Комитет за Рабочий Интернационал

Иранские рабочие и молодежь бросают вызов режиму

Почему все происходит так стремительно и каковы перспективы движения

9 января 2018   Иран
Иранские рабочие и молодежь бросают вызов режиму Слезоточивый газ был использован против студентов возле Тегеранского университета. Авторство фотографии: Associated Press

Перевёл Илья Луховицкий

Крупномасштабные протестные акции, внезапно начавшиеся в канун нового года, потрясли Иран. Народные массы демонстративно отказались повиноваться правящему режиму. Молодежь, столкнувшаяся с безработицей (которая достигает, по разным оценкам, от 25 до 40%), оказалась на переднем крае борьбы. Протесты, первоначально направленные против повышения цен и коррупции, практически сразу же переросли в столкновения с силами правопорядка с неуклонно растущим количеством пострадавших. В некоторых городах люди атаковали полицейские отделения, штаб-квартиры военизированных формирований, поддерживающих правящий режим, и религиозные семинарии. Столь стремительное развитие событий еще недавно казалось невероятным даже наиболее оптимистично настроенным политическим аналитикам и активистам из тех, кто предполагал скорый подъем.

Причины кризиса

Демонстрации в конце декабря прошлого года неслучайно начались в Мешхеде (втором по величине иранском городе), где базировались многие ныне обанкротившиеся финансовые учреждения, крушения которых уже приводили к протестам по всей стране.

Причиной волны банкротств стал затяжной экономический кризис, охвативший экономику Ирана. Советник президента Хасана Роухани недавно перечислил шесть важнейших проблем, возникших в ходе кризиса, с которыми правящий режим не в состоянии справиться. Эти проблемы касаются водных ресурсов, состояния окружающей среды, пенсионных фондов, государственного бюджета, банковской системы и безработицы.

Характерной особенностью иранской экономики последних 20 лет был постоянный рост банковского сектора и его доминирующая роль по отношению к остальным секторам экономики. Такая ситуация породила множество проблем. Банки в своей повседневной деятельности подобны пиявкам, паразитирующим на теле национального хозяйства. Процентные ставки в Иране очень высоки: по депозитам ставки более 20%, при этом доход банков формируется из еще более высоких ставок по кредитам. Такая политика наносит сильный ущерб средним предприятиям, большинство из которых страдает от недостатка финансовых средств, недоступных им из-за дорогих кредитов. Многие такие предприятия вынуждены были признать себя банкротами, особенно после того, как на Иран в ходе обсуждения его ядерной программы были наложены международные санкции.

Центральный Банк Ирана недавно принял решение снизить базовую процентную ставку на несколько процентов, но остается неясным, в какой степени эта политика оказалась успешной. Несмотря на стимуляцию со стороны ЦБ опускать кредитные ставки, банки путем всевозможных уловок нашли возможность взимать столь же высокие проценты, как и раньше.

В ходе революции 1979 года почти все иранские банки были национализированы. В ходе войны с Ираком 1980–1988 годов их средства использовались правительством для покрытия бюджетного дефицита. Задолженность государства перед банками неуклонно возрастала с каждым годом и на сегодня составляет 2 200 000 миллиардов риалов (55 миллиардов долларов).

После войны экономика страны начала оживать благодаря увеличившемуся экспорту нефти и сырья. В начале 2000-х годов Иран пережил даже сравнительно небольшой по масштабам экономический бум, особенно проявившийся в секторе жилищного строительства. Прибыльный рынок жилья стимулировал крупные банковские инвестиции в этот сектор. Кроме того, в то же самое время правительство разрешило создание частных банков и так называемых финансово-кредитных учреждений.

Разница между банками и этими учреждениями заключалась в том, что последние не были обязаны вносить фиксированный процент своего капитала в Центральный Банк в качестве гарантийного депозита. Такие депозиты необходимы ЦБ для того, чтобы гарантировать соблюдение обязательств банков перед их клиентами. Кроме того, финансово-кредитные учреждения имели право самостоятельно устанавливать свои процентные ставки. В результате в некоторых из них ставки были установлены на уровне 29%, что упрочивало их позиции в конкуренции с банками.

