23 марта 2020   Мировая экономика

Коронавирусом заразились сотни тысяч человек, пандемия унесла жизни тысяч людей. Большинство научных и медицинских экспертов бьют тревогу: ситуация неизбежно ухудшится, и миллионы людей во всем мире погибнут. Этот кризис продемонстрировал как полную неспособность капиталистической системы справиться с кризисом в области здравоохранения такого масштаба, так и героические усилия работников здравоохранения, ученых, учителей, пожарных и многих других, зачастую добровольцев, которые рискуют своей жизнью, работая много часов над сдерживанием и борьбой с вирусом.

Им приходится это делать в ситуации постоянного стресса, усугубляемого нехваткой анализов, санитарно-технического оборудования, койко-мест и персонала. В значительной степени нынешняя ситуация сложилась в результате неолиберальных атак, которые велись в последние десятилетия против государственной системы здравоохранения и других госслужб. Они включали постепенное внедрение неолиберальных принципов управления, включая «бережливое производство» (сведение всего до абсолютного минимума), а также открытую приватизацию бывших государственных служб и национальных систем здравоохранения.

В Италии, например, в 1975 году на 1000 человек приходилось 10,6 койко-мест — сравните это с нынешней цифрой в 2,6 койко-мест. В 2011 году на 1000 человек приходилось 6,9 медсестер и акушерок по сравнению с 5,8 в 2017 году. Во Франции количество койко-мест на 1000 человек упало с 11,1 в 1981 году до 6,5 в 2013 году.

Некоторые комментаторы в западных СМИ и политики тешат себя надеждой на то, что с наступлением лета эпидемия поутихнет: они часто забывают, что их лето — в южном полушарии зима! Огромное неравенство, плохие санитарно-гигиенические условия и высокая плотность населения, имеющие место во многих неоколониальных странах, могут привести к новому циклу людских страданий в еще более широком масштабе, если вирус укоренится в этой части мира.

Запоздало, спустя период отрицания и откровенного сокрытия фактов, правительства, международные учреждения и политики «присоединились» к борьбе. Во многих странах, пострадавших от вируса, закрыты школы, бары и рестораны. Не допускается проведение спортивных и культурных мероприятий. Запрещены массовые собрания.

Франция объявила о частичной изоляции. Бары и рестораны закрылись, а в субботу [14 марта — прим. пер.] полиция разогнала в Париже демонстрацию сотен «желтых жилетов», некоторые из которых были в защитных масках. В связи с эпидемией власти назвали поведение протестующих безответственным. Тем не менее, Макрон настоял на том, чтобы на следующий же день прошли местные выборы.

Италия находится в полной изоляции, но, как и почти во всех других странах, большинство компаний безнаказанно продолжают работать, что делает остальные принятые меры бесполезными и иллюстрирует раболепство правительств перед боссами. Именно на таком фоне по всему миру поднялась новая волна стихийных забастовок против безрассудной попытки капиталистического класса сохранить свои нормы прибыли при полном безразличии к человеческим жизням и здоровью рабочих. Промышленные рабочие начали организовывать стачки по всей Италии, почтальоны — в Великобритании, водители автобусов во Франции и Бельгии, работники автопрома в Канаде и т. д. Между тем, поскольку Европейская комиссия отстала от жизни, хваленая «свобода передвижения» ЕС, а также единый рынок развенчаны в пух и прах.

Эпидемии и пандемии становятся все более заметной чертой мирового капитализма

Эпидемии и пандемии не какие-то исключительные явления, история изобилует ими. Ученые подсчитали, что население Европы сократилось вдвое из-за Юстиниановой чумы (550 — 700 гг. н.э.). Чума — это не часть нашей культуры, но она является ее порождением. Черная смерть распространилась на Европу в середине XIV века, чему способствовал рост торговли по Великому шелковому пути, после чего она уничтожила 30% европейского населения. Зараженный человек должен был сидеть дома в течение сорока дней, а на фасаде его дома висел пучок соломы, чтобы люди могли видеть, что жильцы заразны. Корабли, прибывающие в Венецию из портов зараженных городов, должны были стоять на якоре в течение 40 дней перед разгрузкой. «Испанкой» (1918–1920 гг.) заразилось около 500 миллионов человек по всему миру, что привело к смерти 50–100 миллионов людей. Согласно исследованию Всемирного банка, опубликованному в прошлом году, подобная эпидемия сегодня вызовет обвал мирового ВВП примерно на 5%: рецессия будет намного глубже, чем в 2009 году (-2%).

Со времен этих примеров из истории прошло много лет, и беспрецедентное строительство дорог, вырубка лесов, расчистка земель и развитие сельского хозяйства, а также передвижения по всему миру и мировая торговля сделали человечество еще более уязвимым к таким патогенам, как коронавирус. Исследования показали, что количество таких новых заболеваний за последние полвека увеличилось в четыре раза, в основном из-за нарушения экосистемы в результате деятельности человека. В период с 2011 по 2018 год Всемирная организация здравоохранения насчитала не менее 1483 эпидемий в 172 странах. Если брать новости только за последнее время, то эпидемии ВИЧ (вызывающего СПИД) и лихорадки Эбола привели к смертям сотен тысяч людей, в основном в странах Африки к югу от Сахары.

Из-за его сходства с Covid-19 сейчас много говорят о вспышке ТОРС (тяжелого острого респираторного синдрома) [в СМИ его чаще называли атипичной пневмонией — прим. пер.] в Южном Китае в период с ноября 2002 года по июль 2003 года, которая вызвала 8098 случаев заражения, в результате чего в 17 странах было зарегистрировано 774 случая смерти. Эта эпидемия, так же как и ВИЧ-инфекция и лихорадка Эбола, оказала весьма ограниченное воздействие на мировую экономику (-0,1%).

На этот раз все будет иначе

Во время эпидемии ТОРС Китай составлял 4% от мировой экономики и еще не был тем экономическим тяжеловесом, которым он является сейчас (17% от мирового ВВП). Китай был основным источником роста мировой экономики после кризиса 2008 года и стал важным поставщиком на все континенты. Китай принимает 14% всего экспорта ЕС (на 6% меньше, чем 20 лет назад), и предоставляет 20% импорта в ЕС — в два раза больше, чем 20 лет назад. Например, немецкая автоиндустрия серьезно зависит от китайского рынка: каждая четвертая машина BMW продается там, и треть годовой прибыли Volkswagen приходится на Китай. Азиатские соседи Китая и многие из крупнейших мировых производителей (таких, как Бразилия) сильно зависят от ритма производства в Китае. Также, около восьми миллионов туристов из Китая посещают Европу каждый год и еще больше посещают страны Азии, включая Японию.

