7 марта 2016   Организация

После поражения «болотных протестов» внутри нашей организации образовалась фракция, которая в ходе партийной борьбы взяла политическое руководство в свои руки. Но в январе 2016 года фракционеры решили обособиться, основав «Марксистскую группу 21» и опубликовав чуть позже ряд документов, критикующих нас. Фраза, вынесенная в заголовок, сказана одним из членов «Группы 21» ещё в бытность его нашим товарищем, по отношению к одной из левых организаций. Увы, но сегодня она относится и к нему самому, и к той группе, которую он с его нынешними товарищами предпочел создать, порвав с Комитетом за Рабочий Интернационал (КРИ). И ниже мы постараемся пояснить, почему.

Эффект деморализации

Такой исход не был для нас неожиданным, поскольку мы понимаем, как работает политическая деморализация. Едва придя в организацию, молодые (читай: неопытные) товарищи в силу развития политической ситуации оказались брошены в водоворот выборов, массовых митингов, «оккупаев», полицейских репрессий и столкновений с ультраправыми. Нет ничего странного, что после поражения движения 2011-12 г. г. возник мощный деморализующий эффект — результат спада активности и не оправдавшихся ожиданий. Давление буржуазной среды, разгул шовинистической пропаганды, распад левых организаций стали казаться непреодолимым препятствием. Опора на собственную организацию не срабатывала и на фоне отсутствия видимых результатов за предшествующий период стало казаться, что её всё это время неверно строили. Начался поиск волшебных рецептов, возникла склонность к формальным, техническим подходам, потерялась уверенность в правильности политической программы.

Такая ситуация не нова, она повторялась неоднократно и будет повторяться ещё, поскольку в борьбе случаются не только победы, но и поражения. Как удачно заметил когда-то давно один из наших товарищей, мы живем в мире, где люди повторяются в своих рефлексах и действиях. И это тоже одна из характеристик классового общества.

Интересно, что проявления этого эффекта у самых разных людей в разные периоды даже текстуально совпадают.

Троцкий писал, что в реакционную эпоху у марксистов остается только одно маленькое достояние, которое необходимо всячески сохранить. Это революционная политическая программа. Но это же идеализм!.. Что такое программа? Набор слов, проклятий и благих пожеланий

Так писал один деморализованный левый нашему товарищу в 2001 году. А вот отрывок из письма будущего члена «Группы 21» другому товарищу 15 лет спустя:

Ты предлагаешь присылать больше газет, и „верить“ в программу. Но мы вроде не идеалисты, да?.. Ты говоришь о некой „вере“ в программу. Которая никак не развивает организацию, а служит только подкладкой для иллюзий.

Не правда ли, интересное совпадение?

В материале, откуда взята первая цитата, справедливо отмечено, что почти всегда „дискуссии“, затеваемые вдруг отдельными индивидуумами, служили лишь рационализацией для их будущих шагов и поступков. Так и дискуссия о демцентрализме, вокруг которого разгорелась борьба, послужила для наших теперь уже бывших товарищей рационализацией для решения о разрыве с КРИ.

Вопрос демцентрализма, с одной стороны, стал случайным предлогом «рационализации будущих шагов и поступков», а с другой — для лидеров нашей отколовшейся части он был весьма удобен тактически, чтобы собрать под свои знамена всех недовольных, но в то же время не затрагивать фундаментальных вопросов о программе и анализе политической и экономической ситуации. В течение всей внутренней дискуссии руководители фракции пытались старательно убедить организацию, что по вопросам программы и тактики у них не было никаких разногласий с КРИ. Более того, после съезда 2014 года они, получив в свои руки руководство организацией, целыми кусками вставляли в свои документы пункты из проектов резолюций своих противников. Теперь же мы внезапно узнаем из их заявления, что все это время организация придерживалась-де «шаблонной» программы и тактики.

Мы можем только согласиться с мнением одного из зарубежных товарищей, которое Константин Сумны, один из основателей «Группы 21», привел в своем интервью «Леворадикалу»:

Один товарищ сказал, что наши документы — типичная реакция новичков: приходят в организацию, активно работают, а когда видят, что быстрых результатов не будет, разочаровываются и уходят. Говорит, он видел это уже много раз.

