Что случилось с «Милитант»?

Незамысловатый политический юмор конца 90-х — начала нулевых вполне себе адекватно отразил высокомерно-ироническое отношение российских левых к идейной борьбе, в том числе и в их собственных организациях. На самом же деле процессы размежеваний, слияний и поглощений представляют собой обычные и нормальные явления политической жизни.

Разница тут только в одном — либо делать это открыто, пытаясь анализировать реальные причины размежеваний и объединений, либо грызть и душить друг друга под ковром, как это любят делать многие сталинисты наклеивая потом друг на друга ничего не объясняющие ярлыки. Ведь в реальности и их организации за последние без малого тридцать лет после распада СССР пережили столько волн исключений, расколов и слияний, что вполне могут уже потягаться в этом плане, как и в количестве «коммунистических» сект, партий и групп с Четвертым Интернационалом, над которым они по инерции так любят потешаться. Но тут, правда, есть одно существенное отличие, говорящее не в пользу сталинистов: если группам Четвертого Интернационала по разным причинам было сложно, хотя иногда и удавалось, вырасти до размеров более-менее массовых организаций, то сталинисты до состояния сект и групп деградировали. Но оставим сталинистов в стороне, речь пойдет несколько о другом.

Не так давно один из членов одной из РРП (Революционная Рабочая Партия) опубликовал на сайте российской секции ММТ (Международная Марксистская Тенденция) перевод большого отрывка из книги Алана Вудса «Тед Грант, перманентный революционер», под претенциозным названием «Как была уничтожена «Милитант», при этом охарактеризовав ее от себя «как замечательный пример того, как в биографии конкретного человека можно было практически засвидетельствовать историю британского троцкизма со всеми взлетами и падениями».

Прежде всего мы не советовали бы кому бы то ни было изучать историю троцкизма, хоть британского, хоть любого другого, как, впрочем, и историю вообще, по одной книге, тем более по книге Алана Вудса. Чтобы составить себе хоть сколько-нибудь ясное представление о предмете, его необходимо рассматривать с разных сторон. Таков элементарный принцип научной добросовестности. Работает он, как ни странно, и в политике, хотя он и встречается там реже всего, потому что история и политика прямо завязаны на сферу материальных интересов, что менее всего способствует добросовестному подходу. Как любил шутить Энгельс, если бы теорема Пифагора затрагивала чей-то материальный интерес, она была бы оспорена на следующий же день.

Не то чтобы нас очень волновало, что о нас и наших британских товарищах из Социалистической партии (бывшая «Милитант») пишет ММТ, но в данном случае нам интересно разобрать метод, который так часто встречается у современных левых. К тому же, у КРИ (Комитет за Рабочий Интернационал) и ММТ, как-никак, без малого сорок лет общей истории, и она стоит того, чтобы изображать ее адекватно и в реальном контексте крупных исторических событий. Честный анализ идейных размежеваний позволяет прояснить разные политические позиции, отточить понимание происходящего и сделать шаг вперед в следующий период политической борьбы. Ниже мы выскажем свои предположения о причинах появления этого материала, а пока перейдем к сути.

Как минимум, кроме точки зрения Алана Вудса на размежевание в «Милитант» существует и другая точка зрения — большинства «Милитант» и Питера Тааффа, изложенная в его книге «The Rise of Militant» и большой статье «Militant’s Real History: In Reply to Ted Grant and Rob Sewell» (обе они, кстати, доступны в электронном виде на сайте британской Соцпартии). Точка зрения эта высказана давным-давно и кажется нам гораздо более обоснованной. И не только и не столько потому, что мы являемся сторонниками той же организации (КРИ), что и Таафф, а потому что он излагает реальную политическую историю борьбы внутри «Милитант», рассматривая ее через призму исторических событий внутри Британии и на международной арене, а не через голую историю личных взаимоотношений, что хорошо знакомо в России по выражению «скандалы, интриги, расследования».

За неимением времени мы не будем переводить целиком этот сверхобширный материал, но постараемся пересказать своими словами некоторые пункты возникших тогда разногласий. Надеемся, что у тех молодых товарищей, у кого возникнет желание детально разобраться в сути полемики, найдется и возможность прочитать все материалы дискуссий в оригинале.

