Гонконг — и грянул гром!

На обложке фотография Vincent Yu / AP

Пока мы не начали говорить подробно о ситуации в Гонконге, где миллионы человек выходят на улицу и вот уже несколько недель заявляют демократические требования, давайте вкратце ответим на вопрос: зачем вообще рассматривать Гонконг? Какое отношение этот город в Юго-Восточной Азии имеет к нам?

На этот вопрос есть два ответа. Во-первых, мы можем провести множество параллелей с московскими демократическими протестами. Как Москва (да и в целом Россия), так и Гонконг (не говоря уже обо всем Китае) не отличаются торжеством демократических институтов. Как в Москве, так и в Гонконге на улицы выходит множество людей, которые сталкиваются с насилием со стороны правоохранительных органов — и, несмотря на это, продолжают выходить. Поэтому, если мы хотим, чтобы демократические протесты в России принесли результаты, мы должны обратиться к опыту региона, который очень схож с ситуацией у нас в стране.

Во-вторых, мировой капитализм сейчас переживает новую волну экономического и политического кризиса. О рецессии в Германии пишут даже буржуазные медиа, уровень жизни в Европе и Северной Америке либо не повышается, либо медленно падает, а нынешний кризис политических институтов в Великобритании показывает, что у капитализма нет ресурсов, чтобы эффективно управлять жизнью миллиардов людей. Люди начинают искать альтернативу существующему мировому порядку, что выражается в революционных выступлениях и вспышках недовольства на разных континентах: в Пуэрто-Рико, Судане, Алжире... и да, в Гонконге тоже.

Поэтому, если мы хотим устранить больную и давно устаревшую капиталистическую систему и предложить ей эффективную и логичную социалистическую альтернативу, мы должны внимательно изучать, участвовать и извлекать уроки из опыта массовых движений, одно из которых активно развивается в Гонконге на наших глазах.

Гонконг — это в Китае?

Все началось еще XIX веке, когда Британия проводила свою империалистическую политику по всему миру. Да и не только Великобритания: Франция, молодые США и Россия, жаждущие не меньше англичан вторжения на китайский рынок, смотрели на империю Цин с предвкушением и без зазрения совести делили между собой китайскую территорию и сферы влияния. В середине и конце XIX века Китай несколько раз проигрывал в войнах с Великобританией и поступался своей территорией. Так, в 1898 году Китай был вынужден отдать Британской империи Гонконг вместе с прилегающими к нему районами в аренду на 99 лет.

Если у вас хорошо с математикой, вы можете прийти к справедливому выводу, что срок аренды должен был истечь в 1997 году. Именно тогда Великобритания «возвращала» Гонконг Китаю. Слово «возвращала» помещено мной в кавычки, потому что ни арендатор, ни арендодатель не были теми же субъектами международного права, какими они были в конце XIX века. Великобритания после Второй мировой войны уже не была «Владычицей морей», а занимала свое место в кругу капиталистических держав, отдав пальму первенства Соединенным Штатам. Социальную систему Китая, в свою очередь, можно было охарактеризовать как государственно-монополистический капитализм, который в том числе силовыми методами был установлен частью китайской бюрократии, сгруппировавшейся вокруг Дэн Сяопина.

Кстати, именно Дэн Сяопин в 1982-1984 годах договаривался об условиях передачи Гонконга с Маргарет Тэтчер — тогда премьер-министрессой Великобритании, у которой было ещё впереди и подавление забастовки шахтеров 1984-1985 годов, и попытка введения подушного налога, неудача с которым вынудила ее с позором уйти в отставку. Успех противодействия подушному налогу был в том числе связан с эффективной тактикой и методами группы Militant.

Специально для Гонконга была внедрена схема «Одна страна, две системы», при которой у региона сохранялись бы институты буржуазной демократии. Согласно конституции Гонконга, он обладает «высокой степенью автономности» (ст. 12), у жителей Гонконга есть «право голоса» (ст. 26), «свобода слова, печати, ... собраний» (ст. 27) — в материковом Китае у граждан нет таких свобод. Правовая же система КНР предполагает широкую возможность арестовывать своих граждан, сажать их в тюрьмы, а свободы высказываться против нынешнего режима не предполагается в принципе. Репрессии широко применяются китайскими властями, что мы видели на примере Синьцзяна — пожалуй, самого большого по площади концентрационного лагеря под открытым небом для уйгуров, преимущественно исповедующих ислам.