Потеря политической памяти

Как уже говорилось, ключевым пунктом для деморализации большинства членов нынешней «Группы 21» стал спад так называемых «болотных протестов». В своих материалах они так описывают этот процесс:

В 2012 году в России начались массовые демонстрации против итогов выборов. Лидеры движения и самые популярные лозунги были либеральными. Руководители РС КРИ говорили, что большинство протестующих — рабочие, поэтому мы можем повернуть движение в социалистическое русло и возглавить его. У нас это получится, если будем работать изо всех сил. Так мы и делали, но не находили большого понимания... [...] Руководство не объяснило, почему его прогноз не оправдался: протест не стал социалистическим, мы его не возглавили и даже почти не получили новых кадров. Мы спрашивали, не было ли ошибки в анализе и в прогнозах. Адекватной целью нашей работы в этом протесте был бы поиск отдельных сторонников, а не попытки возглавить протест. Но в ответ слышали упреки в деморализации. Один из руководителей в пылу объявил, что учет сил вовсе не важен — если понадобится, он в одиночку возглавит протест.

Но была ли позиция организации на самом деле такой, как ее описывает «21»? Отвечая на критику со стороны тогда ещё фракции, мы писали в одном из внутренних дискуссионных документов:

Общую линию организации в ходе всего процесса составлял следующий тезис руководства: протест провалится, если не обретет единственно действенную опору в российском рабочем классе. Власти не хуже нас понимали это, поэтому всячески пытались очернить направленный против них протест, рождая штампы о „норковых шубах“, „креативном классе“ и т. д. В лозунгах мы говорили о борьбе за демократию и связывали эту борьбу с необходимостью создания комитетов борьбы и рабочей партии. Одновременно противопоставляя нашу программу всем националистическим и другим силам разделяющих и стравливающих трудящихся. Социальную композицию протеста в значительной части составляли квалифицированные группы московского рабочего класса, но в своей массе он был мелкобуржуазным — опирался на интеллигенцию, студентов и т. д. Задачей, следовательно, было привлечь тех и только тех, кто согласен с марксистским анализом и готов выполнять его выводы на практике (т. е., искать кадров, готовых вместе с нами бороться за партию рабочего класса как единственную силу, могущую осуществить социалистические преобразования). В конце концов, кто-то из интеллигентских кругов методом анализа приходит к рассуждениям о несправедливости капиталистической системы, а общее обнищание, разрушающее прослойку средних слоев, подпитывает этот процесс материально. В то же самое время, ложная дискредитация марксизма буржуазными идеологами в последние десятилетия серьезно затрудняла нам путь.

Но и сами будущие члены «Группы 21» в то время — в 2011-12 годах — придерживались похожих взглядов. Вот, например, что писала о составе протестов Женя Отто:

Женя
Отто
Аналитики говорят, что на площадь вышли представители интеллигенции и среднего класса. Еще бы — судя по опросам, большинство рабочих с нищенской зарплатой причисляют себя к „среднему классу“, а учителя и бюджетники предпочитают называть себя „интеллигенцией“. Но от этого их классовая сущность не меняется. На улицы выходили женщины, которые не знают, как прокормить детей; студенты, которым некуда идти после вуза; рабочие, которые устали надеяться на милость властей. Звали с собой коллег, выходили семьями, с удивлением встречали в толпе старых знакомых, которые никогда раньше не интересовались политикой.

И тогда, и сейчас мы вполне согласны с подобным социологическим описанием.

Пересматривая свои позиции прошлых лет, «21» сегодня пишет:

Адекватной целью нашей работы в этом протесте был бы поиск отдельных сторонников, а не попытки возглавить протест.

Попробуем разобрать этот тезис. Что означает «возглавить протест»? Каждая из политических сил выходит на массовые демонстрации со своими лозунгами, отражающими программу организации. Борьба за руководство протестом как раз и предполагает активную агитацию и пропаганду в пользу своей программы. Какая программа и лозунги будут приняты большинством протестующих, та политическая сила его и возглавит. Поэтому противопоставление «поиск отдельных сторонников vs борьба за руководство протестом» совершенно ложное. Товарищам во время массовых митингов не раз приходилось общаться со СМИ. И каждый раз в ответ на вопрос о наших целях они пытались раскрывать нашу программу. А теперь представьте, насколько глупо звучал бы ответ: «Да вот, пришли найти в толпе пару человек для своей организации».