Метод Вудса прост и понятен большинству российских левых и тем их и подкупает, ибо в 90% случаев так и объясняются расколы в левом движении. Была-де хорошая троцкистская группа «Милитант», которая была хороша до тех пор, пока Питер Таафф не посчитал, что ему не уделяется должного внимания и не начал бороться за лидерство путем организационных маневров, попутно оттирая от руководства основателя движения Теда Гранта и разрушая своими интригами организацию и все плоды без малого 40-летней работы. Таков незамысловатый метод Вудса — списать все на личные интриги и организационные маневры «клики» Тааффа.

Повторюсь, такое описание будет понятно большинству российских левых, ибо примерно так они и представляют себе в большинстве случаев идейную борьбу в собственных организациях: что сталинистских, что троцкистских, что каких бы то ни было еще. Но весь юмор ситуации в том, что подобный метод, при всей его кажущейся универсальности и простоте, на деле не объясняет ничего, если не докапываться до более серьезных — политических — причин борьбы, которые, в конечном счете, и будут определять все личные отношения.

Между тем, по поводу методов Вудса возражения выказывались уже более 15 лет назад. Вот, например, что писал британский экс-троцкист Гарри Ратнер, возражая соратнику Алана Вудса по ММТ Робу Сьювеллу:

Лев Троцкий, кстати, еще в 1930-х годах предупреждал, что внутренний режим в партии «не может просто упасть с неба; он формируется постепенно, в борьбе. Политическая линия является первичной по отношению к режиму. Прежде всего, необходимо правильно определить стратегические проблемы и тактические методы их решения. Организационные формы должны соответствовать стратегии и тактике».

Примерно в таком же ключе еще в 2002 году возражал Сьювеллу и Питер Таафф:

Питер
Таафф

Для марксистов политические разногласия в организации не падают с неба. Личный фактор может играть какую-то роль, но там, где в борьбу втягиваются значительные силы, эта роль имеет только второстепенный характер. Сьювелл же, Грант и Вудс делают личные и другие случайные факторы главными причинами раскола 1991 года. Мы же, со своей стороны, с самого начала стремились объяснить политические корни появления разных тенденций в рядах „Милитант“.

Оценка кризиса 1987 года

Вудс пишет:

Алан
Вудс

Между Тедом и Питером Тааффом постоянно нарастала напряженность, хотя она редко появлялась на публике. В частных же беседах было совсем по-другому. Во многих случаях Питер жаловался мне на Теда, на то, что с ним было совершенно невозможно работать, что он вызывал много проблем и как тяжело ему (Питеру) было иметь дело с ним.

Вроде бы все ясно. Но это высказывание заиграет совсем другими красками, если поместить его в исторический контекст. Дело в том, что в октябре 1987 года на мировых биржах разразился невиданный с 1929 года кризис — за несколько дней индексы Нью-Йоркской биржи рухнули на 22,6%. Для сравнения — старт «Великой депрессии» конца 1920-х дало падение индекса всего на 12%. Крах Нью-Йоркской биржи отозвался по всему миру: падения курсов на различных биржах от Британии до Австралии составили от 22 до 40%. Как удачно заметил автор одной из статей о тех событиях, «тоннами некогда ценных бумаг можно было обклеивать стены». Финансовый кризис, естественно, потянул за собой и предприятия «реального сектора», где разорилась масса компаний и лишились работы сотни тысяч человек.

Можно с большой долей уверенности предположить, что в начавшемся биржевом крахе октября 1987 года Грант увидел начало осуществления своего прогноза 20-летней давности о неизбежности нового масштабного кризиса капитализма, который вкупе с кризисом сталинистских методов управления плановой экономикой «открыл бы новый период социальной революции на Западе и политической революции на Востоке». Материалы о неизбежности мирового кризиса, естественно, начали появляться и в газете «Милитант», и в других материалах тенденции.

