немецкие правительства в это время поставили уже штык в распорядок дня?
(NRZ № 7 от 7 июня. Соч. т. 5, стр. 39)

В Берлине законопроект прусского министра земледелия Гирке предполагал безвозмездно отменить лишь самые незначительные повинности крестьян, а наиболее обременительные подлежали выкупу. Это была пародия на революцию 1789 года! Крестьяне, самые естественные союзники буржуа, плоть от её плоти, и без которых буржуа были бы бессильны против дворянства, оказались преданы ею без зазрения совести.

21 июля в Кёльне Маркс встречается с ВейтлингомВильгельм Вейтлинг (1808-1871) — немецкий философ-утопист, деятель раннего немецкого рабочего движения, один из теоретиков немецкого социализма (т. н. уравнительного коммунизма), при котором равенство достигается путём нивелировки индивидуальных потребностей и строгой регламентации жизни, который проповедовал диктаторское временное правительство. Вейтлинг отрицал буржуазно-демократический характер революции с тяжелым упорством закоренелого сектанта. Маркс же выдвигал идею создания революционного правительства из представителей всех направлений демократического движения.

В сентябре в Берлине разгорается острый политический конфликт. Левый депутат Штейн ещё в августе предложил удалить из армии реакционных офицеров, и большинством голосов предложение было принято. Но министр обороны не пожелал подчиниться этому решению. Правительство Ганземана заявило о намерении подать в отставку. Одновременно Пруссия заключила перемирие с Данией, с которой воевала за Шлезвиг-Гольштейн. Момент истины отчётливо приближался: или победит Собрание и корона падет, или наоборот. Но тогда Собрание будет распущено. Призовет или не призовет на свою защиту Собрание народные массы? Но нет, Франкфуртское Собрание 16 сентября ратифицировало договор с Данией.

Когда 5 октября вновь восстала Вена, Берлинское собрание лишь тратило время на бесконечные дебаты по мелким организационным вопросам и писало воззвания с проповедническим пафосом нытиков. Никакой энергии проявлено не было, никакой помощи и поддержки Вене не оказано. 1 ноября Вена пала, на башне святого Стефана вновь взвился чёрно-жёлтый стяг, а её на улицах начались расстрелы, поджоги, насилие и грабежи.

Карл
Маркс
История не знает более позорной и низкой роли, чем роль германской буржуазии... В Вене только что закончился второй акт драмы, первый акт которой был разыгран в Париже под названием „Июньские дни“... В Берлине мы скоро переживем третий акт
(NRZ № 136, 7 ноября 1848 г. «Победа контрреволюции в Вене». Соч. т. 5, стр. 493–494)

Контрреволюция уже повсюду приходила в движение и переходила в наступление. 18 ноября 1848 года Рейнский окружной комитет демократов призывает к повсеместному оказанию сопротивления правительству. Повсюду предполагалось организовать народное ополчение для отпора врагу; лица, не имеющие средств, должны быть вооружены за счёт средств общин. В случае отказа властей повиноваться Национальному собранию, необходимо создавать комитеты безопасности на французский манер. Воззвание было подписано Марксом, Шаппером и Шнейдером (Соч. т. 6, стр. 33). Но все попытки создания ополчения в Кельне в ноябре были сорваны «отцами города». 22 ноября 1848 года в Нёйссе, близ Дюссельдорфа за произнесение мятежных речей, а точнее, за организацию вооружённого ополчения и призыв к вооружённому восстанию против государственной власти арестовываются Фердинанд Лассаль и Лоренц КантадорЛоренц Кантадор — немецкий купец и участник революции. Командовал народным ополчением Дюссельдорфа..

5 декабря выходит королевский указ о роспуске Национального собрания, и созыве в феврале 1849 года новых палат, а также о пожаловании прусской конституции королем безо всякого соглашения с каким бы то ни было Собранием. Вот и наступил третий акт драмы! Национальное собрание пожало плоды своей длительной слабости и трусости, давшей возможность контрреволюции усилиться и окрепнуть.

Буржуазия и контрреволюция

Между 10 и 31 декабря 1848 года Маркс пишет статью «Буржуазия и контрреволюция» где подводит итоги всего революционного года (NRZ, № №. 165, 169, 170 и 183. Соч. т. 6,стр. 109–134). Здесь, пожалуй, впервые проявился тот ураганный стиль Маркса, который станет всемирно известным после «18 брюмера Луи Бонапарта».