Несмотря на то, что после после 2008 начался некий откат глобализации и мировой торговли, высокоинтегрированная сущность мировой экономики и каналов поставок с производством товаров и их компонентов в разных странах означает то, что остановка производства в одной стране переносится на замедление или остановку производства в других странах. Apple с ее фабриками в Ухане уже объявила, что ищет новых поставщиков.

Фармацевтическая отрасль сильно зависит от химической отрасли Китая для производства важных ингредиентов лекарств. 27 февраля, американское Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов уже доложило о первых недостатках лекарств из-за эпидемии, из-за нарушения каналов поставок недостатки могут продолжиться. Китай также играет важную роль и в других секторах экономики. Эта взаимозависимость является приводным ремнем для колодок во всем мире.

Мировая рецессия, которая начинается, скорее всего, будет навсегда связана с COVID-19. Тем не менее, вирус только провоцировал рецессию, но не был ее основополагающей причиной. Коронавирус появился в то время, когда мировая экономика уже была на краю. Рост мировой экономики в 2019 году составил лишь 2,9%, хотя в 2018-м он составлял 3,4%, а в 2017 — 3,6%, что неизменно ниже, чем до мирового экономического кризиса 2008 года. Очень настораживает отсутствие роста производительности. Стагнация и снижение производительности в последние десятилетие означает, что рост производительности труда в основном происходит из-за накопления физического капитала (машинное оборудование, здания, офисные принадлежности, автомобили, компьютеры и тому подобный капитал, которым владеет компания), а не из-за увеличения эффективности или внедрения инноваций.

Мировая экономика так и не оправилась от слабости, которая привела к мировому экономическому кризису 2008–2009 годов. Производительность продолжила падать, сдутые экономические пузыри заменили другими пузырями, и даже несмотря на то, что процентные ставки были понижены и большое количество денег было напечатано, вложения в продуктивные отрасли экономики так и не началось. Зарплаты удерживали на низком уровне, цены на жилье на высоком, а стоимость обучения, здравоохранения и так далее только увеличивались. То немногое, что принесло «восстановление экономики», досталось в основном капиталистической элите и только углубило неравенство. Громадные суммы денег, которые были влиты в финансовый сектор основных капиталистических стран, через такие меры, как количественное смягчение, в основном ушли в спекулятивные, а не продуктивные инвестиции. По сути, основная политика ключевых капиталистических стран заключалась только в откладывании решения на потом с помощью вливания денег.

В долговой ловушке

В 2008–2009 годах, капиталисты полагались на развивающиеся экономики стран БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай), которые тогда, в отличии от нынешней ситуации, были довольно динамичными. Особенно быстро развивался Китай, который много инвестировал в крупные инфраструктурные проекты и импортировал громадные объемы сырья. Сейчас Китай не может больше играть эту роль по ряду причин. Помимо эффектов коронавируса (подробнее об этом ниже), роста напряжения между империалистическими странами и частичной остановки проекта «Один пояс и один путь», Китай все еще продолжает свою кредитную политику восстановления, которая началась в ответ на кризис 2008 года.

В целом, долг Китая оценивается в более чем 300% от ВВП или около 40 000 млрд долларов США, что составляет половину мирового ВВП! Более того, китайский центробанк, возможно, не способен полностью контролировать, что технические гиганты, такие, как Tencent или Alibaba делают со своими деньгами. Если рост замедлится и государственные компании, правительства провинций или местные власти не справятся с обслуживанием долга, это может быстро превратиться в увеличение банкротств, которое скажется на банковском секторе. Из-за особенностей китайского государственного капитализма это может привести к серьезному системному кризису.

Долг защищается при помощи административных мер контроля за ввозом и вывозом капитала из страны. Все это оказывает огромное воздействие на китайские инвестиции и внешнюю политику. Чтобы покрыть этот долг и дать толчок экономике, Китай нуждается в сбережениях населения и доходах от экспорта. Если не будет роста, люди станут хранить меньше денег в банках и может еще более углубиться недоверие по отношению к правительству. Что касается экспорта, то китайские планы заграничных инвестиций могут гарантировать свободный доступ к отдельным иностранным рынкам.

Более того, критически важная роль в этом отводится Гонконгу, который должен сыграть роль своего рода «трубопровода» между все еще относительно закрытой экономикой Китая и открытой мировой экономикой. Наличие Гонконга делает относительно легким обмен с открытым внешним финансовым миром. В отсутствие этой лазейки и в условиях, когда значительная часть китайской экономики находится под жестким административным контролем, делать это было бы намного сложнее. В этом стратегический ключ к нынешней политической и экономической ситуации в Китае. Пекину необходимо удерживать Гонконг под контролем и в то же время сохранять там относительную экономическую свободу и открытость, чтобы избежать собственной изоляции.

Китай — не единственная страна, находящаяся сегодня в долговом кризисе. За десятилетие рекордно низких или отрицательных процентных ставок накопился рекордный уровень мирового долга, достигающий 322% глобального ВВП! А это означает, что любая брешь в финансовой системе может стать триггером нового долгового кризиса. Более чем десять лет подряд компании только и делали, что накапливали бесполезные долги. Особенно поразительным является рост корпоративных долгов в нефинансовом секторе США. Это позволяло гигантским транснациональным технологическим компаниям выкупать собственные акции, выплачивать огромные дивиденды акционерам и выводить деньги заграницу, чтобы избежать налогообложения. Но в то же время это позволяло мелким и средним компаниям в США, Европе и Японии, не имея достаточно прибыли, выживать в «состоянии зомби».

К концу декабря 2019 года глобальный рынок нефинансовых корпоративных бондов достиг рекордной величины в 13,5 трлн. долларов, вдвое больше уровня декабря 2008 года, особенно в США, где корпоративный долг почти удвоился с момента предыдущего кризиса. Большинство из этих долгов относятся к категории «ВВВ», а это означает, что в случае проблем в экономике они и вовсе превратятся в мусор. Последний по времени отчет МВФ о финансовой стабильности особо подчеркивает, что, согласно расчетам, даже вполовину менее серьезная рецессия, чем была в 2009 году, имела бы своим результатом невозможность обслуживать свой долг для не поддающегося учету количества компаний. В случае же, если произойдет падение продаж и разрыв цепочек поставок с дальнейшим падением прибыли, то эти перегруженные долгами компании могут и вовсе коллапсировать. А это ударит уже по кредитным рынкам и банкам и может спровоцировать глобальный финансовый коллапс.