Сейчас Гонконг является специальным автономным регионом в составе Китая. Через 50 лет после присоединения, однако, Гонконг должен полностью слиться с политической системой Китая, никаких различий остаться не должно. Но китайский правящий класс не хочет ждать до 1 июля 2047 года. Почему? Потому что исчезли причины, которые заставляли его хотя бы внешне уважать автономию Гонконга.

В 1997-2009 годах Гонконг еще оставался самым экономически производительным городом Китая. По данным Всемирного банка, на 1993 год экономика Гонконга оценивалась в 120 миллиардов долларов США — около 27% от ВВП всего Китая (445 миллиардов долларов). Понятно, что заполучив такой алмаз, китайский правящий класс холил и лелеял его экономическую свободу. Однако ситуация изменилась. В XXI веке, благодаря росту промышленных производств на материковом Китае, экономическая мощь собственно китайских городов — Пекина, Шанхая, Гуанчжоу, Шэньчжэня, Чунцина и других — затмила Гонконг. В 2017 году (если верить тому же Всемирному банку) доля Гонконга в китайской экономике составляла всего лишь 3%, и она продолжает медленно падать. Постепенно китайское «окно в Европу» перестало что-либо экономически значить для крупного капитала Китая.

Таким образом, китайский правящий класс стал смотреть на схему «Одна страна, две системы» как на обузу. Материковый Китай уже давно проникает в Гонконг идеологически. Телевидение в Гонконге вещает на севернокитайском языке (так называемом «мандаринском»), в то время как гонконгцы разговаривают на кантонском. В университетах студентам рассказывают, что кантонский — это всего лишь диалект китайского, а школьники могут прочесть в учебнике, что китайская однопартийная система — лучшая в мире (а страны, где партий много, постоянно погружаются в хаос и политическую неразбериху).

Ныне пожизненный председатель КНР Си Цзиньпин уже отдавал приказ об аресте политических диссидентов в Гонконге 2 года назад. В прошлом году New York Times писала о таинственном исчезновении пяти человек, которые работали в книжном магазине — теперь он закрыт. Там продавались книги, запрещенные в материковом Китае: в частности, о личной жизни и коррупционных скандалах высокопоставленных китайских чиновников. До сих пор никто не знает, что случилось с этими пятью продавцами книг. Правда, одного из них позже показали по китайскому телевидению, где он извинялся за содеянное и признавался в совершении «преступлений»: «Я хочу вернуться в Китай и сдаться властям. Я хочу взять на себя ответственность за совершенное мной. Я приму любое наказание».

Революция зонтиков

Необходимо отметить при этом, что сами гонконгцы неоднократно пытались давать отпор попыткам отобрать у них свободу. Причем часто эти попытки увенчивались успехом. Так, в 2003 году прокитайское правительство Гонконга пыталось принять поправку в конституцию, которая давала бы возможность для уголовного преследования за публичную критику китайских властей. В результате протестных демонстраций, в которых приняло участие около 500 тысяч человек, администрация региона была вынуждена отказаться от этих планов.

В 2014 году десятки тысяч демонстрантов около двух месяцев выходили на улицы города. Они протестовали против нового порядка избрания главы администрации Гонконга, согласно которому председатель исполнительной власти региона не избирается гражданами или законодательным органом, а его кандидатура должна выдвигаться небольшим комитетом и одобряться властями Китая. Это восстание получило название Революции зонтиков — люди использовали зонтики для защиты не столько от дождя, сколько от слезоточивого газа и содержимого перцовых баллончиков, которые применяла полиция.

Революция не принесла видимых результатов, но дала гонконгским рабочим, женщинам, молодежи ценный опыт по ведению протестов. Когда демонстранты покидали улицы в декабре 2014 года, они скандировали: «Мы еще вернемся!». Исполнить свое политическое обещание им было суждено 5 лет спустя.

Начало новой волны протестов формально связано с жутким убийством беременной женщины своим партнером. 8 февраля прошлого года гонконгцы Чэн Тонгкай и Пун Хьювинг отправились в отпуск на Тайвань. 9 дней они пробыли в тамошней гостинице, однако 17 февраля в Гонконг вернулся только Чэн. Месяц спустя он признался в убийстве своей девушки. И здесь наступила правовая коллизия, за которую китайские власти ухватились как за возможность.

Дело в том, что технически гонконгские власти не могут возбудить уголовного дела в отношении убийцы, так как он совершил преступление в Тайване. В Тайвань его выслать тоже не могут, потому что Гонконг и Тайвань не подписали соглашения об экстрадиции. Таким образом, в 2019 году гонконгское правительство внесло законопроект о возможности экстрадиции преступников. Проблема была в другом: законопроект позволял экстрадировать граждан не только в Тайвань, но и в материковый Китай, где подсудимые не могут рассчитывать ни на состязательный суд, ни на гуманное исполнение наказаний.