Прусская буржуазия, отмечает Маркс, была заброшена на вершину государственной власти, но не так, как она хотела — путем мирной сделки с короной — а благодаря революции. Народное движение расчистило ей дорогу, сама же буржуазия не ударила палец о палец. Но неприкосновенность собственных интересов буржуазии должна была означать для неё и неприкосновенность короны. Отсюда мечты немецкой и особенно прусской буржуазии о конституционной монархии. Хотя февральская революция была выгодна для прусской буржуазии, так как отдала в её руки кормило государственного корабля, но вместе с тем она спутала её расчеты, так как её господство было связано с защитой интересов народа, то есть с такими условиями, которых она не хотела и не могла выполнить.

Карл
Маркс
Не следует смешивать мартовскую революцию в Пруссии ни с английской революцией 1648 года, ни с французской 1789 года

В обеих этих революциях буржуазия была тем классом, который действительно стоял во главе движения. Пролетариат и не принадлежавшие к буржуазии слои городского населения либо не имели ещё никаких отдельных от буржуазии интересов, либо ещё не составляли самостоятельно развитых классов или частей класса. Поэтому там, где они выступали против буржуазии, например в 1793–1794 годах во Франции, они боролись только за осуществление интересов буржуазии, хотя и не буржуазным способом. Весь французский терроризм был не чем иным, как плебейским способом разделаться с врагами буржуазии, с абсолютизмом, феодализмом и мещанством.

В общем, революции 1648 и 1789 годов не были английской или французской революциями; это были революции европейского масштаба. Буржуазия победила в них. Но победа буржуазии означала тогда победу нового общественного строя, победу буржуазной собственности над феодальной, нации над провинциализмом, конкуренции над цеховым строем, дробления собственности над майоратом, господства собственника земли над подчинением собственника земле, просвещения над суеверием, буржуазной семьи над родовым именем, предприимчивости над героической ленью, буржуазного права над средневековыми привилегиями.

Ничего подобного не было в прусской мартовской революции. Далекая от того, чтобы стать европейской революцией, она представляла собой только жалкий отголосок европейской революции в отсталой стране. Венское, кассельское, мюнхенское — всякого рода провинциальные восстания протекали рядом с ней и оспаривали у нее первенство.

Всеобщая демократия и социальная республика. Картина Фредерика Сорью

Немецкая буржуазия развивалась так вяло, трусливо и медленно, что в тот момент, когда она враждебно противостояла феодализму и абсолютизму, она сама оказалась враждебно противостоящей пролетариату и всем слоям городского населения, интересы и идеи которых были родственны пролетариату. В отличие от французской буржуазии 1789 года, прусская буржуазия не была тем классом, который выступает от имени всего современного общества против представителей старого общества, монархии и дворянства. Она с самого начала была склонна к измене народу и компромиссу с коронованными представителями старого общества. Она стояла у руля революции не потому, что за ней стоял народ, а потому, что народ толкал её впереди себя. Она, как пласт старого государства, который не сам пробил себе дороги, но силой землетрясения был выброшен на поверхность нового государства; без веры в себя, без веры в народ, брюзжа против верхов и страшась низов. Без всемирно-исторического призвания — точно старик, над которым тяготеет проклятье, осужденный за то, чтобы извращать первые молодые порывы полного жизни народа и подчинять их своим старческим интересам — старик без глаз, без ушей, без зубов, полная развалина, — такой очутилась прусская буржуазия после мартовской революции у руля прусского государства.

Чем же объясняется такое поведение прусской буржуазии? Почему она жмётся к королевской власти, королевской бюрократии и юнкерству? Почему она не способна стать лидером нации, каковым стали её английские, французские и бельгийские предшественники?

Страх перед революцией! Буржуазия отсталой страны бросается в объятия реакции из патологического страха перед революцией! Когда она сильна, она не выполняет своего исторического долга, но трусливо дрожит перед революцией предлагающей ей власть.

В такой стране слишком сильна та часть буржуазии и её интеллигенции, интересы которой индифферентны и даже враждебны интересам развития нации. Это финансовые бароны — кредиторы государства, банкиры, рантье, богатство которых связано с текущим государственным порядком. Это честолюбивые профессора и адвокаты, призванные государством на видные посты. Это фабриканты и поставщики, заключившие контракты с правительством. Это все те мещане, муниципальные советники и торговцы, значение которых падает в круговороте серьёзной политической жизни.

Революция в стране, где уже сформировался рабочий класс, приносит всем этим дельцам нечто неизведанно новое, нечто опасное, нечто отличное от их скромных запросов и требований. И потому эти господа оказываются совершенно правы, не желая революции.