Мировая торговля — источник беспокойства среди растущей деглобализации

Одной из наиболее часто упоминаемых характерных черт нынешней рецессии является ускорение отката глобализации и рост экономического и политического национализма. Это отражается в политическом феномене, когда правительства ключевых мировых держав накрывает волна правого популизма. В то время как тогда ограниченное, но все же значительное, международное сотрудничество помогло капиталистам сдержать Великую рецессию 2008-09 годов, сегодня такая кооперация отсутствует, и вместо нее становится доминирующим рост глобальных межимпериалистических противоречий, что толкает мировую экономику в пропасть. Важным отражением этого процесса является состояние мировой торговли.

Если объем мировой торговли в 2000 году принять за 100, то он увеличился до 117 в 2007 году и упал до 105 в 2017. По отчетам ВТО рост мировой торговли за прошлый год составил 1,2%, более чем наполовину меньше тех 2,6%, которые содержались в их же прогнозе от апреля 2019 года. Для сравнения, с 1990 по 2007 год в среднем ежегодный рост мировой торговли составлял 6,9%, тем самым стимулируя рост мировой экономики.

Вдобавок ко всему, Трамп в 2018 году начал торговую войну с Китаем, которая положила конец взаимозависимости американской и китайской экономик как центральной экономической взаимосвязи мирового капитализма, которая уступила место все более и более враждебным отношениям. Даже после «первой фазы» соглашения, подписанной Китаем и США 15 января, средний уровень таможенных пошлин между двумя странами составляет сегодня 19,3% по сравнению с 3% до начала торговой войны. «Первая фаза» соглашения на самом деле не представляет никакой значительной деэскалации. Это соглашение между двумя представителями капиталистической системы, которая в целом находится в состоянии смятения и упадка. Ни одна из сторон не получит каких-либо значимых достижений. И тем более их не получат рабочие и беднота.

Соглашение является результатом отчаянного стремления обеих сторон добиться временного облегчения конфликта в ситуации, когда в США наступает год выборов, а китайский режим сталкивается с целой чередой собственных внутренних проблем. Но это только вопрос времени, когда какая-либо из новых проблем приведет к возобновлению борьбы.

Не успели еще высохнуть чернила на подписанном в Белом Доме соглашении, как американские министерства, с подачи американского истеблишмента, начали готовить пакет мер против китайского телекоммуникационного гиганта Huawei, который является лидером в области разработки технологии 5G, нового поколения беспроводных сетей. США также наращивает давление на британское и германское правительства, чтобы те запретили Huawei доступ к инфраструктуре 5G. Еще одна проблема назревает в китайско-американских отношениях по поводу Тайваня, Гонконга и Синьцзяня, обе стороны наращивают свою военную активность в Южно-Китайском море, и это не говоря уже о растущем тренде в сторону финансового протекционизма.

Пауза в торговой войне между США и Китаем открывает путь для новых конфликтов, противопоставляющих администрацию Трампа Европе, Японии и другим странам. В два приема, сначала в 2018, а затем в прошлом году, Трамп ввел таможенные пошлины сперва на ввозимые из ЕС алюминий и сталь, а затем и на другие товары стоимостью $7,5 млрд., опираясь на правила ВТО, позволяющие США использовать ответные меры против субсидий, выделяемых ЕС авиастроительной корпорации Airbus. Трамп также угрожает введением таможенных пошлин на британские и итальянские товары, если они осмелятся обложить налогами цифровые компании вроде Google или Facebook. Французское правительство в похожих вопросах налогообложения уже уступило угрозам Трампа.

ЕС и другие торговые державы, хотя и испытывают облегчение по поводу того, что Китай и США, кажется, согласились снизить степень эскалации, тем не менее возмущаются тем, что «соглашение о первой фазе» по сути представляет «управляемую торговлю», что является нарушением принципа «свободы торговли». А это означает еще один гвоздь в крышку гроба в ВТО, которая и без того уже была парализована прошлогодним решением Трампа блокировать назначение судей в систему ВТО по урегулированию споров. Эта система, которая должна была осуществлять контроль за разрешением торговых конфликтов, сегодня полностью разрушена. При Трампе американское правительство решительно отказалось от многосторонности в пользу двусторонних торговых соглашений непосредственно между государствами. Пока новые кризисы и потрясения еще не изменили баланс сил, это дает США преимущество как крупнейшей экономике мира. Хотя, чем шире их влияние, тем более раздробленной и нестабильной остается мировая экономика.

Коронавирус как триггер сокращения китайской экономики

Первоначальной реакцией китайских властей на первые появления коронавируса сперва в Ухане в конце декабря прошлого года, а затем, когда 7 января этого года был обнаружен новый штамм Covid-19, была преступная небрежность. Несмотря на то, что Пекин получал отчеты о сложившейся ситуации и даже 31 декабря информировал ВОЗ о появлении новой формы коронавируса, центральное правительство шло на поводу у региональных властей в сокрытии информации и не вводило чрезвычайного положения вплоть до 20 января. Три дня спустя Пекин применил драконовские меры и на шесть недель установил полный карантин в Ухане и провинции Хубэй. Но и до этого китайский режим уже испытывал трудности. За время шестилетнего правления Си цифры роста китайской экономики в среднем снизились с 10% до 7%.

Сегодня обозреватели как вне, так и внутри Китая наконец начали признавать то, что уже давно объясняли товарищи на нашем сайте chinaworker.info — что власть Си гораздо более ограничена, чем это многим казалось. Множественные кризисы в китайско-американских отношениях, в экономике, народное восстание в Гонконге серьезно увеличили давление на Си и возродили борьбу за власть внутри китайской элиты. В результате местные власти, опасаясь всего, что могло бы повредить или смутить диктатуру Си, оказались полностью парализованными перед лицом кризиса, спровоцированного коронавирусом, и стремились ничего не предпринимать без указаний из Пекина. Новости о вспышке заболевания и онлайн-информация блокировались. Приоритетом было сохранение «стабильности». Критически важное время для сдерживания распространения вируса было упущено и, когда эпидемия вышла из-под контроля, главным фигурам режима пришлось взять на себя прямой контроль за преодолением кризиса.

