Даниил Раскольников

Ультраправославие на марше

Что это такое, каково его будущее и как его победить?

15 сентября 2017   РПЦ
Ультраправославие на марше

12 сентября в Петербурге прошел стотысячный (по оценке МВД, поэтому скорее всего чуть меньше) крестный ход, точнее — массовая демонстрация православных и ультраправославных сил под покровительством губернатора Полтавченко, с участием целой обоймы чиновников и с лозунгами против показа фильма «Матильда».

На фоне террора религиозных фанатиков — угроз режиссеру фильма Алексею Учителю и его адвокату, поджога кинотеатра и автомобилей — эта акция смотрелась дерзко и громко, намного громче, чем тот же крестный ход проходил еще годом ранее. Смотрелась она и как угрожающий намек всем противникам путинского режима — смотрите, мы под защитой режима, нам даже не надо согласовывать огромное шествие по центру Петербурга. И понятно откуда эта защита — чтобы удержать власть, режиму нужна опора на самую реакционную, темную, дремучую часть общества. Других опор уже не осталось. Феномен ультраправославия — современный аналог черносотенцев, на которых опирался царский режим во время революции 1905-07 годов. Чтобы разобраться, откуда взялось современное ультраправославие, нужно оглянуться на период капиталистической реставрации в России.

Кто защитит диктатуру?

Еще в 1930-х годах Лев Троцкий сделал блестящий прогноз: С точки зрения марксизма совершенно ясно, что советская бюрократия не может превратиться в новый господствующий класс. Ее обособление и повышение ее социальной роли, в форме командования, неизбежно ведет к кризису диктатуры, который может завершиться либо возрождением революции на более высоких основах, либо реставрацией буржуазного общества. [...] Реставрация капитализма в России создала бы химически-чистую культуру русского компрадорства, с „политически-правовыми“ предпосылками деникински-чанкайшистского образца. Все это было бы, конечно, и с богом и со славянской вязью, т.-е. со всем тем, что нужно душегубам для „души“.

Размышления Льва Троцкого безупречны для того времени. Реставрация капитализма в 30-40-х годах не могла произойти иначе как через новую гражданскую войну. Условный Деникин должен был победить условного Сталина и установить свою капиталистическую диктатуру с православными хоругвями и богом. Но для гражданской войны у реакции внутри СССР просто не было сил. Как и отсутствовало желание у западного капитализма вновь соваться в советскую Россию после отбитой в 1920-х годах интервенции в поддержку белых. Основная угроза реставрации капитализма исходила, таким образом, от политики самой советской бюрократии, переродившейся в диктатуру — но сколько времени нужно было ждать ее кризиса?

Отодвигая конец бюрократии

Война с фашизмом и победа во Второй мировой ненадолго укрепили позиции сталинского режима среди советского рабочего класса, также улучшив имидж «коммунизма» и среди рабочих капиталистических стран. Однако это воодушевление не могло длиться вечно: плановая экономика без демократии и рабочего контроля над управлением очень быстро ведет к накоплению ошибок, которые усиливают экономические диспропорции, приводя к широкому недовольству и неизбежному кризису бюрократической диктатуры, который и случился в конце 1980-х. Как и предсказывал Троцкий, начало 90-х могло стать либо временем революционного преодоления диктатуры сталинизма и бюрократических деформаций плановой экономики и вести к реальному социализму, либо стало бы эпохой социальной катастрофы, вызванной реставрацией капитализма.

И в самом начале этого процесса — массовой борьбы против бюрократии — казалось, что начнет реализовываться первый сценарий. Рабочие требовали демократических прав и свобод для преодоления диктатуры — а вовсе не уничтожения плановой экономики и отказа от общественной собственности. Чтобы в условиях массового политического подъема сохранить свои привилегии, части бюрократии потребовалось для начала представить себя защитниками политических свобод и демократии, в чем добился больших успехов, например, Ельцин. С внушительной массовой поддержкой эта фракция бюрократии выбила власть у менее расторопных, не оценивших политическую ситуацию бюрократов (вспомним ГКЧП) — и сразу запустила шоковую терапию и приватизацию — то есть ускоренную реставрацию капитализма для перевода своих управленческих привилегий в собственность.

Перестройка

Последовавшая социальная катастрофа не могла не вызвать широкого недовольства, забастовок, протестов, перекрытия трасс. Часть рабочих поняли, что обязательная увязка демократии с капиталистическим строем — обман; они хотели остановить процесс приватизаций, потери социальных гарантий и отпуска цен. В самый сложный для нового капиталистического режима момент — на выборах 1996 года — плечо ельцинской диктатуре капитала подставили сталинисты, красные директора от КПРФ и бывшая советская профсоюзная бюрократия, уже вкусившие прибылей от частной собственности. Они инициировали выдвижение, кампанию Зюганова и его согласие с проигрышем (хотя выборы были сфальсифицированы), чтобы успокоить рабочих и увести их недовольство в сторону. Именно КПРФ помогли олигархам защитить их диктатуру и молодой капитализм. Последовавший рост цен на энергоносители на мировом рынке дали этой диктатуре новое дыхание и усилили её. Впрочем, лишь до переломного 2008 года, начала экономического кризиса.