Национальный вопрос

Среди противников марксизма, в том числе среди националистов-негодяев или националистов-идеалистов, которых используют негодяи, бытуют различные инсинуации на тему «ненависти» Маркса и Энгельса к России, к русским, к славянам, зачисленных ими в контрреволюционные народы, и которых следует чуть ли не стереть с лица земли. Однако утверждения, основанные на надёрганных цитатах про русских варваров, диких татар и безвольных чехов вне всякого исторического контекста и вне логики, с треском рушатся, стоит только более серьёзно рассмотреть данный вопрос.

Исходные, ключевые тезисы по национальному вопросу во время революции 1848 года, изложены Фридрихом Энгельсом в статье «Внешняя политика Германии» (NRZ № 33 от 3 июля 1848 г. Соч. т. 5, стр. 160–162). Он констатирует, что в течение последних 70 лет немцы представляли собою свору бешеных собак, которую натравливали на всяческое дело европейской свободы. Нет ни одной страны в Европе, где бы ни отличились нанятые немецкие ландскнехты. В реставрации во Франции, в расчленении Польши и в походах в Италию участвовали германская и австрийская армии. Порабощённые Германией народы не имеют условий свободного развития. Даже царская династия в России является немецкой! Вина за эти гнусности падает также и на немецкий народ, пропитанный рабским духом. Но теперь, когда немцы восстали, они обязаны полностью изменить политику по отношению к другим народам. Германия станет свободной в той же мере, в какой предоставит свободу соседним народам. Их свобода станет гарантией немецкой свободы.

К этой стратегии прямо примыкает проблема свободной Польши (NRZ № 70–96, август—сентябрь 1848 г. «Дебаты по польскому вопросу». Соч. т. 5, стр. 335–388). Немецкая иммиграция в славянские страны — Польшу, Богемию, Моравию, пишет Энгельс, происходила непрерывно, начиная с XII-XIII веков. Все славянские территории, где немцы пустили корни, отличает один и тот же феномен: славяне там являются преимущественно земледельческим населением, а немцы — бюргерским, торговым, цеховым сословием. Пусть это и привнесло западное мастерство и торговые связи, но тем самым немцы не дали образоваться славянским городам со славянской буржуазией. Немцы законсервировали границу между сельской и городской культурой и языком, а в таких условиях о просвещении и образовании славян говорить не приходится. Поэтому у немцев долг перед славянами.

На Германии висит вина за семь санкционированных разделов Польши. Но теперь, во время революции, национальная самостоятельность Польши представляет самую насущную необходимость. Почему? Потому что европейская реакция, начиная с Венского конгресса 1815 года, базируется на союзе России, Пруссии и Австрии. А скрепляется этот союз именно разделом Польши. Сама же Польша, волею исторической судьбы, сделалась революционной частью России, Австрии и Пруссии, а со времени краковского восстания 1846 года борьба за польскую независимость является и борьбой за аграрную революцию против патриархального абсолютизма. В отличие от помощи в борьбе за независимость разбросанных и перемешанных между собой народов Восточной Европы вопрос с Польшей является самым разрешимым из политических вопросов. Польша должна получить территорию 1772 года вместе с прибрежной балтийской полосой и устьями своих больших рек. Революционная Германия обязана разорвать реакционный Священный союз и с оружием в руках потребовать от России отказа от Польши. Война с Россией станет полным, открытым и действительным разрывом с позорным германским прошлым, действительным освобождением Германии и установлением демократии.

Германская революция не может победить не разрушив прусского и австрийского полицейских государств, а эта цель останется недостижимой, покуда не будет разбита мощь русского царя. Разве не Николай I предлагал в 1848 году прусскому принцу свою армию для подавления революции? Не Николай I в 1849 году удушил венгерскую революцию?

Медаль за подавление венгерской революции

Но война с Россией имеет для революции и ещё одну важную сторону — избавление ото всех прекраснодушных иллюзий и мобилизацию всех революционных немцев для отпора вторжению. Пускай прусское правительство и буржуазия призовут в страну царскую армию, раз дело идёт к этому! Как только Германия почувствует на себе русский кнут, тогда она поведёт себя иначе (NRZ № 279, 22 апреля 1849. «Русские». Соч. т. 6, стр. 470).