Три дня спустя сам город Ухань с его 11 миллионами населения был закрыт и с ним было запрещено всякое транспортное сообщение. В следующие три дня карантин и запрет на транспортное сообщение был распространен еще на 20 городов, под действие этих мер попало 60 млн. человек. Движение поездов, самолетов, паромов и автобусов было приостановлено, а все автострады блокированы вооруженной полицией. Карантин в городах был похож на военное положение, с жестким комендантским часом, острой нехваткой медикаментов и длинными очередями к врачам в недофинансированные и переполненные больницы.

Когда закрылись заводы и офисы, десятки миллионов рабочих оказались в неоплачиваемых отпусках. Новогодние каникулы [имеется в виду китайский Новый год — прим. пер.] на всей территории страны были продлены на десять дней, а в некоторых регионах и дольше. Когда школы были закрыты «до особого распоряжения», учителя остались без зарплаты. Миллионы рабочих-мигрантов оказались отданы на милость новых карантинных правил и транспортных ограничений, распространенных на всю страну. Большинство Китая встало.

В следующей фазе Пекин попытался сгладить серьезный ущерб, причиненный «императору Си», и переложить ответственность на полицию и правительство Уханя. КПК во всю мощь развернула свою пропагандистскую машину и пиар-технологии для оправдания мер по «сохранению стабильности» и объявила «народную войну» эпидемии.

Строительство в рекордные сроки двух новых госпиталей в Ухане на дополнительные 13 тыс. коек было нацелено на поддержание авторитета режима, но в действительности этого далеко не достаточно для приблизительно 190 тыс. больных в Ухане, тем более что само строительство велось рабочими-мигрантами, нанятыми по временным контрактам, не имеющими медицинских страховок и доступа к медицинской помощи и работавшими в антисанитарных условиях и с нарушением всех норм безопасности.

Джамиль Андерлини из Financial Times утверждает: «Если вирус не удастся быстро сдержать, то это может стать „китайским Чернобылем“, когда ложь и абсурд автократии предстают на всеобщее обозрение».

Что касается экономических мер, то Пекин объявил о выделении 12 миллиардов долларов в качестве чрезвычайного финансирования для борьбы с эпидемией. Но на той же неделе он закачал 174 миллиарда долларов в банковский сектор и фондовый рынок, чтобы предотвратить обвал рынка. Помимо их страха перед коллапсом рынка это также показывает, что китайский режим, как и западные капиталистические державы, заботит прежде всего прибыль, а не жизни людей, что он предан большому бизнесу.

Несмотря на пропаганду о том, что Китай «выкарабкался» из пучины кризиса после распространения коронавируса, ситуация далека от нормальной. К началу марта официально заявленный «уровень возобновления деятельности» в Китае составлял около 60% для малых и средних предприятий и значительно выше для крупных компаний. Однако повторное открытие бизнеса не означает, что он работает на той же мощности, что и обычно. Более того, в нынешней ситуации вполне возможно спровоцировать новую вспышку в Китае, поскольку жадный до наживы режим слишком спешит снова привести в движение экономику.

Дэн Ван из подразделения Economist Intelligence Unit ожидает, что 9 миллионов человек в китайских городах потеряют работу в этом году в результате воздействия вируса. По данным Национального бюро статистики, промышленное производство Китая упало на 13,5% в первые два месяца этого года, а сфера услуг сократилась на 13%. Эта комбинация предполагает, что ВВП Китая сократился на 13% и что I квартал этого года будет первым кварталом отрицательного роста с 1976 года. Эти цифры значительно ниже ожиданий аналитиков, и многие китайские эксперты поражены тем, что правительственные чиновники вообще готовы сообщать такие катастрофические цифры.

Однако реальный шок может быть еще больше, поскольку в основном предприятия начали закрываться только 23 января. Дальнейшие цифры, по-видимому, подтверждают это. Во время вспышки вируса в январе и феврале около 5 миллионов человек в Китае, как сообщается, потеряли работу. Уровень безработицы в городах в феврале вырос до 6,2%. Эти официальные цифры являются лишь приблизительным показателем, поскольку они учитывают только занятость в городах. Большинство промышленных рабочих в Китае — это 300 миллионов мигрантов из сельских районов, которые работают без контрактов и подвергаются дискриминации. По некоторым оценкам, 30-40% из них все еще не вернулись к работе, и это положение продлится еще долго.

Розничные продажи упали на 20,5% в годовом исчислении в январе и феврале, а инвестиции в основной капитал упали на 24,5% по сравнению с ростом на 5,4%, когда эти данные были представлены в последний раз. Опубликованные 16 марта данные показывают, насколько серьезно вирус ударил по росту второй по величине экономики в мире.

Борьба за власть внутри КПК и правящей элиты почти наверняка возобновится, подпитываемая возрастающими разногласиями по поводу руководства Си Цзиньпина, но она также отражает поднимающийся в массах гнев и радикализацию. Пандемия выявила провалы режима и нанесла огромный экономический ущерб. Это может привести к новому витку кризиса с потенциально революционными последствиями. Задача марксисток и марксистов, в первую очередь сторонниц и сторонников Интернациональной Социалистической Альтернативы в Китае, состоит в том, чтобы помочь наиболее сознательным слоям рабочего класса и молодежи политически подготовиться к этому. Гуманитарный, экономический и политический кризис в Китае требует создания социалистической и подлинно демократической рабочей альтернативы авторитарному капитализму КПК.

Фондовые рынки: от оптимизма к настоящей панике

До конца февраля «экономический мир» оставался на удивление оптимистичным. В то время эпидемия свирепствовала в основном в провинции Хубэй, представляющей 4,5% китайского ВВП. Поскольку обычно силу диктатуры Си Цзиньпина, ее способность мобилизовывать кажущиеся бесконечными ресурсы и ее контроль над населением переоценивают, то казалось, что режим сможет справиться с этим. Даже после закрытия провинции Хубэй и других мер, а может быть, даже из-за них многие думали, что Covid-19 не разрушит мировую экономику.

