Понять Брекзит и британские выборы

Если вы уже запутались в том, что происходит с Брекзитом и недоумеваете, чего они там тянут, это не страшно. Все перипетии выхода Британии из ЕС могут помнить только жители Соединенного Королевства. Да и те только потому, что про нескончаемый парламентский цирк по местному телевидению говорят примерно столько же, сколько по нашему — про Украину.

Но теперь серьезнее. В 2016 году, после семи лет кризиса, десятка лет политики жесткой экономии и лет так тридцати урезания социальных гарантий многие британцы были настроены скептично по отношению к Евросоюзу. Почему? Если коротко: потому что буржуазная демократия становится нестабильной в те времена, когда людям приходится затягивать пояса. Чтобы избраться или переизбраться в своих округах, где избиратели беднели и требовали ответов, многие депутаты перекладывали ответственность за непростое положение в экономике на Евросоюз. Мол, его регуляции, открытые границы и траты Британии на общеевропейские проекты — это вот те причины, по которым порядочные туманноальбионцы теряют работу и недополучают инвестиций. И вообще — тянут на себе более отсталые страны континента.

Евроскептицизму помогала пресса и мировое положение: в начале 2010-тых под ударами кризиса множество стран-должников Евросоюза говорили о тяжелой зависимости от финансовых институтов ЕС, которые требовали от национальных правительств введения мер жесткой экономии государственных бюджетов. Фактически, они требовали возвращения долгов банкам за счет населения. Из-за жёсткой политики крупного капитала в кризисный период многие работницы и работники стали симпатизировать идее выйти из ЕС, а политики в их странах, которые сами проводили не менее неолиберальную политику, чем ЕС, пользовались этими настроениями, чтобы отвести удар от себя. И они не просто держались за свои места в парламентах из личных интересов, амбиций или честолюбия. Они представляли интересы крупного капитала, которому было нужно серьезное представительство, чтобы продолжать вести свою политику в условиях кризиса, недовольств и увещеваний о том, что надо «еще немножко потерпеть».

Изначально проведение референдума по Брекзиту было предвыборным обещанием тогдашнего консервативного премьера Дэвида Кэмерона. Реагируя на популярность евроскептицизма, он еще в 2013 году пообещал, что в случае победы Консерваторов на выборах-2015, он договорится с европейскими чиновниками о более самостоятельном статусе Британии в Евросоюзе и затем вынесет на голосование вопрос: остается ли Британия в ЕС на этих новых условиях или же выходит из него.

Конечно, Кэмерон, как представитель крупного бизнеса, рассчитывал на сохранение Британии в составе ЕС. Консерваторы мечтали сыграть на антимигрантских настроениях, которые сами и разжигали, а заодно отменить ряд льгот и социальных обязательств — таких например, как выплата пособий и предоставление социального жилья для мигрантов-граждан ЕС до того, как они не проживут в Британии более четырех лет. Это, кстати, показывает, что при капитализме союзы национальных государств могут быть выгодными и помогать развитию экономик друг друга только во времена роста. В 1990-е и 2000-е, после распада СССР и Восточного блока, страны вроде Венгрии, Польши и Чехии были в скоростном режиме интегрированы в ЕС. Это позволяло странам развитого капитализма эксплуатировать дешевую рабочую силу из этих стран, которая стала очень мобильной по всей Европе. Давать гражданам этих стран социальные гарантии, как любым другим гражданам ЕС, было absolutely okay, вы только working, пожалуйста. Или arbeiten. Но как только начался серьезный кризис, неравномерность развития стран в капиталистическом мире привела к тому, что интересы польского рабочего класса (в ту же Британию приезжало работать очень много поляков) были поставлены политиками ниже интересов своего, национального, британского рабочего класса — и соцгарантии у них отобрали. Конечно же, это делалось для увещевания терявших работу и уровень жизни британских работниц и работников, ради сохранения капиталистического статуса-кво. Так работает современный национализм.