Алчность финансистов

Вновь открытые частные банки и финансово-кредитные учреждения «внезапно» оказались тесно связаны с различными группировками и крупными организациями. По словам иранских чиновников, в начале 2000-х каждая организация решила обзавестись собственным банком и ФКУ. Многие из основателей ФКУ — коррумпированные чиновники сил безопасности или бюрократического аппарата.

На протяжении 2000-х годов банки и ФКУ вкладывали огромные средства в жилищное строительство и различные виды непроизводственной деятельности (импорт, спекуляции на торговле землей и золотом и прочее). Принятый в ходе президентства Махмуда Ахмадинежада большой план строительства «доступного жилья» подпитывал алчность финансистов и их жажду огромных прибылей.

Высокие процентные ставки были привлекательны как для представителей финансового капитала, так и для простых иранцев. Высокий уровень безработицы и неуклонно снижающаяся покупательная способность населения способствовали тому, что многие люди с небольшими доходами вкладывали свои средства в банки в надежде хоть немного повысить свой жизненный уровень благодаря получаемым процентам. Некоторые даже продавали собственные дома, чтобы вложить полученные деньги в банки и ФКУ и получать пассивный доход. Конечно же, богатые люди, имевшие возможность вложить огромное количество денег, получали в результате таких операций большую прибыль. Недавно иранские власти озвучили цифру, согласно которой 20% всех денег, находящихся в обороте, вложены в финансовые учреждения.

Однако эта сумасшедшая гонка, которая фактически привела к ограблению иранского рабочего класса, продолжалась недолго. Приблизительно в 2011 году на рынке жилья начался резкий спад. Санкции и стремительная девальвация национальной валюты усугубили разразившийся кризис. Результат оказался вполне предсказуем: все финансовые учреждения, установившие в свое время головокружительные процентные ставки, оказались неспособны платить по ним своим клиентам, а когда люди бросились забирать обратно свои вклады, ликвидность у банков закончилась совсем. Банкротства следовали одно за другим. Одно из самых крупных и пользующихся дурной славой учреждений — Каспийское кредитное учреждение — задолжало полумиллиону своих клиентов около 1,4 миллиарда долларов.

Центральный Банк попытался спасти положение, передавая остатки средств обанкротившихся учреждений другим банкам, однако эти меры до сих пор не возымели эффекта. Недавно один из депутатов парламента заявил, что финансовый кризис затронул около 20 миллионов иранцев! ЦБ многократно обещал решить возникающие проблемы. Однако в реальности только небольшая доля средств, вложенных гражданами в банковскую систему, вернулась к своим хозяевам. Вкладчики финансовых учреждений, в основной своей массе люди бедные, устраивали демонстрации по всей стране. Когда прошлым летом глава Центробанка посетил Тегеранскую книжную ярмарку, он был освистан собравшимися людьми и был вынужден ретироваться. В некоторых городах протестующие вступали в стычки с полицией, однако режим почти не использовал против них силу. Почти каждую неделю недовольные собирались перед зданием ЦБ и требовали ответа от его руководства. Когда же они решили пройти маршем до резиденции Хаменеи, полиция разогнала демонстрантов.

Другие факторы

Администрация «умеренного» президента Роухани ставила себе в заслугу снижение инфляции до сравнительно небольших значений и повышение темпов роста экономики до 6%. Однако первое было достигнуто не в последнюю очередь благодаря применению неолиберальных мер, а второе стало результатом возможности экспортировать нефть, вновь открывшейся для режима после частичного снятия санкций ООН.

При этом иранский режим растрачивал имеющиеся ресурсы, ввязываясь в войны в Ираке, Сирии и Йемене. Кроме того, лидер ливанской «Хезболлы» открыто заявлял, что все деньги на развитие его партии были получены им у Ирана. Амбициозные внешнеполитические планы режима дорого обходятся иранским трудящимся. Какое-то время расходование огромных средств на претворение этих планов в жизнь удавалось оправдывать угрозой распространения терроризма на собственно иранской территории. Однако после разгрома ИГИЛ подобные «страшилки» уже никого не пугают.

Ситуация в иранской экономике дополнительно обострилась после прихода к власти в США Трампа, когда рухнули надежды иранского режима на привлечение зарубежных инвестиций, а иранские финансовые учреждения так и не смогли вернуться в международную банковскую систему.