Еще 2 марта в своем докладе «Коронавирус: мировая экономика в опасности» Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) писала: «Исходя из предположения, что пики эпидемии в Китае в первом квартале 2020 года и вспышки в других странах окажутся умеренными и сдержанными, глобальный рост может быть снижен примерно на 0,5% в этом году по сравнению с ожиданиями экономического прогноза в ноябре 2019 года». И затем: «Перспективы Китая были заметно пересмотрены с ростом ниже 5% в этом году и восстановлением до более чем 6% в 2021 году».

К тому времени эпицентр запоздало признанной пандемии уже переместился в Европу. В последнюю неделю февраля это привело к тому, что европейские фондовые рынки потеряли в среднем от 12 до 15%, а различные американские фондовые рынки показали самое резкое падение с 2008 года. 28 февраля фондовые рынки во всем мире сообщили о крупнейшем недельном снижении с момента финансового кризиса 2008 года. Это привело к тому, что министры финансов и руководители центральных банков стран «Большой семерки» опубликовали совместное заявление с целью успокоить рынки, пообещав, что они будут использовать все соответствующие инструменты для устранения социально-экономических последствий пандемии.

В последующие дни центральные банки ряда стран (Малайзии, Австралии, Индонезии, Мексики и других государств) либо снизили свои ставки, либо приняли другие стимулирующие меры, но главный сюрприз преподнесла ФРС США. Она снизила свою ставку на 50 пунктов. В ответ на это, в отличие от европейских и азиатско-тихоокеанских рынков, которые в основном ненадолго выросли, все американские рынки упали, и доходность по 10-летним и 30-летним казначейским ценным бумагам США упала до рекордных минимумов.

В дело вступает обвал цен на нефть

Говорят, что беда никогда не приходит одна. Сокращение поездок и снижение спроса на нефть в Китае в результате коронавирусной изоляции вызвало падение цен на нефть. Для противодействия этому падению картель производителей нефти ОПЕК начал обсуждать потенциальное сокращение добычи. Планировалось сократить добычу нефти на 1,5 млн баррелей в сутки до самого низкого уровня добычи со времен иракской войны. Однако на встрече в Вене 5 марта 2020 года ОПЕК и Россия не смогли прийти к соглашению.

Будучи вовлеченными в ожесточенную экономическую войну за сократившиеся рынки сбыта, как Саудовская Аравия, так и Россия 7 марта объявили об увеличении добычи нефти, что привело к падению цен еще на 25%. 8 марта Саудовская Аравия неожиданно объявила, что продолжит наращивать добычу сырой нефти и продавать ее со скидкой ($6-8 за баррель) покупателям в Азии, США и Европе. Добыча сырой нефти в Саудовской Аравии намного дешевле (18 долларов за баррель), чем в России (42 доллара), не говоря уже о добыче сланцевой нефти в США. Если Саудовская Аравия продолжит накачивать рынок своей дешевой нефтью, это может вытеснить из бизнеса многих российских, американских и других нефтедобытчиков.

Ценовая война между Россией и Саудовской Аравией в сочетании с растущей паникой из-за коронавируса спровоцировали «обвальный», или «черный» понедельник. Это было самое большое падение индекса Доу — Джонса за один день, и многие другие фондовые рынки побили все виды «медвежьих» (т. е. когда цены на акции падают по крайней мере на 20% после предыдущего максимума) рекордов по всему миру. За этим последовала еще одна лавина заявлений о вмешательстве центробанков и правительств.

В США Трамп предложил фискальное стимулирование в виде налога на заработную плату в размере 0%. Затем, 11 марта, он объявил о временном 30-дневном запрете на поездки в 26 стран Шенгенской зоны в Европе. Следующий день стал «черным четвергом», с еще большим однодневным падением американских фондовых рынков и еще одним днем хаоса на международном рынке. Индекс Dow Jones зафиксировал самый быстрый переход на медвежий рынок за всю свою 124-летнюю историю. С 17 февраля по 13 марта индекс S&P 500 на Уолл-Стрит потерял 27% своей стоимости, лондонский индекс FTSE 100 — 30%, франкфуртский DAX — 33%.

Погружение в глубокую рецессию

Фондовые рынки далеки от правильного отражения реального состояния экономики. Однако они, хотя и искаженно, указывают направление, в котором движется экономика. С конца февраля экономисты и комментаторы начали открыто поднимать вопрос о возможности рецессии. Однако их главный вопрос заключался в том, какую форму она примет и насколько глубокой будет? Будет ли это V-образная рецессия, которая начинается с резкого падения в результате ограничений, введенных во время пика вируса, а затем завершится и уступит место новому росту?

Или же первоначальные признаки восстановления окажутся преждевременными и приведут ко второму падению, W-образной рецессии? Обычно, поднимая этот вопрос, экономисты призывали власти оказать помощь, особенно малому и среднему бизнесу, в виде налоговых льгот, дешевых займов или финансовой помощи сотрудникам, которых выгоняют с работы. В противном случае эти компании могут обанкротиться или начать увольнять работников, что подорвет возможность восстановления, приведет к более длительной U-образной рецессии или даже к L-образной рецессии без возможности восстановления в краткосрочной и среднесрочной перспективе.

Возможности избежать такого сценария тают с каждым днем. 13 марта JPMorgan Chase объявил, что его взгляды на вспышку коронавируса «резко изменились за последние недели». Внезапная остановка экономической активности из-за карантина, отмены мероприятий и социальная изоляция наряду с неделями хаоса на финансовых рынках привела к выводу, что экономики США и Европы будут поражены глубокой рецессией к июлю.

По оценкам «Джей Пи Морган» ВВП США сократится на 2% в первом квартале и на 3% во втором, а ВВП Еврозоны — на 1,8% и 3,3% соответственно. Это станет катастрофой. Во время Великой рецессии 2008–2009 годов снижение производства в США составило около 4,5%. Сейчас оценки начинаются с примерно 6,5% для Китая и Италии и могут достигнуть 10%. Экономика США на пике Великой рецессии избавлялась от рабочих мест со скоростью 800 тысяч в месяц, а уровень безработицы на пике достигал 10%. На этот раз будет гораздо хуже. Уже сейчас в Китае миллионы людей выставили с работы, а во всем мире за ними последуют многие другие. Правящие классы боятся того гнева, который это может спровоцировать: он может возродить и распространить вспышки бунта и классовой борьбы, которые наблюдали во второй половине 2019 года и которые коснулась каждого континента.