Дело не в том, что члены КРИ, как пытаются преподнести члены «21», «боятся неудобных вопросов», а в том, что некоторые вопросы уже содержат в себе ответ о политической позиции — или сползании с правильной позиции — их авторов. Правильно поставленный вопрос в данном случае — от какой части той программы, с которой они сами участвовали в протестах, члены новой группы готовы отказаться, чтобы на деле перейти от нереальной цели борьбы за руководство протестом к реальной — «поиску отдельных сторонников»?

Вспомним, например, как наши бывшие товарищи вместе с нами смеялись над «бессмысленными и беспощадными» лозунгами вроде «хороший хипстер — красный хипстер», с которыми выходили на демонстрации некоторые члены РСД. Но может быть они, как и Левый Фронт, как раз и выходили не бороться за руководство протестом, а поискать себе нескольких сторонников? Образ мыслей не может не отражаться на образе действий.

В критикующем нас материале «Почему мы вышли из КРИ» «Группа 21» ставит в упрек Левому Фронту отсутствие собраний. Однако не кто иная, как Женя Отто, ныне один из руководителей новой группы, несколько лет назад в полемике вокруг выборов в КС оппозиции критиковала Левый Фронт и его лидера Удальцова гораздо более содержательно:

Женя
Отто
Сергей Удальцов, судя по его словам, считает, что КС является какой-то формой парламента, в котором представлены разные политические силы. Именно поэтому он считает необходимым, чтобы „в КС были достойно представлены левые силы“. Это полностью совпадает с политическими взглядами Удальцова, о которых он заявил на втором форуме левых сил: „пока это движение за буржуазные перемены, за буржуазную революцию“. Данная теория, так называемая „теория этапов“, не нова — сначала она была использована меньшевиками, потом стала частью политической идеологии Сталина, а позднее и Мао Цзэдуна. Во всех случаях она использовалась, чтобы оправдать подчинение рабочих организаций интересам „прогрессивной национальной буржуазии“. Роль левых в этом случаем, очевидна: левые должны помогать либералам и националистам организовать и совершить свою — то есть буржуазную — политическую революцию. Больше драйва, больше рок-н-ролла, но только не надо выступать против либеральной буржуазии.

Но поскольку наши «марксисты» сегодня не собираются бороться за руководство, они, похоже, уже готовы простить Левому Фронту и сотрудничество с либералами и националистами, и «теорию этапов» — лишь бы собрания в ЛФ проводились почаще.

Примечательно, что обсуждая заявление «Группы 21» о выходе, двое наших товарищей, не сговариваясь, пришли к мысли, что одной из характерных черт деморализации является потеря политической памяти. Неправдой, кстати сказать, являются и утверждения, что наша позиция не находила большого понимания — в конце концов, на выборах в КС оппозиции за наших кандидатов голосовало около 9 тыс. человек. Это вовсе не мало.

Нас, в отличие от наших бывших товарищей, не обескураживает скромность организационных результатов. Люди только начинали политизироваться, они рассчитывали что власти испугаются и пойдут на уступки, не доверяли политическим партиям — такая политическая наивность характерна для начала процесса политизации не только в России, но и по всему миру — от Греции до США. Что не было понято вчера, будет понято завтра.

Мы — законченные материалисты. Наша вера в собственную программу — это не слепая вера религиозного фанатика в воздаяние в загробном мире, а уверенность инженера в правильности своих чертежей и расчетов. Но массовое сознание не только подвижно, но и консервативно. Правильность программы вовсе не означает, что она автоматически и немедленно будет взята на вооружение массами. Процесс борьбы может быть долгим. Бывает, что правильные проекты отклоняются в пользу неправильных. Но здание, неверно рассчитанное или построенное по неправильным чертежам, обязательно рухнет.