Но такая точка зрения встретила оппозицию со стороны других руководителей организации, считавших заявления о начале мирового кризиса по меньшей мере преждевременными, поскольку мировой капитализм все еще располагал значительными резервами, позволявшими купировать последствия биржевой паники. Что, кстати, и произошло, когда правительство США выделило для стабилизации рынка несколько миллиардов долларов из Федеральной резервной системы.

Как раз во время этих событий и происходили ожесточенные дебаты с Тедом Грантом, которому в британской Национальном комитете оппонировал Линн Уолш, а в Международном секретариате КРИ — Таафф, Тони Сонуа и Боб Лаби. Вудс же в этом случае, как и во всех других, безоговорочно поддерживал позицию Гранта. К этому моменту и относятся раздраженные высказывания Тааффа, но он этого и не отрицает:

Питер
Таафф

Вести с Грантом диалог по этому вопросу было совершенно невозможно. Как только Боб осмеливался поставить под вопрос его анализ, он тут же получал в ответ горькие обвинения в „непонимании азбуки марксизма“.

Очевидно, что дело тут не в чьем-то «невыносимом» характере, а в столкновении по вопросу о перспективах мировой экономики, неправильная оценка которых могла привести к дезориентации членов организации как в Британии, так и по всему миру. Проблема в том, что в последний период своей жизни Грант чаще всего видел только один вариант прогноза, в то время как любой прогноз многовариантен.

Как совершенно справедливо заметил по этому поводу Питер Таафф, «марксизм это наука, но наука, основанная на анализе реальных процессов, а не на априорных предсказаниях, сделанных с ложной уверенностью астролога».

Московский путч 1991 года

Следующим пунктом разногласий стали события, связанные с крушением плановой экономики в бывших сталинистских государствах и распадом СССР. Вудс пишет:

Алан
Вудс

Чтобы прикрыть себя, они (КРИ — Л.С.) распространяют сказочную историю о том, что мы с Тедом поддержали сталинистский переворот. Это была ложь. Фактически невозможно было оказать поддержку ни одной из сторон в этой борьбе. Это была борьба змей против крокодилов.

При этом, описывая ситуацию, связанную с попыткой переворота в Москве 19-21 августа 1991 года, Вудс, как и во многих других местах своей книги, пытается представить Гранта единственным теоретиком организации, без которого все другие члены руководства никогда не были способны дать адекватный марксистский анализ ситуации. Но действительность и здесь намного сложнее. Спор шел, по сути, о характере сталинистской или экс-сталинистской бюрократии последних лет существования СССР и возможных последствиях разворачивающегося кризиса. По сути, разногласия начались несколькими годами раньше августовского путча, когда Таафф и его группа начали продвигать мысль, что бюрократия в СССР и сходных с ним государствах уже прогнила настолько, что прямым ходом движется к капиталистической реставрации. Грант и Вудс же и здесь придерживались другой точки зрения, считая еще возможным возврат к бюрократической плановой экономике, хотя бы и силовыми методами. На расхождении этих двух позиций и основывалась различная оценка попытки путча. Независимо от того, действительно ли требовал Грант в какой-то момент дискуссии поддержать действия ГКЧП или нет, его позиция очевидна и раскрыта во многих документах как до этого момента, так и после: он продолжал считать, что часть находящейся у власти бюрократии будет стремиться сохранить плановую экономику, и эту часть нужно поддержать против сторонников капиталистической реставрации.

Тэд
Грант

Если, что вполне возможно, режим будет вынужден проводить политику, основанную на рецентрализации и плановой экономике, сопровождающихся террором, это могло бы также дать на какое-то время определенный импульс развитию производительных сил.

Или, в другом месте:

Тэд
Грант

Что могло бы произойти, например, если бы Янаев и Кº [основные организаторы переворота] захватили власть? Было ли предрешено, что они будут следовать своей заявленной цели по движению к рыночной экономике, только более медленным темпом? Для большинства Международного Секретариата (то есть группы Питера Тааффа — прим. перев.) ответ на этот вопрос прост: в сегодняшней ситуации, „объективно, да“. Но вопрос этим не исчерпывается.