Ряд других организаций, включая Goldman Sachs, и экономистов также пересматривают свои оценки — ни одна из них не выглядит более оптимистичной. Кеннет Рогофф из Гарвардского университета сказал, что «глобальная рецессия в данный момент представляется возможной с вероятностью свыше 90%». Оливье Бланшар из Института Петерсона заявил, что у него «нет сомнений, что глобальный экономический рост будет отрицательным» в первые шесть месяцев 2020 года. Вторая половина года будет зависеть от того, когда будет достигнут пик инфекции, сказал он и добавил, что его «собственное предположение» состоит в том, что рост в этот период, вероятно, также будет отрицательным.

МВФ определяет глобальную рецессию как ситуацию, когда рост при норме 3,5–4% в год падает ниже 2,5%. Не все выпускники МВФ считают это определение имеющим смысл в нынешних условиях, но все отметили, что условия для глобальной рецессии являются подходящими независимо от точного определения. В 2009 году мировой ВВП снизился на 0,1%. На данный момент сценарий ОЭСР в случае распространения эпидемии за пределы Китая составляет 1,5% роста, однако вскоре его придется пересмотреть в сторону понижения — возможно, намного ниже уровня 2009 года.

Шеф-экономистка МВФ Гита Гопинат заявила, что, хотя и трудно предсказать, но ситуация не выглядит как обычная рецессия. Она указала на данные Китая, свидетельствующие о гораздо более резком падении объема услуг, чем можно спрогнозировать при обычном снижении. Она также сказала: «Это должно стать временным шоком, если есть агрессивная политическая реакция, которая может остановить переход это падения в крупный финансовый кризис». Во многих отношениях она тогда фактически получила ту агрессивную политику, о которой она просила...

3 марта ФРС применила снижение процентной ставки на 0,5% в свете «меняющихся рисков для экономической деятельности» от коронавируса. Далее, 12 марта она объявила о планах расширить количественное смягчение на $1,5 трлн для вливания денег в банковскую систему. Затем, 15 марта ФРС снова снизила процентную ставку на полный процентный пункт, до целевого диапазона от 0 до 0,25% в сопровождении еще $700 млрд количественного смягчения. Однако 16 марта фондовые рынки вновь упали, Dow Jones почти на 3000 пунктов, или более чем на 12%, что стало крупнейшим в истории индекса падением в пределах одного дня. Базука ФРС была направлена на смягчение затянувшегося финансового краха, но с точки зрения смягчения рынков она имела обратный эффект и усугубила кризис.

Того, что следовало сделать в гораздо большей степени, чем на это готовы капиталисты, касается в своем анализе Крис Закарелли, главный инвестиционный директор Альянса независимых консультантов (Independent Advisor Alliance): «Если будет проведена надежная и конкретная бюджетная политика и политика в области здравоохранения, чтобы сдержать экономические риски и риски для здоровья населения, тогда вы и увидите дно на фондовом рынке». Это подтвердилось, когда подвергшаяся резкой критике администрация Трампа наконец объявила о ряде ограничительных мер, улучшающих доступ к тестированию на коронавирус. И снова подтвердилось, когда Трамп объявил пандемию коронавируса национальной чрезвычайной ситуацией в области здравоохранения и высвободил $50 млрд государственных расходов, направленных на пандемические контрмеры; или когда Нэнси Пелоси заявила, что Палата представителей США примет последующий законопроект, включающий отпуск по болезни в расширенном варианте (Трамп отклонил свое первоначальное возражение против этого законопроекта и одобрил его). Все эти действия были на фоне короткими моментов, когда фондовые рынки прервали свою нисходящую спираль.

Это происходит не потому, что рынки или истеблишмент внезапно испытывают сострадание к семьям рабочих. Некоторые из более циничных дельцов даже видят в пандемии коронавируса возможность подзаработать: например, спекулянты с «игрой на понижение», которые набросились на прибыль, делая ставки на падение цен на акции на фондовом рынке. Другие считают, что гибель многих старых, непродуктивных людей повысит производительность, потому что молодые и продуктивные выживут в большем количестве.

Отчасти это связано с тем, что вирус также угрожает собственному здоровью и богатству представителей истеблишмента, но в основном они боятся социальных судорог, которые вирус может спровоцировать, если правящую верхушку посчитают слишком нерадивой и жадной. Даже ОЭСР в настоящее время выступает за дополнительную финансовую поддержку медицинских услуг, включая достаточные ресурсы для обеспечения надлежащего укомплектования кадрами и выполнения анализов. ОЭСР также предлагает предоставить временную помощь в виде денежных переводов или пособия по безработице работникам, находящимся в неоплачиваемом отпуске, и гарантировать покрытие связанных с вирусом расходов на медицинское обслуживание для всех, при необходимости задним числом. По тем же причинам некоторые банки разрешают людям откладывать погашение ипотеки. Даже правые правительства принимают специальные меры, такие как предоставление специального отпуска по болезни или разрешение «технической безработицы» с частичной компенсацией за потерянную зарплату.

Представители правящих классов утверждают, что мы находимся в ситуации, близкой к войне, и что это требует исключительных мер, все больше ограничивающих наши свободы. Они вводят те экономические меры, которые они бы быстро отвергли всего несколько недель назад, и даже принимают во внимание орудие национализации, как об этом объявил даже правый французский премьер и что с тех пор стала повторяющейся темой. Поразительно, но это предложение он сделал не только для того, чтобы спасти компании от банкротства, но и в качестве угрозы для тех, кто не соблюдает санитарные правила.

Конечно, правящие классы сочетают любые меры с призывом к национальному единству, которое, к сожалению, многие профсоюзные лидеры, в том числе и левые, слишком легко проглотили. И хотя идея о внешнем враге, о враждебном «вторжении», которое мы все должны остановить через национальное единство, окажет влияние на широкие слои в обществе, уже все больше рабочих и молодежи видят в ней лицемерие. Это особенно характерно для промышленных рабочих, которые принимают социальную самоизоляцию как необходимую и ответственную, но задаются вопросом, почему они должны продолжать работать и без надлежащей защиты.

Эта «околовоенная» ситуация станет переломным моментом. Правящие классы попытаются извлечь из этого кризиса любую возможность для ограничения демократических прав. С другой стороны, трудящиеся и беднота благодаря некоторым осуществляемым мерам поймут, что неолиберальные экономические концепции можно отменить.