Маркс как ширма или пустота вместо программы

Итак, мы подошли к одному из самых интересных мест при анализе любой организации — к программе. Наши бывшие товарищи много критикуют КРИ. Правда, в одном месте за отсутствие программы, в другом — за её шаблонность. Как сочетаются эти два утверждения, нам не вполне понятно; но оставим в стороне придирки — возможно, это просто проявления нешаблонного анализа, который нам так щедро пообещали.

Новая группа обещает нам, кроме того, создать революционную кадровую международную организацию. Но ведь чтобы привлекать к себе кадры, нужен анализ политической ситуации и требования, вытекающие из этого анализа — иначе это будет не политическая организация, а теплый междусобойчик близких друзей.

Для человека, впервые знакомящегося с организацией, именно политический анализ ситуации и требования — то есть то, за что борется организация — гораздо важнее многословных объяснений, кто, откуда и по каким причинам вышел. «Ну хорошо, — может сказать начинающий политический активист, — вы меня убедили, что у КРИ то ли нет программы, то ли она шаблонная, а также невыносимый внутренний режим. Я передумал и не пойду в эту ужасную организацию. Но к вам-то я почему должен вступать? За что боретесь вы, какова ваша программа?» Но как раз в этой самой важной части в документах новой группы зияет огромный провал.

И в этом смысле даже название группы «Марксистская группа 21» может сказать о многом.

Объявить себя сегодня «марксистом» — это не политическая самоидентификация, а наоборот, попытка затушевать свои политические взгляды. Да, такое самоназвание позволяет отделить себя от либералов и частично от правых, но и только. Ленин и Каутский, Сталин и Троцкий, Питер Таафф и Алан Вудс, Тарасов и Кагарлицкий — все это марксисты, что не мешает им бороться и ожесточенно полемизировать друг с другом. Даже Варуфакис, о котором пойдет речь ниже, и тот называет себя «марксистом», хотя и «колеблющимся». В Украине в 2014 году марксисты так вообще вступали в ряды воюющих армий и стреляли друг в друга, хотя любой из них мог бы поклясться, что «понимает классовую природу общества». Таким образом, приклеивание к названию группы ярлычка «марксистская» означает только то, что занимать позицию по злободневным вопросам политики ничто их не обязывает. Члены организации, в результате, получают карт-бланш на любые, даже взаимоисключающие высказывания.

Когда-то давно один из наших товарищей хорошо высказался в полемике по поводу подобных левых, жаждущих «возвращения к Марксу»: Ультралевые, реформисты различных мастей вполне могут назвать Коммунистический Манифест своей программой, однако в данных конкретных обстоятельствах они будут вести сплошь оппортунистическую, авантюристскую и бог знает ещё какую политику...

Да и в самом деле — зачем им программа, которая есть только подкладка для иллюзий и верить в которую — то есть, очевидно, быть уверенным в её правильности — идеализм? Настоящий материалист не должен иметь никакой программы — и наши бывшие товарищи берутся это доказать своим примером.

«Нешаблонный анализ»

Во время последней международной школы выступал докладчик из Греции. Везде, где нужен анализ ситуации, активист ссылался только на Варуфакиса. И добавлял, что Варуфакис не марксист и не способен предложить программу борьбы. Мы так и не поняли, что КРИ способен добавить к анализу Варуфакиса.

Эта цитата из статьи «Почему нам не подходит интернационал КРИ» очень хорошо демонстрирует подход и понимание новой организации, особенно если сравнить её с тем, что действительно говорилось в выступлении представителя «Ксекинимы» (КРИ в Греции). Мы воспроизводим его в сокращении по конспекту одного из товарищей, оставшихся в КРИ:

После предательства Ципраса левые внутри «Сиризы» пришли в состояние шока, из которого многие так и не вышли. Массовых протестов не было — члены и симпатизанты «Сиризы» боялись встречаться с людьми, которые требовали от них ответа.

Выступая в ночь референдума, Ципрас был явно недоволен такой массовой поддержкой. Разрыв между «Да» и «Нет» составил 26% — это было для него слишком много. К середине недели стало очевидно, Ципрас рассчитывал использовать результаты референдума для оправдания отступления (т. е. рассчитывал на минимальный разрыв — ред.).