То же самое касается и войны с Данией. Война за Шлезвиг-ГольштейнВойна за Шлезвиг-Гольштейн — военный конфликт, возникший в результате волюнтаристского решения династического кризиса королём Дании Христианом VIII. Это не понравилось немецкоязычному населению герцогства, что привело к волнениям. После смерти Христиана VIII в январе 1848 года и начала революций политический климат в Шлезвиге-Гольштейне раскалился до предела. является первой революционной войной Германии. На сторону Дании встали три контрреволюционные державы: Англия, Пруссия и Россия. Но именно революция придала радикальный характер шлезвигскому движению, которое ранее намеревалось отделиться от Дании и создать ещё одно карликовое германское государство. Теперь КильскоеКиль — город на севере современной Германии. Главный город бывшего спорного герцогства Шлезвиг-Гольштейн. собрание стало самым демократичном из всех германских собраний и требует единой Германии. Возможно, у Дании найдутся неоспоримые права на Шлезвиг-Гольштейн или его часть. Но закон революции превыше всего! Германия отбирает Шлезвиг по тому праву, по какому революционные французы забрали Фландрию, Лотарингию и Эльзас (NRZ № 99, 19 сентября 1848 г. «Датско-прусское перемирие». Соч. т. 5, стр. 422–423).

Решающее значение для Энгельса имеют не абстрактные интересы наций, а интересы живой революции. Братский союз народов и федеративная республика Европы могут быть осуществлены только при помощи радикальной революции и кровавой борьбы (NRZ № 222–223, 15–16 февраля 1849 г. «Демократический панславизм». Соч. т. 6,стр. 290). Славянские народы Австрии тоже поднялись в 1848 году за свою свободу, особенно прославилась июньская бойня в Праге. Но они так не смогли подняться выше панславизма — стратегии создания единого славянского государства из разных народов находящихся на разных ступенях развития, под владычеством России. Поэтому панславизм заведомо реакционен. Да, немецкая революция тоже требует создания единой Германии. Но если бы немецкая демократия поставила бы во главу своей программы требование вернуть обратно Эльзас, Лотарингию и Бельгию, под тем предлогом, что большинство населения там немецкое, то такой пангерманизм безусловно стал бы реакционным (Соч. т.6, стр. 304).

Кто поддержал австрийскую реакцию? Австрийская камарилья нашла поддержку только у чехов, хорватов и словенцев. Они наступали на восставшую Вену, они наступали на Милан, они наступали на Краков, они наступали на Будапешт. Даже Славянский съезд в Праге был разогнан чехами и словаками! Чешские демократы-фантазёры не смогли найти среди своего народа почвы для своих идей.

Поэтому Энгельс и отделяет нации — носительницы исторического развития и исторической инициативы, от наций, которые свою национальную независимость ставят выше европейской революции. Отделяет не априорно, а по факту, на момент 1848–1849 годов. Революция неумолимо заставила всех высказаться.

Фридрих
Энгельс
В течение одного месяца все народы, созревшие для революции, совершили революцию; все не созревшие для революции — объединились против неё
Соч. т.6, стр. 301

Первые — это немцы, венгры и поляки; а вторые — славяне, румыны и трансильванцы. Первые активно воздействовали на историю, и поэтому они революционны. Вторых история уже в течение столетий влечёт за собой против их воли и им предстоит погибнуть в буре мировой революции, поэтому они контрреволюционны
NRZ № 194, 13 января 1849. «Борьба в Венгрии». Соч. т. 6, стр. 175–186

Сказанное выше не относится к России; русские контрреволюционны временно, пока ещё
NRZ № 222–223, 15–16 февраля 1849 г.«Демократический панславизм». Соч. т. 6, стр. 294.

Энгельс не верил (продолжал не верить и в 1882 году) в жизнеспособность всяческих мелких наций или их обломков, особенно тех, кто проделал первые шаги к цивилизации под чужеземной властью. Для реальной национальной независимости необходима достаточная территория, достаточная численность населения, выход к морю, обладание речными артериями, исторический пласт самостоятельного существования и традиции борьбы за независимость. Кроме поляков, русских и турецких славян, ни один другой славянский народ, по его мнению, не имел «славянского» будущего. Чехи не способны стать ядром славянского государства по причине огромного немецкого городского населения. Мифическим представлялось ему и единое государство южных славян, которое тут же будет порезано на лоскуты и взято под контроль различными державами (Соч. т. 6,стр. 294–296).