Социалистки и социалисты приветствуют все меры, ограничивающие власть спекулянтов и служащие укреплению государственных служб и уровня жизни; в то же время мы объясняем, что в рамках капиталистической системы, движимой получением прибыли, любые такие меры будут неадекватны тяжести ситуации. Только заменив систему извлечения прибыли на демократическое социалистическое планирование и демократическую систему публичной собственности как движущую силу преобразования экономики, можно эффективно мобилизовать мировые ресурсы для удовлетворения потребностей человечества. В то время как капиталистические правительства могут обратиться к «социализму для богатых» (политике, которая фактически грабит госсектор ради защиты прибыли меньшинства), они неспособны к тем масштабам государственных инвестиций, координации и планирования, которых требует ситуация.

Европа в эпицентре бури

Европейская комиссия также пересмотрела свои показатели роста с 1,4% на 2020 год в феврале до −1% ко второй неделе марта, а затем между −2 и −2,5% в середине марта. Итальянская экономика заблокирована уже несколько недель, а ее промышленный центр и того дольше. То есть после многих лет очень вялого роста Италия все еще сильно отстает от своего уровня до 2008 года. Италия уже имела третий по величине суверенный долг в мире в относительном выражении (135% ВВП), неразрывно связанный с ее токсичной банковской системой. Стоимость ее банковских акций с середины февраля сократилась вдвое. Кредитный кризис кажется почти определенным, и угрожающе виднеется призрак «порочного круга» центральных банков. «Порочный круг» — это дилемма, с которой сталкиваются регуляторы, позволяя ликвидировать отечественные банки, когда эти банки также являются крупнейшими покупателями долга своей страны. Не имея институтов для покупки долга страны, суверен уходит в дефолт вместе со своими банками.

Экономика Италии достаточно велика, чтобы спровоцировать мировой кризис в случае неправильного управления. По словам бывшего заместителя директора МВФ в Европе Ашока Моди, во избежание риска финансовой цепной реакции в международной финансовой системе необходимо срочно создать финансовую защиту на сумму 500 млрд евро — 700 млрд евро. Хотя ЕЦБ, Еврокомиссия и страны-члены ЕС, судя по всему, осознают глубину грядущего кризиса, им еще предстоит пройти долгий путь, прежде чем они будут готовы и согласятся финансировать такого рода вмешательства. С другой стороны, МВФ просто не хватает необходимых ресурсов для такой масштабной операции.

В контексте вышеупомянутой глобальной тенденции к политическому и экономическому национализму, которая в последние годы прокатилась по Европе, не следует недооценивать политические препятствия на пути к «спасению» в духе 2010 года, которые предоставляются в распоряжение борющихся периферийных стран-членов ЕС.

В европейских странах, особенно в Еврозоне, на протяжении нескольких лет наблюдался слабый рост, резко ухудшившийся в прошлом году. Его локомотив, экономика Германии, замедлила рост до 0,6%. Производственный сектор находится в состоянии рецессии со второй половины 2018 года. Он сильно подвержен снижению темпа мировой торговли. В 2019 году немецкая промышленность сократилась на 5,3%, а автомобильное производство на 25%. В то время как Германия находится на низком уровне роста в Еврозоне, показатель роста в целом по региону в 2019 году составил всего лишь 1,2% и должен был снизиться до 0,8% еще до того, как началась пандемия.

Дальше — хуже. Вдобавок ко всему, в конце года все еще может произойти брексит «без сделки». Хотя это далеко не главное беспокойство на данный момент, оно окажет значительное негативное влияние на рост и приведет к дальнейшей волатильности. Однако на данный момент в центре внимания находится коронавирусная пандемия. Каждое государство-член ЕС выступает со своими инициативами, границы восстанавливаются, свобода передвижения ограничивается, а единый рынок подвергается большому давлению. Страна за страной объявляют свои версии, как закрывать и блокировать предприятия.

В этой ситуации ЕЦБ не может более отрицать свое бессилие. Столкнувшись с экономическими последствиями Covid-19, он признает, что ключом к ситуации являются национальные государства и европейские бюджетные органы. Процентная ставка ЕЦБ уже четыре года находится на нулевом уровне. Ставка, по которой коммерческие банки могут размещать деньги в ЕЦБ, уже отрицательная (-0,5%). Дальнейшее ее снижение будет иметь лишь незначительное влияние. ЕЦБ и национальным центральным банкам остается лишь наводнить коммерческие банки достаточной ликвидностью, чтобы избежать сокращения кредитования предприятий и домохозяйств. Для этого ЕЦБ увеличит свои долгосрочные кредиты коммерческим банкам по отрицательной ставке 0,75%. Иными словами, коммерческие банки будут субсидироваться. ЕЦБ также продлит количественное смягчение на 120 млрд. евро.

Этого будет недостаточно, чтобы успокоить инвесторов, и коммерческие банки, даже субсидируемые отрицательными процентными ставками, не будут готовы кредитовать компании, которые и так ослаблены обвалом их продаж. Поэтому ЕЦБ обращается к национальным государствам с призывом предоставлять государственные гарантии частным компаниям при займах. Он призывает национальные государства к амбициозным и скоординированным бюджетным действиям. Исследователи из института Брейгеля наметили основные меры, которые должны быть задействованы: важные дополнительные средства для национальных систем здравоохранения; различные меры по поддержке домохозяйств, представителей интеллигенции, компаний и местных сообществ; макроэкономические меры в размере 2,5% от ВВП, которые должны финансироваться за счет возросшего бюджетного дефицита. Пьер Вунсх, управляющий Национального банка Бельгии, пояснил: «Сегодня мы стоим перед лицом серьезного шока, который должен быть временным, и мы должны использовать всю возможную маржу с помощью выборочных и временных мер, чтобы как можно больше ограничить число обанкротившихся предприятий и потерянных рабочих мест. Мы должны делать это четко и без колебаний».

Еврокомиссар по экономике, Паоло Джентилони, подчеркнул, что стимулы комиссии дают возможность странам-участницам использовать сотни миллиардов евро для борьбы с коронавирусом. Это должно быть даже больше, чем необходимо. Будут ослаблены европейские бюджетные правила, в том числе священные маастрихтские критерии, и все исключения из пакта стабильности будут применяться в полной мере. Это, по мнению Джентилони, необходимо для того, чтобы финансовый рынок был уверен, что на этот раз страны ЕС сделают все, чтобы избежать глубокой рецессии. Министр финансов Германии, Олаф Шольц, пообещал немецким компаниям неограниченную поддержку, которая, по-видимому, может достичь 500 млрд. евро. Франция, Швеция, Испания, Дания и другие европейские страны также объявили о значительных стимулах.