Несмотря на предательство, результат референдума — блестящий результат действий рабочего класса. Массовые протесты шли несмотря на кампанию запугивания и заговор всей мировой буржуазии. Делались даже «заказные» опросы общественного мнения. По информации из рабочих районов было очевидно, что рабочие будут голосовать «нет». В рабочих районах, в итоге, «Против» проголосовали около 80%. Работники банков участвовали в демонстрациях вместе с рабочими. По всей Европе было около 350 демонстраций солидарности с Грецией.

Мы будем постоянно напоминать нашим врагам и Ципрасу, что он получил огромный мандат доверия и предал и продал (sold out) всех.

Нельзя забывать, что Ципрас все еще имеет поддержку, поскольку он хотя бы попытался бороться. Однако Ципрас имел иллюзии, что можно договориться с Тройкой. Он только играл с рабочим классом, в отличие от честных реформистов прошлого, которые заслужили уважение тем, что теряли в борьбе всё, включая и жизнь.

За время переговоров все деньги из экономики ушли кредиторам, а потом закрылись банки. Поэтому Ципрас так слабо участвовал в переговорах. «Он не только предатель, он — дурак» (не указано, к сожалению, чью именно цитату привёл докладчик — ред).

«Сириза» сейчас на грани раскола, но неизвестно, когда он произойдет. Лучшие (наиболее прогрессивные — ред.) рабочие уже начинают от нее отворачиваться. Непонятно, что будут делать левые внутри «Сиризы», но «старые» еврокоммунисты уже капитулировали. Раскол «Сиризы» создал бы базу для новой левой партии, более крупной, чем ККЕ, но мелкие расколы не смогут изменить ситуацию.

Не стоит надеяться, что «Сириза» выкинет Ципраса, поскольку там не видят выхода. Все несогласны с меморандумом — и Ципрас тоже. ЦК «Сиризы» не контролирует Ципраса, и поскольку он напрямую избирается конгрессом, он может игнорировать решения ЦК и Политбюро. Левые в партии должны объединиться и изменить положение, но у них не хватает смелости.

ККЕ, возможно, будет немного развиваться в следующий период: с 4 до 6-7%, но левый вакуум она не сможет заполнить. Они не могут понять того, что понимает любой член КРИ:

— нельзя стоять вне массового протеста, критиковать руководителей и требовать от масс прийти к себе;

— «Сириза» — живой организм, имеющий доверие миллионов рабочих. Чтобы получить выгоду от предательства руководства, надо быть частью движения. От ситуации внутри «Сиризы» ККЕ не получит ничего;

— [недопустим] постоянный внутренний кризис внутри ККЕ с 2012 г. Все кто высказывает критику — исключаются.

Никто не спрашивал греческих рабочих, готовы они или не готовы для Grexi (т. е. выхода Греции из Евро — ред.). Вопросы были — евро или драхма (за драхму около 15%). Но при этом умалчивалось, что 30% было все равно, какая будет валюта, а это уже 45% против евро. Если бы «Сириза» объяснила, что необходимо делать, она получила бы поддержку. Почему на референдуме не было вопроса о Еврозоне? Очевидно, Ципрас с самого начала не хотел выхода из евро, но хотел обвинить греческих рабочих в трусости
.

Последний абзац — единственное место во всем выступлении, где мог бы — хотя это и не отражено в конспекте — упоминаться Варуфакис как сторонник выхода из евро и восстановления национальной валюты. Но, как известно, если факты противоречат желаниям — тем хуже для фактов. Возможно, авторы материала просто перепутали Варуфакиса с Ципрасом? Но не будем за них додумывать.

Развитие ситуации в Греции не раз обсуждалось в КРИ. Мы обращались к ней не раз и не два в наших материалах. Вот, например, взятая наугад цитата:

Разумеется, приди завтра к власти в Испании или Греции рабочее правительство, оно столкнулось бы с бешеным политическим и экономическим давлением. Суверенитет этого правительства означал бы возможность защитить интересы трудящихся от последствий экономического кризиса путем национализации промышленности и банков и, возможно, введения монополии внешней торговли, без какого-либо вмешательства извне, будь то иностранные правительства, банки или валютные фонды. Но и охрана этого суверенитета ложилась бы не на Госдеп или СБ ООН, а на рабочие организации, партии и профсоюзы других стран.