Несмотря на то, что Кэмерон достиг соглашения о большем контроле Британии над миграцией и границами, Брекзит всё-таки случился. Но его нельзя объяснить только национализмом и нелюбовью к мигрантам у социальных низов, как это пытаются представить буржуазные СМИ и комментаторы. Хотя про-капиталистические политики по обе стороны баррикад (за и против Брекзита) использовали антимигрантскую и, в некоторых случаях, открыто расистскую риторику, не совсем правильно называть национализм центральной причиной голосования за Брекзит. На самом деле, голосование за выход представляло собой пусть не прямой, но бунт избирателей в основном из рабочего класса. Это было восстание против капиталистического истеблишмента, ответственного за десятилетие жесткой экономии, за уничтожение общин через деиндустриализацию, за разрушенные общественные услуги, приватизацию, урезанные льготы и за превращение Британии в страну благотворительных продовольственных банков.

Самым важным фактором, который определял, как человек голосовал на референдуме, был класс. Согласно опросам, за выход из ЕС проголосовали почти две трети низкооплачиваемых работников. Говоря о причинах своего выбора только треть избирателей-брекзитёров указали на проблему миграции в качестве основной причины. Наиболее распространенной причиной, о которой говорили почти 50% брекзитёров, была проблема отсутствия демократического контроля над действиями политиков и правительства, и желание людей иметь голос в решениях, которые влияют на их жизнь. Что это, если не признание того, что общественная система, в которой мы живем, «подстроена» в пользу сверхбогатой элиты, признание, что у людей рабочего класса нет подлинной возможности управлять обществом? Несомненно, этому чувству отсутствия контроля, даже если оно не всегда четко осознано, присуще и интуитивное понимание того, что Европейский союз играет свою роль в «нечестности», которая присуща капитализму, — что он является неотъемлемой частью институтов истеблишмента, снимающего сливки.

Но многие рабочие и молодые люди поддержали вариант «остаться в ЕС», в том числе из-за отвращения к правым политикам-брекзитёрам типа популистов Бориса Джонсона и Найджела Фаража. Это произошло также и из-за отсутствия четкой позиции у лидеров рабочего движения, профсоюзов и левого крыла лейбористов, которые не предложили четкой аргументации за выход из ЕС на социалистической и интернационалистской основе. Но этот инстинктивный интернационализм молодежи и части рабочих не имел ничего общего ни с поддержкой неолиберального капиталистического проекта, которым является ЕС, ни с поддержкой тори, стоявших во главе официальной кампании против выхода из Евросоюза.

Таким образом, если говорить о социальных последствиях самого референдума, он создал искусственную, ложную поляризацию между людьми, которая проходит не по линии классовых различий. Отсутствие классового подхода к объяснению необходимости порвать с Евросоюзом позволили буржуазной пропаганде дезинформировать, путать и пугать людей возможными последствиями выхода.

Для правящего класса Британии выход из ЕС стал не только сильным ударом по перспективам торговли и привлечения дешевой рабочей силы. Он серьезно разбалансировал всю политическую систему, поскольку Брекзита почти никто из капиталистов не хотел, но нарушать принципы буржуазной демократии — ширмы, скрывающей истинных бенефициаров парламентской политики — они не хотели еще больше. И решение референдума пришлось признать и исполнять.

После ухода Дэвида Кэмерона в отставку, партия Консерваторов выбрала своей лидеркой Терезу Мэй. Она была избрана для выполнения исторической задачи: провести «Брекзит на бумаге», чтобы минимизировать ущерб от выхода из Евросоюза для британского класса капиталистов. На практике это означало заключение такой сделки между Британией и ЕС, которая сохранила бы членство или, по крайней мере, тесные отношения Британии с Европейским Единым рынком и с Таможенным союзом, в то же время формально уважая результаты референдума.

Короче говоря, ее миссия состояла в том, чтобы вернуть контроль над ситуацией обратно в руки правящего класса. Но неспособность Мэй урегулировать Брекзит не основывалась на ее личной слабости. Эта потеря контроля классом капиталистов — которую символизирует приход фанатичного и изворотливого Бориса Джонсона после бесславной отставки Мэй — возникла в результате глубокого глобального кризиса капиталистической системы в сочетании с более долгосрочным упадком конкретно британского капитализма.