Капитализм, социализм и демократия

После того, как жители Гонконга узнали о планах собственного правительства, они начали выходить на улицы. Они без труда разглядели в законопроекте наступление властей на демократические права и свободы граждан.

Стоп... А вы сейчас точно на сайте социалистической организации? Разве демократия — не завоевание капитализма? Разве социалисты не отвергают капиталистические ценности и не призывают к построению диктатуры с однопартийной системой? Увы, что бы ни говорили поклонники Сталина, социализм — это совершенно иное. Социалистки и социалисты всегда были в авангарде борьбы за демократию, права и свободы большинства людей — всех живущих от зарплаты до зарплаты и безработных (хотя, к сожалению, некоторые плохо и мало читавшие Ленина «леваки» согласились бы с любыми атаками на демократию). Такие революционеры прошлого как Маркс и Энгельс, Ленин и Троцкий, Роза Люксембург и Карл Либкнехт и многие другие, всегда считали, что подлинный социализм немыслим без демократии, точно так же, как настоящая демократия невозможна без социализма.

Демократия была ценностью для «третьего сословия» на заре буржуазных революций, однако по мере развития капитализма оказалось, что капитализм при желании может обойтись и без нее. История Чили при Пиночете, Парагвая при Стресснере, Никарагуа при Сомосе, как и ситуация в современной капиталистической России это подтверждает. При этом отсутствие демократии может вовсе не мешать экономическому процветанию верхов, как, например, в Южной Корее или Сингапуре.

Природа политического устройства Гонконга дает нам еще одну возможность приглядеться внимательнее, как капитализм использует каркас демократических институтов в своих интересах. У Гонконга, несмотря на назначаемого «сверху» главу исполнительной власти, есть парламент — Законодательный совет, который состоит из 70 членов. Они являются представителями разных политических партий, но платформу каждой из них можно назвать либо «прогонконгской», либо «прокитайской».

На всеобщих выборах «прогонконгские» партии, как правило, одерживают небольшую победу. Однако большинство в парламенте занимают «прокитайские» партии. Почему так? Дело в том, что по гонконгскому законодательству люди голосуют только за 40 из 70 депутатов. Остальных 30 выбирают корпорации Гонконга — представители делового мира, бизнес-элиты. К примеру, одного депутата избирают представители финансовой отрасли, другого — медицинской промышленности, третьего — индустрии страхования... И так 30 мест в Законодательном совете.

Ответ на вопрос: «Почему крупный бизнес выбирает „прокитайские“ партии?» очень прост. Потому что логика капитализма стимулирует его выбирать сближение с якобы «коммунистическим», а на самом деле госкапиталистическим режимом в Китае, чтобы обеспечить себе выход на китайские и другие рынки, выторговать себе финансовые и налоговые преференции.

Именно поэтому наши товарищки и товарищи из «Социалистического действия» (сестринская нам — Социалистической Альтернативе — организация в Китае, Гонконге и Тайване) всегда поддерживали требование «Один человек — один голос», за которое еще предстоит побороться. Хоть в конституции Гонконга и говорится о том, что «метод формирования Законодательного совета определяется... исходя из принципа... избрания всех (выделение наше — И. П.) членов Законодательного совета на основе всеобщего избирательного права» (ст. 68), эта норма всегда была формальностью: демократические чаяния гонконгских избирателей, в отличие от желания крупных корпораций, никогда не находили полного отражения в составе парламента.

Страсти накаляются

«Вы нас даже не представляете», — думали гонконгцы в 2014 году, во время Революции зонтиков. Это же они подумали, когда правительство объявило о своем плане провести через парламент закон об экстрадиции. Несмотря на то, что нынешние протесты — не первый случай, когда недовольные рабочие, молодежь, студенты и школьники выходят на улицы Гонконга, они являются самыми многочисленными и самыми длительными за всю историю города.

Протестующие сформировали пять требований, которых они придерживаются по сей день:

Полиция, которую отправили разгонять протесты, действительно действовала жестко. На одной из акций одной из демонстранток полицейский выстрелил в лицо, в результате чего она потеряла глаз. Когда во время разгона часть протестующих пыталась укрыться в метро, «стражи правопорядка» погнались за ними и начали стрелять вглубь эскалатора слезоточивым газом. Однако протестующие не испугались, напротив — жестокость полиции побудила их действовать с удвоенной, с утроенной энергией, она привела на акции новых людей, не желающих терпеть полицейский произвол на улицах родного города.