К этому можно добавить и высказывание самого Вудса:

Алан
Вудс

Давайте внесем ясность: даже если борьба идет между соперничающими крыльями бюрократии, одно из которых открыто про-капиталистическое, а другое — в своих собственных целях — пытается защищать базис в виде национализированной экономики, было бы фундаментальной ошибкой думать, что мы могли бы оставаться нейтральными в этой ситуации, тем более если перед нами ситуация, где часть рабочих поддерживает второе крыло... Троцкий говорил, что в принципе нельзя заранее исключать возможность единого фронта — частичного и временного — между троцкистами и сталинистской бюрократией, если дело дойдет до открытой гражданской войны и попытки реставрации капитализма в СССР.

Таафф и большинство «Милитант» придерживались по этому вопросу другой точки зрения:

Питер
Таафф

Он (Грант — прим. перев.) и Вудс оказались не в состоянии понять, что даже увенчайся переворот успехом, он не мог бы привести к реставрации сталинистского режима. Могла бы быть восстановлена власть „старой гвардии“, но не плановая экономика.

Для сравнения, в интернете можно посмотреть и наш анализ развития событий периода распада СССР, сделанный непосредственно в разгар событий в 1992 году.

По сути, Таафф анализировал ту сталинистскую бюрократию, которая существовала в реальности, а Грант и Вудс — ту, которую они нарисовали у себя в голове. Даже Руцкого и Хасбулатова, ближайших соратников Ельцина в период 1991-92 годов, Грант еще в 1996 году продолжал называть «фракцией бывших сталинистов, сторонников «твердой линии».

В то же самое время, Питер Таафф оценивал этих личностей и их политику гораздо более адекватно:

Питер
Таафф

Ельцину нечего было предложить рабочим. Его „быстрый переход“ к капитализму был основан на программе, продиктованной МВФ. Она предусматривала сокращение инфляции за счет урезания государственных расходов, отмену всех гарантий прав рабочих и быструю приватизацию промышленности. С другой стороны, Руцкой настаивал на более медленном переходе к рынку. Кроме того, он предлагал сохранение государственного субсидирования промышленности, „управляемого выкупа“ предприятий и государственного регулирования трудовых отношений (но, конечно, не защиты прав рабочих профсоюзами). [...] Главной проблемой России была слабость независимых профсоюзов и отсутствие подлинно социалистической или рабочей партии....
Peter Taaffe. «The Rise of Militant». P.525

Очевидно, что расхождение в оценках существовало не только в 1991 году, но и позднее. Можно признавать или отрицать конкретный, логически вытекающий из этой позиции вывод относительно поддержки ГКЧП, но называть ложью наличие самой позиции относительно поддержки сталинистов со стороны Гранта и Вудса — по меньшей мере, не остроумно. Конечно, в конечном итоге и им пришлось в этом вопросе посмотреть в глаза реальности, но это произошло с большим запозданием — примерно, в 1997 году.

Лейбористская партия и «открытый поворот»

Финальной точкой расхождения двух тенденций стали дебаты вокруг так называемого «открытого поворота» — то есть выхода сторонников «Милитант» из Лейбористской партии и начале деятельности в качестве самостоятельной политической организации. Это решение Вудс преподносит как «катастрофу, уничтожившую плоды 40-летней работы в британском рабочем классе».

Но проблема и здесь кроется в методе. О британской истории 70-80-х Вудс пишет точно также, как и об истории «Милитант». Сложнейший политический вопрос о политике «энтризма», взаимоотношении партии с классом и борьбы между классами — гораздо более важный в тот период для британской организации, чем даже оценка попытки московского путча — сводится у него к банальным рассуждениям о «выскочке» Тэтчер, «предателе» Кинноке и «интригане» Тааффе.

Сама по себе тактика энтризма — вступления в Социалистическую партию — была предложена Львом Троцким представителям французской Левой оппозиции, чтобы тем самым небольшая изолированная группа революционеров нашла себе путь к левеющим массам, тяготевшим с началом политического подъема к «традиционным» рабочим партиям. В начале 1960-х тактика энтризма была с успехом применена Грантом и его сторонниками, чтобы преодолеть последствия катастрофической политики тогдашнего руководства остатков 4-го Интернационала. На истории этой борьбы мы не будем подробно останавливаться, она изложена в обширном материале, написанном нашими товарищами еще в середине 1990-х.