Симбиоз с церковью

В начале процесса реставрации капитализма церковь еще была слишком слаба и не имела такого влияния как сегодня. Понадобилось время, деньги и собственность, чтобы выстроить инфраструктуру для ведения религиозной пропаганды. Однако с самого начала церковь встала на сторону новой капиталистической власти, давая ей моральное оправдание во всех начинаниях: освятить космический корабль? танки и БТР на войну в Чечне? Запросто! Еще бы — это взаимовыгодный симбиоз, ведь в ответ церкви возвращали «святыни», давали собственность и делали налоговые послабления. Впрочем, подобный симбиоз для РПЦ не нов. Достаточно вспомнить, как в период татаро-монгольского ига церковь в обмен на неприкосновенность своего имущества призывала молиться за здравие ордынских ханов, а во времена Второй мировой одна часть ее провозглашала здравицы Гитлеру, в то время как другая принимала заигрывания Сталина, дававшего церкви определенные послабления в обмен на обеспечение ею лояльности отсталых социальных слоев.

РПЦ освящает танки и войска

Социальный кризис 90-х только способствовал росту церковного влияния, сходно с тем, как для миллионов людей стали попутчиками депрессии и деморализация, алкоголизм и бедность. Церковь предлагала простые ответы на сложные вопросы, давала духовную надежду посреди материальной безнадеги. Так выстраивалась еще одна опора молодого российского капитализма, укрепленная и позолоченная потом консервативным путинским режимом. Поэтому сегодня, когда другие опоры в виде прорежимных партий и иллюзорной демократии рушатся, церковь и религиозные силы становятся инструментами удержания власти во время кризиса.

Логика этого процесса проста: буржуазное государство (читай — капиталистическая диктатура) должно опираться не только на силу непосредственно государственного аппарата — этого просто недостаточно. Нужны какие-то силы в обществе, которые будут считать, что эта система существует в их интересах.

Ельцинский режим использовал предательство КПРФ, которая отказалась от борьбы за власть, но смогла аккумулировать голоса части рабочего класса, ностальгирующего по СССР, и обещала своим избирателям продолжение политической борьбы. Причем, будучи партией не рабочего класса, а паразитирующей на ностальгии старой бюрократии, которая уже давно симпатизировала капитализму, КПРФ не только не стремилась к классовой политике, но и сама стала заигрывать с церковью.

Путинский режим опирался на рост экономики и те силы, которые выигрывали от этого роста — до тех пор, пока мировой экономический кризис не обрушил эти опоры. Теперь у путинского режима для опоры остаются только самые дремучие слои и прослойки, зараженные религиозными и националистическими идеями, не осознающие классовой структуры общества и готовые защищать статус-кво капиталистической диктатуры, сущность которой они также не понимают. Доступ к этим силам даёт церковь.

Интересы ультраправославия

Неправильно было бы думать, что опора режима на церковь означает, что режим ее прямо контролирует. Отнюдь, разные фракции в церкви и религиозные политические силы вокруг неё преследуют свои собственные интересы.

Так например, режиму перед выборами совсем не сдался ультраправославный террор вокруг фильма Матильда, поджигатели кинотеатров и машин. Когда в Екатеринбурге водитель въехал на УАЗе в кинотеатр, прорежимные СМИ и полиция попытались замять историю ссылкой на невменяемость водителя, а то и вообще отрицали его связь с ультраправославными взглядами. Радикальное крыло действует не по указке сверху, а исходя из собственной логики. Они ставят режиму ультиматум: если хотите опираться на православных, чтобы мы, когда понадобится, воевали против оппозиции, то выполняйте наши требования. Это созвучно ультиматуму Кадырова, когда он выступил против международной политики Путина и мобилизовал мусульман на акции против резни в Мьянме. Нарастающий политический кризис, который становится следствием экономического, завязывает все противоречия в новый узел. Радикальные фанатики, как со стороны мусульман, так и со стороны православных, выдвигают свои политические требования, и готовы за них бороться своими методами.