На протяжении последних трех-четырех лет рабочее движение и движение вкладчиков показали себя серьезными силами, способными противодействовать режиму. Крупные забастовки и пикеты проходили в Араке (северо-западный Иран) и в южных регионах, богатых нефтью и газом. Также продолжались выступления против репрессий против профсоюзных активистов.

Студенты протестуют возле Тегеранского университета. Авторство фотографии: Associated Press

Формирование массового движения

Проект бюджета на 2018 год, представленный Роухани в декабре и предполагающий повышение цен на нефть и газ приблизительно на 40%, стал последней каплей, переполнившей чашу терпения рабочих иранцев. Одновременно за последние несколько недель в Иране неожиданно подорожали яйца, а это означает, что бедняки теперь не могут себе позволить приобретать даже самые базовые продукты питания. Также проект бюджета предполагает прекращение ежемесячной выплаты 455 000 риалов ($12,60) в рамках Программы денежных субсидий примерно 34 миллионам людей, что составляет около 40% от общего числа получателей субсидий. В еще большую ярость людей привело выделение из бюджета огромных средств на содержание паразитических религиозных организаций. Несмотря на то, что, согласно представленному Роухани проекту, государственные расходы в целом должны возрасти в наступившем году на 6%, а инфляция составит около 10%, в реальности этот документ является логическим продолжением неолиберальной политики экономии, проводимой Роухани с момента его избрания в 2013 году.

Новые социальные медиа, получающие все большее распространение в Иране, окончательно затмили государственные СМИ, позволяя людям более свободно делиться своим недовольством и раздражением. Во время массовых протестов 2009 года в Иране было около миллиона смартфонов, сейчас их число составляет около 48 миллионов.

Простые иранцы, не имеющие независимых боевых профсоюзов (они в стране запрещены), используют любую лазейку, чтобы заявить о своих требованиях. Углубляющийся кризис и нарастающее раздражение масс провоцируют обострение борьбы в среде правящего класса. Экс-президент Махмуд Ахмадинежад уже начал резко критиковать в своих выступлениях действующую власть. Аятолла Хаменеи пытался заставить Ахмадинежада замолчать, но Высший руководитель Ирана уже утратил былой авторитет даже среди сторонников режима.

В этих условиях протесты, начавшиеся в Мешхеде 28 декабря, стали искрой, воспламенившей вскоре всю страну. Первоначально недовольство протестующих было сфокусировано на повышении цен и повсеместной коррупции, однако очень скоро ими стали выдвигаться более широкие политические требования. Толпы людей на улицах кричали «Смерть диктатору!» и требовали освобождения политических заключенных.

На следующий день демонстрации прошли в Тегеране, Реште, Керманшахе и Ахвазе — крупных городах с суммарным населением более 11 млн. человек. Выдвинутые протестующими лозунги были напрямую направлены против высших лиц государства.

В первые дни протестов режим оказался парализован и долго не решался перейти в контрнаступление (несмотря на то, что к настоящему времени были арестованы сотни людей и убит, по крайней мере, 21 человек). Там, где были предприняты попытки подавить протесты «железной рукой», люди оказали серьезное сопротивление. В Малайере и Шахиншехре демонстрантам удалось захватить полицейские отделения. Важно отметить, что акции протеста проходят не только на тех территориях, где проживают персы, этническое большинство Ирана; курды и белуджи также присоединились к общему движению.

Еще неделю назад никто не мог вообразить подобное развитие событий. Несмотря на то, что до сих пор остается неясным, каким образом низовое движение получило столько широкое распространение, несомненным является тот факт, что перед нами впечатляющий пример храбрости, великого народного гнева и неодолимого стремления к свободе и социальной справедливости.

Характер и перспективы массового движения

Возникшее движение носит стихийный характер и не имеет общего руководства, оно сформировалось в огромной степени благодаря массовой инициативе снизу. Люди в провинции самостоятельно включаются в борьбу, не ожидая «основных событий» в крупных городах, к которым можно было бы присоединиться.