Когда-то известная как мастерская мира, сегодня Британия по уровню производительности труда не догоняет даже обедневшую Грецию. Вместо того, чтобы вкладывать средства в развитие новой техники и технологий, британские капиталисты склонны для поддержания прибыльности полагаться на низкую заработную плату. Между тем, спустя 11 лет с начала кризиса 2008 года, прошедших в условиях падения уровня жизни, Великобритания вновь движется к рецессии, что отразилось в сокращении ее экономики в первом квартале этого года.

Именно это недомогание британской экономики было основной причиной поражения, которое понес истеблишмент на референдуме о Брекзите. Именно этим объясняются глубокие трудности, с которыми сталкиваются капиталисты в завоевании стабильной социальной базы для поддержки своей политики.

За последние годы мы стали свидетелями процесса медленной дезинтеграции внутри партии тори. Этот процесс ускорился с избранием Бориса Джонсона лидером партии и премьером. Консервативная партия — самая старая и во многих отношениях самая успешная капиталистическая партия в мире. И ее распад, особенно в то время, когда Джереми Корбин стоит во главе лейбористской партии, оставляет правящий класс без какой-либо надежной и стабильной формы политического представительства.

Это привело к тому, что класс мультимиллионеров, который в подавляющем большинстве поддерживает сохранение Британии в ЕС, в настоящее время не может гарантировать, что вылета страны из Евросоюза безо всякой сделки не произойдет. В обычных обстоятельствах всеобщие выборы, четко определившие бы партию большинства, которая диктовала бы свою волю, могли бы стать выходом из такого тупика. Но отсутствие у капиталистов надежного политического представительства означает, что все не так просто.

Вполне возможно, что всеобщие выборы дадут Джонсону большинство, которого сейчас у консерваторов нет. Другой возможный сценарий — который капиталистический класс сейчас всерьез примеряет на сложившуюся ситуацию — это возможность прихода Корбина к власти.

Джереми Корбин был избран лидером Лейбористской партии в 2015 году благодаря массовому подъему рабочего класса и молодежи, которые хотели услышать в «большой политике» голос, похожий на их голоса — голос против политики жесткой экономии. Но приход Корбина не был результатом основательного преобразования Лейбористской партии снизу доверху. Корбин встал во главе партии, которая в парламенте, в местных советах и в своем аппарате руководилась неолибералами, связанными с бывшим лидером партии Тони Блэром. Под руководством Блэра партия отказалась от своей приверженности социализму и стремилась стать похожей на Демократическую партию США.

Однако, несмотря на то, что Корбин руководил лейбористами в течение четырех лет, несмотря на десятки тысяч сторонников, которые вступили в партию, чтобы поддержать его политику, он не смог мобилизовать все силы для того, чтобы перехватить контроль над партией — в том числе путем перевыбора депутатов — из рук неолибералов. Более того, когда на недавней конференции лейбористов отдельные сторонники Корбина в аппарате попытались отстранить его зама Тома Уотсона, старого блэриста и неформального главу правого крыла партии, Джереми публично выразил негодование и лишил «путчистов» всех постов. Впрочем, если он боялся скандала, его избежать все равно не удалось — спустя несколько дней Уотсон сам объявил об уходе из политики «по личным причинам», после чего СМИ взвыли о том, что некогда приличная партия трудящихся теперь окончательно захвачена безумными коммунистами.

Но до коммунизма партии Корбина еще далеко. В ста-семи-страничном предвыборном манифесте лейбористов даже слово «социализм» встречается только один раз — во фразе, что британская система здравоохранения «и есть социализм в действии». Несмотря на самые радикальные обещания за 30 лет, манифест очень осторожен в описании того, откуда лейбористы возьмут деньги на их исполнение. Они обещают повысить корпоративный налог и налог на доходы свыше 80 тысяч фунтов в год. По мнению лейбористов, это позволит сделать высшее образование бесплатным, строить по 100 тысяч единиц социального жилья в год, вернуть под контроль государства приватизированные железные дороги, почту, энергетические и водораспределительные компании, дофинансировать бесплатное здравоохранение, увеличивая расходы на него на 4% в год, и обеспечить всех бесплатным интернетом. Манифест также обещает создание миллиона зеленых рабочих мест по программе «Зеленой индустриальной революции» и бесплатное переобучение и трудоустройство тех работниц и работников, которые сейчас заняты в загрязняющих секторах экономики. Минимальная зарплата при лейбористах станет не меньше 10 фунтов в час, а зарплаты в госсекторе будут расти каждый год, что, как надеются лейбористы, будет стимулировать рост зарплат и в частных компаниях.