Миллионы людей приняли участие в демонстрациях: в марте на улицы вышло около 12 тысяч человек, в апреле — 130 тысяч людей. 9 июня количество протестующих преодолело психологическую отметку в 1 миллион человек, спустя месяц — в 2 миллиона людей. Это больше 25% жителей города — чтобы у вас сложилось примерное впечатление, насколько масштабные протесты проходят в Гонконге, представьте, что Москве вышла та же четверть населения. На улицы в этом случае вышло бы почти 4 миллиона москвичей!

Это заставило власть начать заигрывать с настроениями масс. В конце июня парламент приостановил рассмотрение законопроекта, но он не был отозван, что позволяло возобновить обсуждение в любой момент. Кэрри Лам, глава администрации Гонконга, заявила в одном из интервью, что она считает законопроект об экстрадиции «мертвым» (если дословно переводить ее речь с кантонского, она сказала: «Законопроект умрет по естественным причинам»). Но протесты только возрастали, что привело к частичному выполнению требований протестующих: 4 сентября власти Гонконга отозвали злополучный законопроект. При этом не заметно, чтобы пыл протестующих поубавился. Один из демонстрантов заявил в интервью западному телеканалу, что даже если Кэрри Лам пообещает, что проведет независимое расследование действий полиции, протесты не прекратятся.

Как реагирует бизнес?

Буржуазные СМИ уделяют много внимание именно студентам и школьникам на этих демонстрациях. Это делается сознательно, чтобы затушевать классовый характер протестов, а также убедить читателей и зрителей, что протесты прекратятся, как только закончится лето, и учащиеся будут вынуждены ходить на занятия, вместо того, чтобы «бездельничать» на улицах. Однако сентябрь начался, а протесты и не думают затухать.

Объяснение здесь простое: яркий характер эти акции приобрели благодаря классовой повестке, которая стала видимой из-за активного выступления рабочих. 5 августа прошла крупнейшая в истории Гонконга забастовка: в ней приняло участие 350 тысяч человек. При этом профсоюзы играли очень небольшую роль в ее организации, координация шла в основном через социальные сети. В скором времени работницы и работники планируют провести следующую, еще более многочисленную забастовку. Ее организаторы предполагают, что в ней большую роль, нежели раньше, начнут играть забастовочные комитеты. Близится также забастовка учащихся: если рабочих, студентов и школьников удастся объединить в их тактике и требованиях, то стачечное движение Гонконга ждет громадный успех.

Однако на активное участие молодежи в этих протестах все же стоит обратить внимание. Нынешние студенты и школьники представляют собой первое поколение людей, родившихся после передачи Гонконга Китаю, они уже не могут помнить, «как это было» при британцах. А через 28 лет, когда граница между Китаем и Гонконгом полностью сотрется, когда концепция «Одна страна, две системы» упразднится (чего так хочет репрессивный режим Си Цзиньпина и поддерживающий его крупный капитал), именно они будут частью гонконгского рабочего класса. Все понимают, что на улицах сейчас решается будущее Гонконга — а значит, в первую очередь, его молодежи.

Реакция бизнеса, в целом, двойственна. С одной стороны, крупным бизнесменам выгодно играть в любовь и взаимопонимание с властями. Было видно, что и администрации необходима поддержка крупного бизнеса. Так, первым шагом Кэрри Лам после начала протестов стала созванная правительством конференция, на которой представители бизнес-элит заявляли о лояльности правящему режиму и призывали граждан не участвовать в незаконных протестах.

После забастовки 5 августа Администрация гражданской авиации КНР заявила гонконгской авиакомпании Cathay Pacific, что тем их работницам и работникам (членам экипажа) которые будут принимать участие в протестах или поддерживать их, запрещено работать на самолетах, входящих в воздушное пространство Китая. Руководство Cathay Pacific, в свою очередь, пригрозило сотрудникам, что если они будут принимать участие в незаконных демонстрациях, то их могут уволить. При этом ранее компания уже отстранила от работы пилота, которого заподозрили в участии в протестах. (После предупреждения от авиавластей материкового Китая, Cathay Pacific уволила главу профсоюза бортпроводниц и бортпроводников, которая активно участвовала в забастовке 5 августа. Сейчас за профсоюзницу вступаются все организованные рабочие силы Гонконга, что очень способствует росту коллективной борьбы и профсоюзной солидарности.)