С точки зрения наших новоявленных марксистов, это шаблон.

А вот пример «нешаблонного марксистского анализа»:

По-моему, у греков нет варианта проголосовать за достойный уровень жизни. Если Греция откажется платить кредиты, она получит такое давление от ЕС, какого экономика не выдержит. Здесь даже национализация не решит проблему полностью, потому что Греция не производит всего, что им нужно для жизни».

Как ни странно, этот анализ принадлежит одной из самых активных членов «Марксистской группы 21».

С другим «шаблонным» анализом КРИ ситуации в Греции от референдума до капитуляции Ципраса желающие могут ознакомиться здесь. Перевод этой статьи нашего ирландского товарища Пола Мерфи был размещен на нашем сайте как раз в ответ на столь «глубокий и нешаблонный анализ» наших бывших товарищей. Можно еще добавить, что подобный анализ соответствует выводам даже не Варуфакиса — тот, по крайней мере, считал возможным решением проблемы выход из евро и переход к национальной валюте — а как раз-таки Ципраса. Похожими аргументами о неизбежности катастрофы вследствие давления МВФ и ЕС тот оправдывал свое предательство и сдачу всех позиций, завоеванных «Сиризой» в результате референдума, на переговорах с кредиторами. В самом деле, если нет вариантов проголосовать за достойный уровень жизни и давления кредиторов Греция априори не выдержит — самое время ползать на коленях перед «тройкой» и просить пощады.

В Греции, — продолжают анализировать наши „марксисты“, — встал вопрос, как действовать левым во власти. КРИ предложил: отказаться платить долг, национализировать банки и промышленность под контролем трудящихся, ввести государственную монополию на торговлю с другими странами, провести социалистическое преобразование общества, призвать рабочих Европы бороться за социалистическую федерацию.

Однако те, кто захотят выполнить эту программу, столкнутся с проблемой: как именно проводить национализацию и организовать рабочий контроль? Теперь это не пропагандистские лозунги, а конкретный хозяйственный вопрос
.

Простите, но тот, кто это писал, продемонстрировал полное непонимание ситуации в Греции. Нешаблонный анализ и тут подвел наших «марксистов». Те, кто хотел выполнить программу национализации, как уже говорилось, столкнулись совсем с другой проблемой. Вопрос заключался не в том, что правительство Ципраса не знало как проводить национализацию, а КРИ не сумел этого объяснить, а в том, что правительство не захотело, испугалось именно социалистических мер, а греческие рабочие не успели и не смогли его заставить. Более того, как мы уже показали выше, испугались и некоторые из наших «марксистов». Вопрос национализации не «хозяйственный», что бы наши «марксисты» ни понимали под этим словом, это самый что ни на есть политический вопрос. Но неверие некоторых своих членов в действенность социалистических мер новая организация торопится затушевать, обвиняя КРИ в незнании того, как на практике проводить национализацию.

Метод

Для организации важна честность — поучает нас новая группа. Мы с этим согласны. Но анализ их документов показывает, что сами они не собираются следовать своим наставлениям.

Этот год мы пытались российскую секцию КРИ спасти что ли, — рассказывает Константин Сумны в интервью «Леворадикалу» — «Решить в ней те проблемы, которые, как нам кажется, препятствуют её развитию. Это и догматизм в теории, и хаотичность в практике. Мы до последнего пытались изменить РС КРИ, но скоро поняли, что это невозможно.

Но достаточно заглянуть в документы внутренней дискуссии, чтобы убедиться, что наш бывший товарищ, мягко выражаясь, не говорит всей правды. Вот картина фактического распада организации, относящаяся к июню 2015 года; этот документ на тот момент не был оспорен по существу никем из фракционеров — будущих членов «21»:

В одном из полемических документов периода перед прошлогодней конференцией тогдашнее большинство ИК (Исполнительный комитет, руководящий орган секции КРИ — ред.) предупреждало организацию: «Если на съезде победит список фракции для ИК, то организацию ждет сползание с демцентралистских на федералистские позиции в оргвопросах и с социалистических на тред-юнионистские в политических», увы, сегодня (тогда середина 2015) можно сказать, что первая часть этого прогноза оправдалась чуть более чем полностью.