Важно в данном случае то, что Тед Грант сам в тот период относился к выбору тактики гораздо более гибко и диалектично. Вот что он писал, скажем, в 1957 году:

Тэд
Грант

Ситуация более всего требует тактической гибкости. Мы не должны делать фетиша ни из энтризма, ни из открытой работы. Наша тактика в данное время диктуется открывающимися возможностями и возможными результатами.

Проблема «открытого поворота» — не в организационных маневрах группы Тааффа, а в постепенно изменявшемся характере Лейбористской партии. Точно также как и приход к власти Тэтчер был обусловлен вовсе не тем, что она была, как пишет Вудс, «дочерью лавочника». Безусловно, в активе Лейбористской партии — принятые в послевоенный период под давлением масс меры по широкомасштабной национализации промышленности и создание всей британской системы «социалки» с бесплатными образованием и здравоохранением. Более того, с 1918 года в конституции Лейбористской партии долгое время существовал знаменитый 4-й пункт (Clause IV), открыто провозглашавший наиболее справедливой «общественную собственность на средства производства, распределения и обмена при самой лучшей народной системе контроля за каждой отраслью промышленности и сферы услуг».

Собственно, все это плюс существовавшая широкая внутренняя демократия и позволили в конечном итоге «Милитант» за несколько десятков лет вырасти из небольшой пропагандистской группы до сравнительно массовой организации, насчитывавшей на пике своего влияния около 8 тыс. человек. Но то, о чем предпочитает умалчивать Вудс — это разница между тем, чем была Лейбористская партия в 50-60-х и чем она начала становиться после начала мирового кризиса 1975 года. Ведь пришествие Тэтчер было вызвано в первую очередь разочарованием в лейбористах периода премьерства Гарольда Вильсона и его преемников, начавших поворот от послевоенного кейнсианства в сторону неолиберальных реформ с закрытиями «неэффективных» предприятий и первыми массовыми увольнениями. Есть все же разница: недостаточно активно отстаивать интересы рабочего класса и действовать против интересов рабочего класса.

Вот что пишет Питер Таафф о предвыборной программе лейбористов накануне прихода Тэтчер:

Питер
Таафф

Манифест, который был сформулирован Национальным Исполкомом Лейбористской партии, представлял собой катастрофический шаг назад. Социалистическая политика, которую постоянно требовали конференции Лейбористской партии, оказалась совершенно исключена из программы: „Несколько радикальных реформ, включенных в проект манифеста, были также выброшены оттуда“ (Militant #451, 13.04.1979).

Не было никакого упоминания о 35-часовой рабочей неделе, ни обязательств упразднить Палату лордов, что также постоянно требовали партийные конференции, ни введения давно обещанного налога на богатство. Это была программа правого крыла лейбористского правительства, а не левого Национального исполкома.
Peter Taaffe. «The Rise of Militant». P.147

По сути, трудящиеся голосованием за консерваторов просто стихийно отомстили лейбористам, начавшим проводить антирабочую политику. Что, кстати, имеет определенную логику — если уж проводить консервативную политику, пусть ее и проводят консерваторы.

Конечно, избравшись как левый и начав проводить правую политику, Киннок, как и другие правые руководители лейбористов, совершил предательство. Но ведь еще со времен Энгельса известно, что совершенно недостаточно сказать, что те или иные несколько деятелей предали — нужно еще объяснить, почему нация (в данном случае — партия) позволила себя предать.

Вудс много сыплет именами и фактами, но избегает делать политические выводы. И не потому, что не знает реальную историю, а потому что адекватно излагать ее ему мешает его нынешняя политическая позиция. Если описывать эволюцию и перипетии борьбы внутри Лейбористской партии, то даже самое беспристрастное описание будет подкреплять аргументами позицию большинства «Милитант» и подрывать попытки Вудса свести всю борьбу к деятельности кучки интриганов.