В своём анализе национальностей Энгельс, хотя и отвлекается на общеисторические обзоры, всё равно мыслит исключительно законами революции. Энгельс революционер, а не этнолог и не культуролог. Если бы, заканчивает он свою мысль, славяне начали бы новую революционную историю, если бы где-нибудь они приняли серьёзное участие в событиях 1848 года, если бы подняли восстание против чёрно-желтого знамени, то европейская революция с самого начала была бы заинтересована в их освобождении. И тогда частные интересы немцев и венгров отступили бы на второй план, ибо интересы революции важнее. Но историческая проверка показала: этого не произошло, австрийские славяне послужили главным орудием контрреволюции, хотя сами являлись угнетаемыми у себя дома (Соч. т. 6, стр. 298–300).

Что ж, безмолвные холопы и крепостные нужны крепостникам, но революции они не нужны. Революция будет вести революционную войну против тех, у кого национальность — реальная или фантастически-общеславянская — стоит выше революции. Революция не позволит ставить себе условия и не может позволить себе ждать. Поэтому только с помощью самого решительного терроризма против чехов, хорватов и русских можно оградить революцию от опасности. Если хорваты и чехи как собачки хотят заслужить кость автономии у австрийского абсолютизма за счёт крови восставшей Вены или Милана, то для революции они — бешеные собаки. Если панславизм не перестанет продолжать отрекаться от революции во имя фантастической славянской национальности, революция будет относиться к ним как к врагам (Соч. т. 6, стр. 306).

Никогда Энгельс или Маркс не делили народы на заведомо революционные и заведомо контрреволюционные. Уже 27 марта 1849 года, с началом военных действий Австрии против Италии, Энгельс вновь обращает взор на славян и на австрийский абсолютизм, который слабеет, разрываясь между Венгрией и Италией. Он прибавляет к этому и третий дестабилизирующий элемент — славянскую оппозицию, которая с каждым днём расширяет свою базу и организуется всё лучше и лучше. Славяне спасли Австрию, а та в благодарность за это с оскорблениями возвращает их в состояние до мартовской революции.

Фридрих
Энгельс
Австрия становится невыносимой даже для самых варварских народов, главных столпов старой Австрии, для южных славян в Далмации, Хорватии и Банате, для верных граничар
NRZ № 257, 28 марта 1849. «Война в Италии и Венгрии». Соч. т. 6, стр. 410, также Соч. т. 7, стр. 226

После отмены крепостного права, разорившей и крестьян и дворян, Энгельс рассматривал и Россию как страну, которая в ближайшем будущем будет играть наиболее важную роль.

Если в России начнётся революция, то побледнеют сцены 1793 года и изменится лицо всей Европы. Старая Россия была до сих пор огромной резервной армией европейской реакции; она действовала в качестве таковой в 1798, 1805, 1815, 1830, 1848 годах. А когда революция в России уничтожит эту резервную армию реакции — вот тогда посмотрим, как обернётся дело!
Соч. т. 19, стр. 123–124

После убийства Александра II Маркс и Энгельс предполагали, что после длительной и жестокой борьбы дело придёт к российской Коммуне! А в 1882 году они прямо объявили Россию передовым отрядом революционного движения в Европе (Соч. т. 19, стр. 252, 305).

Да что там Россия? Даже в Китае среди мятежного плебса появились люди, указывающие на бедность одних, на богатство других, требующие иного распределения имуществ, требующие полного уничтожения частной собственности. Этим они пугают добропорядочных европейцев, которые даже в Китае не могут спрятаться от этого пагубного учения — социализма.

Фридрих
Энгельс
Самая древняя и самая прочная империя идёт к своему общественному перевороту. И когда все европейские реакционеры в предстоящем им близком бегстве в Азию добегут, наконец, и до Китайской стены, до врат, которые ведут к архиконсервативной твердыне, то, как знать, не прочтут ли они там надпись: Republique Chinoise — Liberte, Egalite, Fraternite
Соч. т. 7, стр. 234

Если относиться к анализу и воззваниям 1848–49 годов как к пророчествам, то история доказала, что Энгельс слегка переоценивал венгров и поляков, а также Польшу как поле решающей революционной битвы. И недооценивал чехов, словаков, словенцев и хорватов. Но общая линия его рассуждений, безусловно, верна. Чего стоит одно его предсказание в 1877 году о том, что революция в России сломает хребет объединённого европейского деспотизма, освободит Германию от Пруссии, а малые славянские народы Австрии — от реакционных грёз панславизма. И европейское рабочее движение должно и будет только приветствовать такое течение дел (Соч. т. 19, стр. 146). Так оно и случилось: только после революционного уничтожения царизма в России чехи и словаки, а также сербы, хорваты и словенцы смогли выстроить собственные государства.