Организация не просто получила слабый центр; примерно с июля 2014 года центр организации исчез вообще, что «де-юре» получило свое оформление в декабре 2014 года заявлением [одной из фракционерок] Жени Отто о выходе из состава ИК. Остальное доделало расхождение в позициях оставшихся двух членов ИК. Одним из следствий такой «самоликвидации» ИК стало нарушение договоренности [...] о проведении очередной конференции российской секции КРИ в ноябре 2014 года.

Фактически, благодаря бездействию ИК организация пришла к положению сосуществования двух изолированных групп в Москве и Питере, не объединенных никаким политическим органом, признаваемым всей организацией. Для исправления этой ситуации после фактического самороспуска выбранного на конференции ИК, основную нагрузку по руководству организацией взял на себя московский горком. [...]

Понятно, что такая ситуация, в свою очередь, не устроила наиболее рьяных фракционеров, которые встали в позу сразу после перевыборов московского комитета. Спустя полгода тщетных попыток наладить связь с бывшими фракционерами, часть из них остается принципиально враждебной по отношению к новому руководству, не участвуют в собраниях и не готовы выполнять даже минимальные обязанности члена организации (например, платить взносы) и тем более не смогли объяснить, почему их попытка руководить организацией провалилась. Поскольку это не является основанием для создания фракции, они решили начать с создания себе «плацдарма» в виде питерской группы КРИ и тем самым организационно обособиться на формальных основаниях [...]

Создание фракции должно быть последним этапом, после открытой дискуссии и поиска принципиального решения во внутренней борьбе в организации. Создание фракции станет возможным только при условии наличия предшествующих шагов и самой борьбы и тем более, при условии выполнения членами фракции всех обязанностей члена организации. Но создание необъявленной фракцией «своих» СМИ, направленных на привлечение людей со стороны в свою «фракцию» является шагом к расколу организации. Подобный шаг был бы если не оправдан, то хотя бы понятен, если бы со стороны членов фракции поступали материалы, которые отклонялись бы редколлегией. В реальности же и здесь был полный провал — поскольку товарищами, составлявшими «ядро» фракции... не было написано ни одного материала. Получив от конференции карт-бланш на дальнейшую работу, фракция не продемонстрировала ничего, кроме собственной несостоятельности [...]

То, что товарищи, решившие порвать с руководством КРИ, уготовили организации роль наблюдателя, стало заметным ранее. Когда [член «Яблока» Николай] Кавказский баллотировался в Мосгордуму, они повторяли на собраниях стройную и правильную мысль: кампания будет радикальной только при нашем активном и непосредственном участии. Правильность доказывали, увы, от обратного: фактическим бойкотом кампании и сетованиями на собраниях на недостаточную левизну Кавказского. Когда московская организация готовилась к участию в массовых протестах после убийства Немцова, они спрашивали у посторонних людей, стоит ли на них идти, либо занимали эмоциональную, практически сектантскую позицию: «убит строитель путинского режима, так ему и нужно». В вопросе Немцова в полной мере проявилась неспособность руководства бывшей фракции и их сторонников самостоятельно ориентироваться в политических вопросах и принимать тактические решения на основе такого анализа.

Абстрактная постановка вопроса усилиями активных членов фракции возобладала над анализом реальной объективной ситуации. Вместо обсуждения положения в Украине, товарищи строили схемы, объясняющие право наций на самоопределение и пытались понять, применимы ли они к ситуации. Вопрос же о самоопределении наций не является какой-то отдельной схемой, это неотъемлемая часть демократической программы марксистов и он может быть лишь частью целостного мировоззрения. То же самое сталось с пропагандой и агитацией — вместо их применения всерьез предлагалось обсуждать баланс между ними, будто бы его можно установить иначе как на данный определенный момент и только действуя. Но до действий никогда не доходило. Организация усилиями фракционеров все больше превращалась в дискуссионный клуб, наблюдающий и обсуждающий, но органически неспособный к действиям, особенно в вопросах тактики и стратегии. Такой подход не имеет ничего общего с марксизмом и является грубым схематическим дилетантством
.