Политический же вывод большинства руководства «Милитант» состоял в том, что произошло фатальное поправение Лейбористской партии. Поражение «великой стачки» шахтеров 1984-85 годов — при фактическом саботаже лейбористского руководства, всячески тормозившего забастовку, вместо того, чтобы превратить ее во всеобщую, что почти наверняка привело бы к падению Тэтчер. Поражение Ливерпульского горсовета — не поддержанного в борьбе против Тэтчер советами других городов, где у власти были Лейбористы. «Охота на ведьм» — то есть исключение из партии представителей левого крыла — сначала «Милитант», потом всех остальных. Кстати, Вудс и тут лукавит, упоминая только об исключении членов редколлегии «Милитант» в 1983 году: всего за время «охоты на ведьм» из партии было исключено несколько сот человек — один из наших британских товарищей, не входивший, кстати, в редакцию «Милитант» упомянул как-то, что был исключен дважды. Всё это были звенья одной цепи, отмечавшей сползание лейбористской партии из положения «рабочей партии с буржуазным руководством» в положение «второй буржуазной партии» — от старых лейбористов к «новым», к Тони Блэру и Гордону Брауну.

Вот как описывал проект резолюции большинства положение в партии, сложившееся к июлю 1991 года:

Милитант,
большинство

17. Коллапс левых позволил Кинноку и его когорте сделать Лейбористскую партию чем-то более всего похожим на PSOE в Испании или даже на американскую Демократическую партию. Кроме того, с момента смещения Тэтчер и некоторого смягчения — по крайней мере, на поверхности — крайне правого образа партии Тори, между двумя основными политическими партиями Британии становится все меньше различий.

18. Между тем, установленный Кинноком в партии режим, напоминающий сталинистский, направлен на выкорчевывание еретиков, отказывающихся соответствовать новому имиджу. Смещение лейбористского партийного организатора в Шотландии, на которого смотрели как на живой укор и напоминание о социалистических традициях партии рабочего класса, представляет собой самый последний эпизод вырождения партии в бюрократически руководимую машину для голосования. В Ливерпуле, где 600 членов партии были либо исключены, либо их членство было приостановлено, правое крыло четко показало, что готово скорее уничтожить рабочее движение, чем терпеть в нем влияние марксистов. Молодежная секция была почти полностью ликвидирована. Даже проведение ежегодных конференций сегодня находится под угрозой, поскольку руководство готовится заменить группой принятия политических решений, в которую от всей Шотландии будет входить только четыре делегата.

Естественно, такое изменение характера и внутреннего режима партии ставило вопрос об эффективности дальнейшего энтризма и начале работы в качестве самостоятельной организации. Впервые дебаты об этом начали вестись еще после стачки горняков и Ливерпульских событий — примерно в 1987-88 годах. Но окончательную точку в данном вопросе, пожалуй, поставил распад СССР, после которого поправение экс-социал-демократических реформистских партий по всему миру приобрело необратимый и лавинообразный характер. Но этот вывод отрицался тогда и отрицается сейчас сторонниками ММТ, призывающими, как будто ничего не произошло, по-прежнему ориентироваться на Лейбористскую партию.

Кстати, когда Вудс описывает как «катастрофические» результаты, полученные на выборах самостоятельными кандидатами «Labour Militant», он, естественно не акцентирует внимания, что это был как раз 1992 год — время непосредственно после развала СССР и идеологического торжества неолиберализма по всему фронту. При этом Таафф в своей статье закономерно напоминал ему, что когда на выборах в марте 1945 года Джок Хастон — тогда товарищ Гранта по британской Революционной Коммунистической Партии — получил на местных довыборах 1781 голос (5-е место), выставляясь в том числе против лейбористов, Грант расценил это как «огромный успех». Но полученные в гораздо более трудных условиях 2613 голосов Лесли Махмуд превратились у него же в «унизительное поражение». Хотя даже близкий к Социалистической Рабочей Партии колумнист «Гардиан» Пол Фут расценивал этот результат как «весьма хороший при нынешних обстоятельствах и дающий приемлемую базу для продолжения борьбы за рабочие места в Ливерпуле». Такие вот двойные стандарты.

Как горько пошутил по этому поводу Питер Таафф, «у Вудса такая специфическая диалектика, в которой все в мире изменяется... кроме Лейбористской партии».