С другой стороны, протесты выросли до такого масштаба, что бизнес не может полностью отгородиться от них. 17 июля торговый центр New Town Plaza, которым владеет крупный концерн, сотрудничал с полицией, которая избивала протестующих, вбежавших в торговый центр, спасаясь таким образом от полицейского насилия. В ответ на это внутри торгового центра чуть позже было проведено шествие, парализовавшее его работу. Это заставило другой огромный торговый центр, Harbour City, из страха перед протестующими повесить объявление на главный вход: «Полиции вход запрещен — входить можно только в случае совершения преступления».

Социальные причины протеста

Гонконг — это город, где концентрация сверхбогатых больше всего в мире (такие горожане владеют как минимум 30 миллионами долларов США — даже у сверхбогатых ньюйоркцев столько нет). При этом рабочая неделя в Гонконге одна из самых больших по продолжительности, а 20% населения города (это примерно 1 миллион 350 тысяч человек) живут в бедности — то есть речь идет о каждом пятом жителе.

Если ночью пройтись по городу, можно увидеть, как бездомные спят в картонных коробках. А если вы зайдете в какой-нибудь круглосуточный ресторан быстрого питания, вы увидите, что люди, которым негде жить, спят и там. В Гонконге это явление получило название «McRefugees» (дословно: «МакБеженцы», по аналогии с названием «МакДональдс»). Каждый день более 30 тысяч пожилых женщин собирают макулатуру, потому что только вырученные за нее деньги не дают им умереть с голоду.

При этом Кэрри Лам постоянно утверждает, что бюджет города не может позволить Гонконгу иметь даже самый базовый вариант всеобщей пенсионной системы. Воистину, не только в России, но во всех уголках капиталистического мира глашатаи бизнес-элит глубокомысленно заявляют: «Прошу отнестись к этому с пониманием».

Энди Се, независимый китайский экономист, заявил в интервью американскому каналу CNBC, что одной из главных причин массового движения в Гонконге являются чрезвычайно высокие цены на жилье. С 2003 года цены на недвижимость поднялись в три раза, при этом особого роста заработной платы с тех пор наблюдать не приходилось. Особенно отчаянно эта ситуация сказывается на молодом поколении гонконгцев.

13 августа британская Financial Times дала хорошую в своей прямоте оценку: Компартия Китая осуществила своеобразный «аутсорсинг» контроля над Гонконгом небольшой кучке местных же олигархов, которая осуществляет полное господство над экономикой региона.

Перспективы развития движения

Сейчас массовое движение в Гонконге частично снизило свою активность. Это в том числе связано с тем, что оно переживает кризис лидеров. С самого начала вести эти протесты вызвались буржуазные и мелкобуржуазные демократы. Однако они не смогли предложить четкой программы по тому, как Гонконгу достичь демократии. Все, что они предлагают — это, по сути, смена политических элит без изменений в самой структуре власти. Это привело к тому, что люди перестали им доверять, но они пока находятся в поиске альтернативы.

В Гонконге ни у кого нет сомнений в ценности демократии. Частично очков ей добавил и сам Си Цзиньпин, заявлявший, что «демократия» и «вестернизация» разрушают страну. Однако массам необходимо пойти дальше и извлечь урок из развития политической ситуации: демократия — это всегда результат массовой борьбы, успех которой зависит от рабочего класса, организованного в боевые независимые профсоюзы и революционные партии.

Как движению в Гонконге удастся противостоять «Коммунистической» партии Китая, крупнейшей в мире диктатуре? Сейчас это не теоретический вопрос, но вопрос элементарного выживания, когда Гонконг оказался стоящим перед возможностью военного вторжения Китая. Если протестующие хотят одержать победу, они должны смело и искренне обратиться к китайскому рабочему классу за солидарностью и с призывом вести общую борьбу против диктатуры, которая угнетает массы по обе стороны временной границы между Китаем и Гонконгом.

Да, китайская репрессивная машина не хочет ждать 2047 года, когда этой границы не станет. Но и протестующие не хотят! Они хотят жить в мире, свободном от государственных репрессий, полицейского произвола и постоянных нападок на демократию. И с каждым днем они понимают все отчетливее, что только объединенный, а не разделенный рабочий класс сможет эффективно вести борьбу. Только покончив с госкапиталистической диктатурой КПК они смогут открыть путь к настоящей демократии для рабочего класса и его союзников на базе обобществленной экономики, способной поднять уровень жизни большинства и обеспечить его рост. Это то, за что сегодня сражаются социалисты и социалистки в Китае, Гонконге и Тайване.