Италия объявила о дополнительных 25 миллиардах евро бюджетных расходов на приостановку выплат по долгам компаний и оказание им помощи в выплате пособий рабочим, временно уволенным в связи с карантином. Комиссия ЕС также выделила еще 37 миллиардов евро из своего бюджета на помощь компаниям и дала 1 миллиард евро на помощь Европейскому инвестиционному банку. Смягчаются правила государственной поддержки предприятий, а также возможность временно снизить НДС и отложить взимание налогов. Испанское правительство даже решило запросить у частных медицинских учреждений средства для борьбы с пандемией. Как и в каждом крупном кризисе, прославляя так называемые заслуги свободного рынка, капитализм надеется на спасение со стороны государственных аппаратов, которые бы перевяжут его раны и предотвратят дальнейший коллапс.

Для многих будет ясно, что эти ограниченные уступки в условиях «военного времени» со стороны ЕЦБ и Европейской комиссии не делают их менее антирабочими или более выгодными для малоимущего населения. Если уж на то пошло, то враждебность населения к ним продолжает нарастать. Население Италии было скандально настроено в связи с первоначальным отказом французских и немецких властей пропустить через свои границы важнейшую санитарную и медицинскую помощь для Италии. Этим воспользовался китайский режим, пообещавший Италии дополнительную помощь и медицинских консультантов (что уже используется Китаем в качестве его новой опоры в Еврозоне, через участие в инициативе «Один пояс и один путь»).

Европейский Союз, неолиберальный, антирабочий проект, представленный под «прогрессивной» оберткой свободных путешествий и европеизма, проходит испытания снова и снова. Однако его развивающаяся глубокая рецессия, которая спровоцирует лавину обанкротившихся компаний, ввергнет миллионы людей в безработицу и экономические трудности, подорвет уровень жизни, тем самым подавив спрос и затруднив восстановление экономики, станет его последним испытанием. ЕС никогда не доказывал на деле свою способность решительно преодолевать национальные противоречия континента, а глобальный экономический и геополитический контекст усиливает и без того сильные центробежные тенденции внутри него. И ЕС вряд ли выдержит это испытание в своей реальной форме.

Готовится площадка для больших классовый сражений

Глубокая рецессия, возможно, даже депрессия, может на некоторое время парализовать классовую борьбу, поскольку рабочие и их семьи занимают «оборонительную» позицию, захваченную страхом потерять то немногое, что у них есть. Более того, не обязательно, что массы населения сразу же поймут связь между преступлениями капитализма и распространением коронавируса. Правящий класс представит грядущую катастрофу как «акт божественной воли» или какое-то стихийное бедствие, которого никто не смог бы избежать или предсказать, и которое мы все должны проглотить, вместе с необходимыми «жертвами».

Они также разожгут пламя националистической и ксенофобской реакции, создав проблему «иностранного» вируса и спроецируют это на мигрантов, беженцев и т. д. И это может на некоторое время вызвать отклик среди определенной части населения.

Однако в конечном счете это не станет доминирующей реакцией на произошедшее со стороны рабочих, женщин, молодежи и других угнетенных во всем мире. Даже в краткосрочной перспективе массовая безработица и посягательства на уровень жизни будут подпитывать массовый гнев. В сочетании с преступной некомпетентностью правящего класса в управлении ситуацией с коронавирусом и в их погоне за прибылью в ущерб здоровью и благополучию рабочих, это приведет к социальным взрывам в эпоху коронавируса.

Это поколение другое. Ему не хватает массовых организаций, политического опыта и мировоззрения предыдущих поколений, но это поколение, взращенное экстремальными условиями жизни и труда, не имеет никакой «подушки безопасности». И ненависть к системе неравенства и истеблишменту уже зреет в них на протяжении некоторого времени.

Это поколение, или, по крайней мере, его часть, прошло через опыт Великой рецессии и пережило непрерывную политику неолиберализации, сокращений и приватизации, неудачи которой были резко разоблачены. Это также поколение, имеющее опыт борьбы, последний раз во время большого и продолжающегося глобального климатического восстания, характеризующегося зарождающимся пониманием того, что эта система несовместима с потребностями планеты, и широкой открытостью к революционным идеям. Новый глобальный экономический кризис станет еще одной школой в деле банкротства капиталистической системы и посеет новые семена революционных социалистических выводов, к которым придут миллионы людей по всему миру.

Опыт этого кризиса не будет потерян и для рабочего класса. Например, очень маловероятно, что медицинские работники согласятся просто вернуться к нормальной жизни после того, как кривая пандемии повернется вспять. Кроме того, при переходе к борьбе они и все работники основных жизненно важных профессий будут пользоваться огромной поддержкой населения. Хотя социальная изоляция была принята многими как ответственное отношение во время пандемии, она также создала неоспоримое чувство солидарности, особенно с теми, кто стал жертвой болезни и лишений, или подвергается их наибольшему риску. Эта солидарность может стать оружием сопротивления рабочего класса в предстоящий период — также характеризующийся мощной борьбой за то, кто оплатит счет за этот кризис: снова рабочий класс?

Этот кризис уже стал решающим поворотным моментом во многих аспектах. И по мере дальнейшего развития кризиса мы будем проходить различные этапы, но в целом ситуация будет открытой. Требования, которые ранее считались сложными, будут приняты как реалистичные и достижимые, такие как общее сокращение рабочего времени без потери заработной платы, организация новых рабочих мест и общественная прямая демократия. Социалистическая программа, основанная на национализации и демократическом планировании ключевых отраслей экономики, найдет гораздо больший отклик, чем в прошлом. Коронавирусный кризис, как и климатический кризис, наглядно показывает острую потребность в международном социалистическом планировании, основанном на новом режиме глобального партнерства и кооперации, невозможном в алчной капиталистической системе.

Однако, как и в любом другом кризисе в истории капитализма, система найдет способы сохранить себя на костях рабочего класса и бедняков, если не будет построена альтернатива. Строительство международной революционной социалистической силы, которая будет расти и развиваться в рамках грядущей борьбы и энергично действовать, отстаивая единую борьбу за социалистическую трансформацию общества в международном масштабе, будет иметь первостепенное значение, если глобальный рабочий класс хочет избежать оплаты очередного кризиса за свой счет.