Питер
Таафф

Тактическая „гибкость“ Гранта 40-х и 50-х годов в 1990-х превратилась, как и у Вудса, в окостеневший догматизм.

В заключение, может Вудс и его сторонники пояснят, почему после ухода правительства Тэтчер новые лейбористские правительства не отменили ее антипрофсоюзных законов и исключили Clause IV из конституции партии? Что ж, выбор в политике свободный, но далеко не бесплатный. Если сторонникам Вудса хочется делить с Блэром и его соратниками политическую ответственность за проводимые под вывеской «Новых лейбористов» неолиберальные реформы и бомбардировки Ирака — это их дело. К тому же, если был шанс действительно изменить положение дел внутри Лейбористской партии, почему же ММТ после раскола с КРИ этого не сделала? Тридцать лет без малого, прошедшие с 1991 года — достаточно долгий срок для проверки правильности любой политической программы. Как сегодня обстоят их успехи с энтризмом в Лейбористскую партию?

Вернемся к тому, с чего мы начали.

«Милитант» не была уничтожена. Просто вопреки желанию Вудса и Гранта большинство организации сделало вывод о том, что в условиях непоправимого поправения Лейбористской партии, ликвидации в ней внутренней демократии и превращения из рабочей партии в машину для голосования гораздо более эффективно показать рабочему классу реальную альтернативу в виде отдельной, пусть и небольшой, но открыто социалистической организации. «Милитант» первоначально выступала как «Labour Militant» — чтобы подчеркнуть разницу между «старыми» и «новыми» лейбористами-блэристами — а с 1997 года это Соцпартия Англии и Уэльса.

То, что открыто троцкистской партии удалось сохранить в Британии относительно крупную — более 2,5 тыс. человек на сегодняшний день — организацию на протяжении абсолютно провальных для всех левых 90-х и «нулевых», по нашему мнению, уже само по себе значительное достижение. Но ведь «Милитант» — это кроме того и часть международной организации КРИ, который также продолжал — и довольно успешно существовать и бороться все это время.

Конечно, нельзя исключать, что характер Лейбористской парии поменяется и в обратную сторону — с приходом Корбина на это еще есть хоть и маленький, но шанс. Но сам же Грант в свои лучшие годы указывал на огромную важность фактора времени в политике. Десять-пятнадцать лет ничтожно малый срок на весах истории, но для политических организаций и их активистов, которым приходится вести свою работу каждый день, в эти же десять-пятнадцать лет — а иногда и в гораздо более короткий срок — может уместиться целая жизнь. И мы вполне оправдываем принятое большинством «Милитант» решение об «открытом повороте», потому что для марксистов сидеть сложа руки в ожидании обратного полевения «старых» рабочих партий было бы равносильно политическому самоубийству.

Мы не подкрашиваем и не переписываем своей истории, частью которой — и очень немаловажной частью — Тед Грант являлся долгие десятилетия, и в тот период времени его подход и политический анализ работал вполне успешно. В этой своей статье мы критикуем его и его сторонников, исключительно чтобы показать реальные причины размежевания «Милитант», от чего уклоняется Вудс, преподнося вместо политического анализа набор исторических анекдотов, в стиле «он сказал, она сказала». Но в политике и в истории нет ничего глупее, чем рисовать исторических персонажей исключительно черными или белыми красками. То, что Грант ошибался в конце жизни, совершенно не означает, что он ошибался всю жизнь. Работы Теда Гранта 50-70-х годов весьма интересны сами по себе — читать их намного интереснее и полезнее, чем позднейшие писания Вудса, и мы намерены в ближайшее время перевести и опубликовать некоторые из них. Но никакие прошлые заслуги не являются страховым полисом от будущих ошибок. Даже для нынешних руководителей КРИ. На каждом новом повороте истории, в каждом изменении объективной ситуации, политическое руководство будет проверяться вновь и вновь.

Анализируя раскол «Милитант» и роль Тэда Гранта, Питер Таафф писал:

Питер
Таафф

Не в первый раз в истории марксистского движения лидер, способный играть передовую роль на одной стадии движения, оказывался не в состоянии понять изменившуюся ситуацию. На ум сразу же приходит трагический пример Плеханова, которого когда-то называли „отцом русского марксизма“.