Легко заметить что все подходы, критиковавшиеся нами во внутреннем документе, сегодня положены в основу деятельности новой организации.

Товарищи должны понимать, как работает банковская система, как формируется государственный бюджет, как принимаются решения в международной политике. Люди к нам потянутся, когда будут видеть в нас экспертов — описывает свое видение организации «Группа 21»

Но такой элитаристский подход — когда «эксперты», знатоки геополитики и банковского дела, поучают неразумных рабочих, всегда противоречил подходу и тактике КРИ. И кого, кстати, сегодня считать экспертом — может быть, наши бывшие товарищи вместо глухих намёков назовут имена — Кагарлицкий? Тарасов? Валлерстайн? Пикетти? Или эклектическая окрошка из всех перечисленных?

Марксистский экономист и революционер Григорий СокольниковГригорий Яковлевич Сокольников (1888-1939) Большевик, член РСДРП с 1905 года, профессиональный революционер. Учился на юридическом факультете Московского университета, который не закончил из-за своей революционной деятельности. Находясь в эмиграции, окончил юридический факультет и курс доктората в области экономики Сорбонны. С ноября 1917 года руководил национализацией банков, один из руководителей денежной реформы 1922-24 годов. Репрессирован, убит в тюрьме. до 1917 года не имел касательства к банковскому делу, Евгений ПреображенскийЕвгений Алексеевич Преображенский (1886-1937) Большевик, член РСДРП с 1904 года, журналист. В 1921-24 годах Преображенский — председатель Финансового комитета ЦК РКП(б) и Совета народных комиссаров (СНК) РСФСР. В 1923-27 годах один из основных теоретиков Левой оппозиции. Расстрелян в 1937 году. не имел диплома экономиста, а Лев Троцкий не заканчивал Академию Генштаба. Люди будут тянуться не к «экспертам», понимающим все тонкости банковского дела и международной политики — к Кудрину или Касьянову трудящиеся не очень-то тянутся — а к тем, кто будет стойко и бескомпромиссно отстаивать их права и классовые интересы. Именно поэтому трудящиеся «тянутся» к нашим товарищам в других странах — например, Полу Мерфи и Джо Хиггинсу в Ирландии или Кшаме Савант в Америке (и вовсе не потому, что Кшама — доцент в университете Сиэтла). Возможно, Варуфакис действительно знает некоторые аспекты деятельности банковской системы лучше наших греческих товарищей — но сильно ли помогли его знания греческим рабочим?

Наши бывшие товарищи посвящают два огромнейших материала — 63085 знаков, 8869 слов — критике Интернационала КРИ и его российской секции, жалуясь, в основном на невыносимый и недемократичный внутренний режим. Но внутренний режим — и в этом мы полностью солидарны с Львом Троцким, не может просто упасть с неба; он формируется постепенно, в борьбе. Политическая линия является первичной по отношению к режиму. Прежде всего, необходимо правильно определить стратегические проблемы и тактические методы их решения. Организационные формы должны соответствовать стратегии и тактике.

В своих материалах они неоднократно повторяют усвоенные когда-то в КРИ слова «программа», «тактика», «стратегия», но их содержание куда-то выхолащивается и исчезает. Мы приносим извинения читателям за использованный большой массив цитат, но нам было важно на фактах показать, как для наших бывших фракционеров внутренний режим становился невыносимым ровно в той мере, в какой они шаг за шагом, порой незаметно для самих себя, сползали с политических позиций КРИ.

К сожалению, мы вынуждены согласиться с новой «марксистской» группой: их документы — действительно не то место, где стоит искать программу или анализ российского режима. Эти документы скорее направлены на консолидацию собственных членов, также являясь сигналом другим левым группам о большей готовности к интеграции, чем к привлечению новых людей «с улицы». Более точным будет сказать, что наши бывшие товарищи не хотят больше оставаться в КРИ потому, что они сейчас сами не знают, чего они хотят. А это и есть самый верный признак политической деморализации.