Конец революции

Маркс мрачно отслеживал шаги наступления европейской контрреволюции в 1848 году: 10 апреля в Лондоне сорвана чартистская демонстрация, 25 июня утоплено в крови парижское восстание, 6 августа австрийскими войсками отвоёван Милан, 1 ноября — падение Вены, декабрь — переворот в Берлине. Маркс надеется на революционную инициативу от Франции, на новый крик галльского петуха, а также на новые февральские выборы в Пруссии при тех обстоятельствах, когда буржуазия полностью разоблачила себя, а контрреволюция ещё осторожничает и не решается на прямую атаку.

Митинг чартистов 10 апреля 1848 года, который так и не перерос в демонстрацию. Правительство запретило шествие

25 января 1849 года в Кельне и в Рейнской области демократические левые силы получают две трети голосов. Вильгельм ВольфВильгельм Вольф (1809-1864) — немецкий публицист, революционер, коммунист, близкий друг Маркса и Энгельса. Был один из сооснователей Союза коммунистов и «Новой рейнской газеты». призывает сельскохозяйственный пролетариат к восстанию. Но 22–28 марта парламент принимает имперскую Конституцию, составной частью которой стали «Основные права немецкого народа». Но она оказалась мертворожденной. 3 апреля прусский король Фридрих Вильгельм IV категорически отказался принять свинскую корону, отдававшую тлетворным запахом революции. Большинство немецких правительств отказываются признать Конституцию и 27 апреля вторая палата прусского ландтага оказалась распущенной.

Демократическая стратегия откровенно исчерпала себя. 14 апреля 1849 года Карл Маркс и его сторонники размежёвываются с демократами, выходят из демократических союзов и присоединяются к объединению германских рабочих.

Мы считаем, что существующая организация демократических союзов включает в себя слишком много разнородных элементов [...] Мы считаем предпочтительным более тесное объединение рабочих союзов, состоящих из однородных элементов; поэтому настоящим заявляем о своём выходе с сегодняшнего дня из Рейнского окружного комитета демократических союзов. Фр. Аннеке, К. Шаппер, К Маркс, Г. Беккер, В. Вольф
NRZ № 273,15 апреля 1849. Соч. т. 6, стр. 462

Кёльнский рабочий союз также выходит из Союза рейнских демократов и 6 мая 1849 года созывает все рабочие союзы на провинциальный конгресс чтобы организовать общий рейнско-вестфальский рабочий союз. В таком виде предполагается принять участие на всегерманском съезде, созываемом в июне лейпцигским «Рабочим братством» Стефана Борна.

В мае вспыхивают то тут, то там разрозненные восстания в защиту конституции — в Дрездене, Дюссельдорфе, Золингене. Но только в Бадене и Пфальце дело дошло до создания временных правительств, опиравшихся на повстанческую армию.

16 мая Маркса высылают в 24 часа из Пруссии, а против Энгельса возбуждают уголовное дело — из-за того, что в последних номерах «Новая рейнская газета» выступает всё более решительно, возбуждая презрение к существующему правительству, призывая к насильственному перевороту и установлению социальной республики. Это был конец «Новой рейнской газеты», последний, 301-й, номер которой вышел 19 мая 1849 года, отпечатанный красной краской.

Карл
Маркс
К чему эти глупые фразы, эта официальная ложь! Последние номера ни на йоту не отличаются от первого „пробного номера“... Мы беспощадны и не просим никакой пощады у вас. Когда придёт наш черёд, мы не будем прикрывать терроризм лицемерными фразами
Соч. т. 6, стр. 547

Маркс и Энгельс устремляются во Франкфурт, пытаясь воздействовать на левых депутатов Национального Собрания, чтобы те призвали народ к оружию. Ситуация ещё кажется не безнадежной, но не слишком долго. Их политический и военный план не встречает никакой симпатии у левых депутатов.

Последний номер газеты

Следующим их пунктом был Баден. Но созданное в Карлсруэ правительство демократов пребывало в бездействии, им и в голову не приходило двинуться на Франкфурт. Критика Маркса вызвала в баденском правительстве возмущение. В Пфальце, в КайзерслаутернеКайзерслаутерн — город на юге современной земли Рейнланд-Пфальц, в 1849 году столица Пфальца. была похожая картина полной беззаботности. Мелкие буржуа просто не знали, что им делать, их правительство не принимало даже мер к обороне.