Его роль была решающей, когда нужно было пускать корни и упорно защищать марксизм против оппортунизма и ультра-левизны. Но тот же самый Плеханов оказался полностью беспомощным перед лицом великих событий, когда изменился ритм истории и классовой борьбы...

... К несчастью, Тед Грант оказался неспособен понять те ограничения, которые на каждого из нас накладывает возраст. Опыт и преемственность идей жизненно важны для любой марксистской организации. Но они никогда не должны становиться барьером для нового поколения лидеров, которым принадлежит будущее и на которых неизбежно ложится бремя повседневной работы по строительству жизнеспособной марксистской организации.

Почему это всплывает сегодня?

В заключение два слова о наших предположениях о причинах появления этого материала на сайте российского ММТ.

После очередного раскола РРП и смерти Сергея Бийца общая история, политическая и организационная практика и политическая традиция — ставка на «массовую рабочую КПРФ», точная калька с позиции Вудса, не могут не толкать часть остатков РРП и секцию ММТ навстречу друг другу. Так же как Вудс и Грант в 1990-е, вместо того, чтобы анализировать реальное положение дел, выдумывали у себя в голове некую советскую бюрократию, собиравшуюся, якобы, спасать плановую экономику, так и сегодня различные части РРП выдумывают себе КПРФ, вместо того, чтобы анализировать ее реальное происхождение, состав и политику. Приходящую сегодня в движение молодежь не так-то просто заставить «вливать новое вино в старые мехи». Когда же иллюзии входят в жестокое противоречие с действительностью, организацию неизбежно начинает рвать на части. Начинаются поиски волшебных рецептов и крик о кознях врагов в собственной организации и вне ее. Появление же подобных материалов неизбежно призвано играть роль дружеских жестов и маркеров политического сближения и заодно предостеречь часть РРП-шной молодежи от того, чтобы посматривать в сторону КРИ.

Как бы то ни было, мы не призываем членов РРП, бывших и нынешних, бросать свои организации и сломя голову вступать в КРИ. Огульные и непродуманные объединения в политике зачастую приносят вреда больше, чем пользы. Если вам действительно близок подход и практика ММТ — это ваша организация и вам нести ответственность за ее прошлое, настоящее и будущее, точно так же, как и мы несем ответственность за свою организацию и ее решения. Вопросы о судьбе Лейбористской партии, Брекзите, ситуации в Европе, США и в мире в целом, касательно России — о природе режима, политическом подъеме и отношении к КПРФ — все это действительно серьезные политические вопросы, которые нужно обсуждать без скидок на личные отношения и организационные маневры. И мы всегда приветствуем серьезные дискуссии по этим вопросам, которые действительно помогают развивать нашу программу и оттачивать политическое понимание, ровно так же, как мы всегда готовы к практическому сотрудничеству по любым вопросам, где наши взгляды совпадают.

Как удачно сказал когда-то наш ирландский товарищ:

Питер
Хадден

Когда мы вступаем в дискуссию с другими организациями, провозглашающими свою принадлежность к революционной социалистической традиции, то мы ведем дебаты прежде всего и преимущественно с целью увидеть, возможно ли достичь принципиального соглашения об идеях и методах, а затем посмотреть, будет ли это соглашение успешно работать на практике, в совместных действиях. Там, где это будет работать, мы будем выступать не только за сотрудничество, но и за слияние в одну организацию...

...Но даже если мы и не придем к соглашению, опыт не будет растрачен впустую. Публичное раскрытие различий в методах и идеях пойдет на пользу как нашим собственным членам, так и левому движению в целом. Мы должны оправдать в глазах трудящихся, инстинктивно стремящихся к максимальному организационному единству, существование более чем одной организации, каждая из которых объявляет себя принадлежащей к марксистской традиции. Если нет основы для слияния, нам необходимо продемонстрировать, что различия столь глубоки и неразрешимы, что слияние не отточит, а затупит наш революционный инструментарий....