Звучит неплохо! Однако национализация в сущности коснется только «большой шестерки» крупнейших энергетических компаний. Наши британские товарищи указывают, что это все равно оставит огромную долю энергетического сектора в частных руках. Инвестиционный план лейбористов предусматривает создание Национального Инвестбанка, но ничего не говорит о национализации крупнейших коммерческих банков.

Это не претензии левых радикалов к «самой левой программе лейбористов за десятилетия». Корбин верно отметил в речи на презентации манифеста, что его предложения встретят яростную вражду со стороны правых сил и могущественных людей. Но эта враждебность примет форму не только злобных слов с экранов телевидения и передовиц правых газет.

Каждый имеющийся в распоряжении крупного бизнеса инструмент будет использован для того, чтобы остановить прекращение политики жесткой экономии, и банки будут играть в этом ключевую роль. Правительству лейбористов будет необходимо предотвратить саботаж своей программы, например, через бегство капитала, когда деньги, которыми управляют частные банки, будут выведены из страны. Необходимо национализировать банки под демократическим рабочим контролем и ввести контроль капитала, чтобы предотвратить такого рода действия.

Мы и наши товарищи в Британии призываем к национализации 100 ведущих корпораций, которые контролируют 80% британской экономики. Оставшись в частных руках, как значительная часть энергосектора, которую лейбористы почему-то не хотят национализировать, многие из компаний перерегистрируются за границей, чтобы избежать повышения налогов, если лейбористы придут к власти. Часть компаний вообще могут ликвидировать свои рабочие места в Британии, перенеся производство в другие страны. Но если мы перейдем к общественной собственности, мы сможем обеспечить рабочим достойную заработную плату. Мы также сможем использовать накопленный капитал и ресурсы этих компаний при демократическом планировании обобществленной экономики, чтобы обеспечить нужды и потребности каждого и каждой.

То, что выборы проходят на фоне кризиса с Брекзитом, сильно осложняет ситуацию для лейбористов. Во-первых, Борис Джонсон пытается представить эти выборы «голосованием за Брекзит», утверждая, что только он сможет выполнить волю избирателей, выраженную на референдуме. Он пытается противопоставить свою железную волю к Брекзиту постоянно медлящим депутатам. Действительно, среди членов парламента, которые в основном представляют интересы крупного бизнеса, есть значительное число ремейнеров. И усталость людей от неопределенности может действительно помочь Джонсону укрепить позиции Консерваторов в парламенте и дать ему возможность завершить трехлетний британский кошмар.

Корбин же в каждом выступлении справедливо подчеркивает, что грядущие выборы — не «за Брекзит», а за здравоохранение, нормальные зарплаты, образование, экологию и устойчивое будущее для рабочего класса. Однако его позиция по Брекзиту остается непрозрачной. Официальная позиция партии — после прихода к власти лейбористы проведут новые переговоры с ЕС и объявят второй референдум, где предложат британцам самим выбрать между новой согласованной с Евросоюзом сделкой о выходе и отказом от выхода из ЕС вообще. Сам Корбин на теледебатах 22 ноября объявил, что лично он останется нейтральным и не будет участвовать ни в одной из кампаний (за или против выхода) на этом гипотетическом втором референдуме. Таким образом, лейбористы не только продолжают отказываться от четкой позиции о Брекзите в интересах рабочего класса Британии и Европы, но и пытаются заигрывать с правящим классом, у которого появляется возможность «откатить» референдум и остаться в Евросоюзе.