31 мая друзья расстаются. Маркс уже всё понял и едет в Париж — только события во Франции могут оживить труп германской революции. Энгельс остается в Пфальце, в добровольческом отряде Августа Виллиха. Он принял участие в четырёх стычках и непосредственно описал всю бестолково-грандиозную военную кампанию, вместе со всеми глупостями и предательствами. Читая его сводки и свидетельства не знаешь, в каких местах комедии нужно смеяться, а в каких актах драмы следует плакать (Соч. т. 7, стр. 111 — 207). Отряд, в котором он сражался, прикрывал отступление разбитой баденско-пфальской армии, и 12 июня 1849 года последним пересек швейцарскую границу. Так закончилась немецкая революция.

А 13 июня в Париже левая мелкобуржуазная часть парламента отвергла предложение рабочих о немедленном восстании и организовало взамен мирную демонстрацию, которая была тут же разогнана кавалерией. Последняя попытка революционного выступления была подавлена.

Вторая переоценка. Перманентная революция

Впервые словосочетание «перманентная революция» прозвучало в середине марта 1850 года в работе Маркса «Классовая борьба во Франции».

Карл
Маркс
В ходе революции положение так быстро созрело, что друзья реформы всех оттенков, средние классы с их скромнейшими требованиями, принуждены были объединяться вокруг знамени самой крайней партии переворота, вокруг красного знамени [...] пролетариат все более объединяется вокруг революционного социализма, вокруг коммунизма [...] Этот социализм есть объявление непрерывной революции, классовая диктатура пролетариата как необходимая переходная ступень к уничтожению классовых различий, к уничтожению всех производственных отношений, на которых покоятся эти различия, к уничтожению всех общественных отношений, соответствующих этим производственным отношениям, к перевороту во всех идеях, вытекающих из этих общественных отношений.

Итак, непрерывная революция, по Марксу, должна привести к классовой диктатуре пролетариата.

Тяжело определить, если вообще возможно, кто из двух революционеров первым пришёл к мысли о перманентной революции. Хотя Фридрих Энгельс и не употребил термина «перманентная», содержание его политических выводов, пожалуй, формально предвосхищают на несколько месяцев строгий анализ его друга. Мы констатируем факт, говорит Энгельс, что мелкий буржуа поспешил принять героическую позу, ибо в своих расчётах смотрел на крупную буржуазию — цвет домартовского либерализма — вставшую во главе движения за конституцию. Раз крупная буржуазия примкнула к делу, разве не обеспечена этим самым поддержка всех классов и слов населения? Само собой понятно, что эти расчёты нисколько не помешали крупному буржуа при первой же возможности предать движение. А впоследствии, когда всё закончилось плачевно, задним числом ещё и посмеяться над мелкой буржуазией.

Крупная буржуазия быстро отреклась. Душу компании за конституцию составлял класс мелкой буржуазии, сословие бюргеров, преобладающий на юге Германии. Снизу её поддерживал пролетариат и мелкое крестьянство. Но и мелкая буржуазия подтвердила полную некомпетентность — тут движение потерпело поражение из-за своей собственной половинчатости и внутренней слабости. Теперь, с июня 1848 года вопрос стоит так: либо власть революционного пролетариата, либо власть тех классов, которые господствовали до февраля 1848-го. Среднее решение невозможно! Особенно в Германии, где буржуазия обнаружила свою неспособность к политическому господству. Удержать своё лидерство она была способна только идя на уступки королевской бюрократии и юнкерству. Теперь победить может или феодально-бюрократическая монархия, или подлинная революция. Но революция в Германии может закончиться не раньше, чем будет установлено полное господство пролетариата! (см. Ф. Энгельс. «Германская кампания за имперскую конституцию». Август 1849 — февраль 1850. Соч. т. 7, стр. 122 и 205–206).

Прекрасный образчик теории перманентной революции. Историческое развитие втянуло Германию в мировой рынок и в мировое разделение труда. Но это же историческое развитие, в том числе и докапиталистическое, оставило немецкому народу пакет неразрешённых задач — территориально и политически раздробленную нацию, сословный государственный аппарат во главе с королём, отсутствие парцеллярной крестьянской собственности на землю. Опоздав к 1793 году, Германия вступает в демократическую революцию с разложившимся и поляризовавшимся третьим сословием, в составе которого пролетариат выступает теперь с собственной программой. В этих условиях буржуазия предпочитает революции мирную сделку с короной за спиной народа, предпочитает интересы нации неприкосновенности своей собственности. А значит и предаёт демократию в угоду консервативного порядка.