Мы не зря используем термин ультраправославие. Так же как мусульмане отличаются от радикальных исламистов, между православными и ультраправославными есть различия. Как бы ни хотелось радикальному крылу представить себя выражающими интересы всех православных — пока это не так. Среди православных есть много недовольных Поклонской, царебожниками, «Христианским государством — Святой Русью», судами над Pussy Riot и ловцами покемонов. Однако будучи неорганизованными и полностью лояльными режиму, эта часть православных, взгляды которых выражают современные консерваторы вроде министра культуры Мединского и министра образования Васильевой, ничего не могут противопоставить радикальному крылу. Официальная РПЦ также входит в этот умеренно-консервативный круг, и хоть и имеет сегодня определенное влияние на массы, влияние это после скандалов с золотыми часами и прочими богатствами Кирилла (который постоянно защищает путинский режим), заметно снизилось.

Радикалы в условиях ослабления авторитета РПЦ видят проблему в бездействии церкви, в отказе от защиты своих святых, и поэтому ведут политическую мобилизацию православных на активную борьбу за другое государство, за религиозную, «благочестивую» власть и соответствующую политику. Часть разочарованных православных верующих, страдающих от экономического кризиса и неспособных осмыслить его в классовых категориях, вполне может принять (и, похоже, уже принимают) простую формулу ультраправославия за основу своих взглядов.

Make tzar great again

Царизм в представлении Алексея Учителя

Почему эти противоречия начали прорываться из-за фильма Матильда? Православные консерваторы от власти решили придать «человечности» поверженному революцией царю. Сделать его модным и современным again, возможно, даже для вывода из маргинальной области дискуссии о плюсах престолонаследия. Они финансировали съемки фильма в надежде, что это произведение искусства поможет реабилитировать царя-убийцу в глазах миллионов и сделать его обсуждаемым и актуальным. Любовь между царем и балериной — чем не сюжет для современной мыльной оперы? Богатые ведь тоже плачут. Но для царебожников и многих церковных деятелей представить царя замешанным в любовных связях не с царицей — преступление против религии. Царебожники его обожествляют, церковники считают мучеником-страстотерпцем. И тем, и другим выпуск фильма не по душе, но фильм инициирован государством, что связанная с режимом РПЦ умеренно критиковала, но официально не осуждала, чем подтолкнула радикальную часть к активным действиям. Так произошло резкое обострение борьбы разных течений и тенденций за политическую линию православия. И начавшийся ультраправославный террор только подольет масло в огонь этой внутрипартийной церковной борьбы.

Взаимоотношения путинского режима и ультраправославия противоречивы. Режиму нужна не только опора на умеренную часть православия, ему бы пригодились свои «титушки» на случай русской версии майдана. Радикальная часть православных консерваторов — хорошие кандидаты на эту роль. Однако их бесконтрольная активность и оппозиционность раздражает и даже угрожает межконфессиональным проблемами. Но пока плюсы перевешивают минусы, поэтому МВД уже 47 раз отказывалось возбуждать дело против «Христианского государства» по заявлениям кинотеатров. Да, прорежимные депутаты немного пожурили Поклонскую и царебожников, чтобы поумерить пыл ультраправославия, немного поугрожали уголовными делами, но дальше слов все не заходит. Бездействие режима усиливает радикальную часть православия, включает зеленый свет для дальнейшего террора.

Кто и как может остановить ультраправославие?

Ультраправославие, как и радикальный исламизм, — крайние формы отчаяния людей, ищущих выход из углубляющегося экономического и политического кризиса, ухудшения уровня жизни и проваливания в бедность. Это самые примитивные формы ответов на сложные вопросы. Борьба против этих явлений может быть только частью борьбы за коренное изменения жизни всего общества: искоренения бедности, эксплуатации, неравенства и дискриминации. Всех тех проблем, которые капитализм решить не в состоянии, поскольку он их и генерирует.

Нужна солидарность в борьбе за такую форму демократического государства, где во власти будут представлены все слои рабочего класса, большинства общества — людей, живущих от зарплаты до зарплаты, — всех конфессий, полов, национальностей, сексуальных ориентаций, которые вместе будут решать вопросы, касающиеся наилучшего устройства общества, производства необходимых обществу товаров, социальных служб, услуг, благ, ресурсов, финансирования науки и культуры. Необходимо обобществить промышленность под контролем самих работников, избавиться от капитализма, призвать все доступные обществу ресурсы ради поднятия уровня жизни большинства.

Чтобы прямо сегодня противостоять разделению и стравливанию, которое несут радикальные формы религии, мы должны вести активную солидарную борьбу против всех видов ненависти: ксенофобии, исламофобии, христианофобии, антисемитизма, гомофобии, мигрантофобии, сексизма и т.д. и т.п., поскольку ненависть только отдаляет тот миг, когда рабочие смогут сбросить с себя удушающее бремя капиталистической эксплуатации.

Именно на основе этих взглядов нужно строить массовое движение, чтобы противостоять капиталистической диктатуре и поднимающим голову религиозным фанатикам.