Вторая проблема лейбористов в связи с Брекзитом и ограниченной реформистской программой — риск вызвать серьезное недовольство своих избирателей, если после их прихода к власти произойдет выход без сделки с Евросоюзом. Реальность такова, что многие компании, угрожающие вынужденным сокращением бизнеса и рабочих мест из-за последствий Брекзита, планировали сокращения в любом случае — и хаос Брекзита будет для них удобным оправданием, чтобы это сделать. В таком случае левое правительство должно вмешаться, чтобы предотвратить потерю рабочих мест, однако манифест обходит этот вопрос стороной.

Мы много говорили о социалистическом, классовом подходе к Брекзиту. В чем он состоит?

Социалистический подход к проблеме имеет потенциал преодолеть ложную поляризацию и объединить брекзитёров и ремейнеров из рабочего класса под единой программой. В качестве отправной точки, Корбин должен ясно дать понять, что возглавляемое им правительство гарантирует сохранение рабочих мест и защиту уровня жизни трудящихся, чем бы не закончился Брекзит. В частности, это означает, что любая компания, угрожающая закрытием или увольнениями, должна быть переведена в государственную собственность, причем компенсация выплачивается акционерам только на основании нужды и соразмерно доходам рабочих.

Подход Корбина должен включать возобновление переговоров с ЕС на совершенно иной основе — красной нитью в них должны проходить интересы рабочих, молодежи и пенсионеров. Это означает отказ от любых договоров и соглашений, которые призваны поощрять гонку на понижение зарплат в качестве мер экономии или стимулирования бизнеса, а также таких соглашений, которые могут создать препятствия на пути левого правительства, например, при национализации предприятий. Такой подход также означает противодействие расизму и нападкам на права и социальные гарантии для мигрантов, а также — отказ от установления любых новых границ между Ирландиями и Британией. Корбин должен использовать интернационалистский подход, обращаясь поверх голов брюссельских переговорщиков напрямую к рабочим Европы, многие из которых уже участвуют в борьбе против жесткой экономии в своих странах. Одним словом, социалистический Брекзит в интересах рабочего класса означает постановку вопроса о новом сотрудничестве народов Европы без эксплуатации и национального угнетения — на основе социалистических отношений.

Такой подход, если он был бы связан со смелой программой остановки сокращений, введением бесплатного образования, выплатой работникам их реальных зарплат, инвестиций в общественные услуги и сервисы, получил бы огромную поддержку.

Но реальность такова, что избрание, даже на базе нынешней реформистской программы, будет лишь первым из целого ряда вызовов, с которыми столкнется Корбин. Кризис капитализма, который, как мы видим, и позволяет ему сейчас прийти к власти, означает, что неолибералы и правые будут вести свирепую кампанию саботажа против любой его попытки действовать в интересах рабочего класса.

Вот почему необходимо использовать следующие две недели, а также любую будущую избирательную кампанию, чтобы готовиться к тому, что может произойти.

Столкнувшись с прямым экономическим саботажем или с непредсказуемым сценарием выхода из ЕС, Корбину нужно будет принять быстрые меры для защиты интересов трудящихся и представителей среднего класса. В краткосрочной перспективе это будет означать взятие под контроль ключевых экономических высот, начиная с национализации банков. Такие меры также потребуют обращения в общественную собственность крупных корпораций, которые сегодня являются настоящими распорядителями национальных экономик, и, следовательно, жизней миллионов людей и состояния нашей планеты.

Чтобы Корбин преуспел в этом, ему крайне важно быть готовым решительно порвать с представителями капитализма, которые сейчас сидят за его спиной в палате общИн. Ему нужно будет полагаться не на парламент, набитый про-капиталистическими депутатами, а на массы людей рабочего класса, которые, будучи мобилизованными и организованными, представляют собой наиболее важную силу, необходимую для изменения общества.

Что по итогу? Мы критически поддерживаем приход правительства Корбина к власти, а наши товарищи и товарищки в Британии агитируют за него и параллельное строительство массового движения, которое сможет поддержать Корбина после выборов против саботажа корпораций. Манифест лейбористов имеет потенциал для того, чтобы вдохновить людей и вызвать аппетит к более серьезным преобразованиям, а движение, вооруженное социалистической программой, сможет рассчитывать, что давление снизу подтолкнет Корбина идти дальше умеренных реформ.