С другой стороны, мелкая буржуазия, включая крестьянство, заинтересовано в демократии; аграрный и национальный вопросы дают крестьянству — подавляющему большинству населения отсталых стран — исключительное место в демократической революции. Оно заинтересовано, но не способно построить дееспособных партий, возглавить общенациональное движение и повести его к победе. Неспособно из-за экономической и политической несамостоятельности и глубокой внутренней дифференциации. Задачи, стоящие перед нацией, найдут своё самое радикальное решение только под политическим руководством партий рабочего класса, а мелкая буржуазия выберет либо сторону буржуазии, либо пролетариата. Рабочий класс, под угрозой реставрации старых порядков, обязан самостоятельно толкать революцию всё дальше и дальше, до тех пор, пока не возьмёт полноту власти в свои руки, пока не установит диктатуру пролетариата. Раз начавшись, революция не будет иметь средних промежуточных стабильных этапов. Это и есть непрерывная революция.

Характерен также и другой вывод Энгельса:

Фридрих
Энгельс
Рабочий класс взялся за оружие с полным сознанием того, что по своим непосредственным целям это не его собственная борьба. Но он следовал единственно правильной для него тактике: ни одному классу, поднявшемуся на его плечах (как это сделала буржуазия в 1848-м), он не хотел позволить укрепить свое классовое господство, если тот не предоставлял рабочему классу, по крайней мере, свободного поля для борьбы за его собственные интересы. Во всяком случае, рабочий класс стремился довести дело до кризиса, который или решительно и бесповоротно увлек бы нацию на революционный путь, или же привел бы к возможно более полному восстановлению дореволюционного status quo и таким образом сделал бы неизбежной новую революцию...
Фридрих Энгельс. «Революция и контрреволюция в Германии», ноябрь 1852. Соч. т. 8, стр. 103–104

Классическую, законченную формулировку концепции перманентной революции Карл Маркс дает в марте 1850 года в «Обращении Центрального комитета к Союзу коммунистов», из которой следуют и организационные выводы (Соч. т. 7, стр. 260–267). Речь в листовке идет о реорганизации и консолидации Союза в текущих и возможных новых революционных условиях. Рабочая партия должна теперь выступать насколько возможно более организованной, более единодушной и более самостоятельной, если она не хочет снова, как в 1848-м, быть эксплуатируемой буржуазией и тащиться у нее в хвосте.

Новая революция близка. Ту предательскую роль, которую сыграли по отношению к народу немецкие либеральные буржуа в 1848 году, в предстоящей революции возьмут на себя демократические мелкие буржуа, занимающие теперь в оппозиции такое же положение, какое занимали либеральные буржуа до 1848 года. Далекие от мысли произвести переворот во всем обществе в интересах революционных пролетариев, демократические мелкие буржуа стремятся к такому изменению общественных порядков, которое сделало бы для них по возможности более сносным и удобным существующее общество.

Но их требования ни в коем случае не должны удовлетворить партию пролетариата. В то время как демократические мелкие буржуа хотят как можно быстрее закончить революцию, наши интересы и наши задачи заключаются в том, чтобы сделать революцию непрерывной до тех пор, пока все более или менее имущие классы не будут устранены от господства, пока пролетариат не завоюет государственной власти, пока ассоциация пролетариев не только в одной стране, но и во всех господствующих странах мира не разовьется настолько, что конкуренция между пролетариями в этих странах прекратится и что, по крайней мере, решающие производительные силы будут сконцентрированы в руках пролетариев. Речь идет не об изменении частной собственности, а об её уничтожении. Речь идет о Великой социальной революции.

Рабочие должны поддерживать революционное возбуждение, насколько это возможно. Они должны взять на себя руководство эксцессами и случаями народной мести. Им необходимо выставлять свои собственные требования. Уступок и гарантий нужно добиться силой. Наряду с новыми официальными буржуазно-демократическими правительствами они должны сейчас же учреждать собственные, революционные рабочие правительства. И с первого же момента победы необходимо направлять недоверие уже не против побежденной реакционной партии, а против прежних союзников. Следует также вооружиться и организоваться в виде самостоятельной пролетарской гвардии, с командирами и собственным генеральным штабом.

Карл
Маркс
Для своей конечной победы они сами больше всего сделают тем, что уяснят свои классовые интересы, займут как можно скорее свою самостоятельную партийную позицию и ни на одно мгновение не поддадутся тому, чтобы демократические мелкие буржуа своими лицемерными фразами сбили их с пути самостоятельной организации партии пролетариата. Их боевой лозунг должен гласить: „Непрерывная революция“.

Ihr Schlachtruf muß sein: Die Revolution in Permanenz.