Все больше протестующих отказываются от любого сотрудничества с реформистски настроенными лидерами Зеленой революции 2009 года, которые в свое время использовали народное возмущение исключительно с целью войти во власть в качестве еще одной группировки правящей элиты. В свою очередь, сама эта так называемая «реформистская фракция» открыто осудила нынешние протесты и призвала к их подавлению.

Если главными участниками Зеленой революции были представители мелкой буржуазии и средних слоев, то сейчас основную массу протестующих составляют трудящиеся, безработные и наиболее бедные представители мелкобуржуазных слоев. Накопившееся раздражение привело к существенной радикализации движения. Массы больше не верят в традиционные методы «ненасильственного» сопротивления. Многие участники протестов открыто призывают к свержению режима.

Как и раньше, заметную роль в протестном движении играют женщины, и нередко они идут на более радикальные действия, чем мужчины. Причиной тому служит двойное угнетение, которому они подвергаются в связи с патриархальной культурой и догматическим исламом, которые установились в Иране на государственном уровне после исламской революции 1979 года.

Ко времени написания данной статьи жесткие ограничения, наложенные иранским режимом на распространение информации в интернете, существенно сократили количество доступных нам сведений о том, что происходит в стране.

Мы не можем прогнозировать, как долго будут продолжаться эти спонтанно начавшиеся протестные выступления, но можем сказать со всей уверенностью, что они открывают новую главу в постреволюционной истории Ирана.

В рамках этого периода можно выделить три этапа: от революции февраля 1979 года до переворота июня 1981 года (тогда при подрыве бомбы в штаб-квартире Исламской республиканской партии были убиты 70 высокопоставленных чиновников и влиятельных альтернативных лидеров исламской революции, в результате чего власть сосредоточилась в руках аятоллы Хомейни); от переворота до декабря 2017 года; и новый этап, начинающийся на наших глазах. На первом этапе режиму удалось подавить остатки революционного сопротивления и укрепить свои позиции. На протяжении последующих лет он выживал, минуя периодические кризисы вроде Зеленой революции 2009 года во многом благодаря тому, что люди еще надеялись на проведение реформ сверху — эти надежды связывались с так называемыми реформистскими группировками в правительстве. Новый, третий этап ознаменован началом окончательного конфликта между устремлениями народных масс и правящего режима. Сегодня люди все чаще прямо возлагают ответственность за происходящее в стране на клерикалов, находящихся у власти с 1979-го, не разделяя элиты на «более и менее прогрессивные» группировки и не доверяя им.

Однако, несмотря на всю воинственность возникшего за последние недели движения, у него есть и свои слабые места. Оно все еще находится на ранней стадии развития и в отсутствие революционной партии, способной предложить четкую стратегию дальнейших действий, рискует упустить свой шанс. Недостаток организации неизбежно приводит к тому, что картина, складывающаяся в головах рядовых протестующих, оказывается запутанной и противоречивой. В результате на демонстрациях можно иногда услышать даже лозунги в поддержку монархии, свергнутой революцией 1979 года, хотя подобные настроения и нельзя назвать доминирующими. Акции протеста начались на улицах и площадях и до сих пор не были поддержаны протестными выступлениями на рабочих местах. Такая тактика не может обеспечить долговременное существование движения. Если работники ключевых предприятий — нефтяных, газовых, нефтехимических и автомобилестроительных — проведут хотя бы 24-часовую забастовку, это придаст движению новый мощный импульс. Однако пока ничто не говорит о том, что этот шаг вперед будет сделан.

Что делать левым?

Иранские левые должны постараться извлечь уроки из революционных событий 1979 года, протестов 2009 года внутри страны и опыта революционной борьбы во всем мире, особенно — в ходе недавней «Арабской весны». От них также потребуется занять прочную интернациональную позицию и искать сотрудничества с силами международного социалистического движения.

Левые должны использовать открывающиеся перед ними возможности, предлагая участникам протестного движения новые формы организации и виды активности с целью его укрепления и усовершенствования. Левые должны поставить себе на службу новейшие средства коммуникации, которые, несмотря на все попытки режима ограничить их использование, могут в наши дни сыграть решающую роль в проведении массовой мобилизации. Эти средства, включая социальные сети и мессенджеры, необходимо использовать для распространения информации и предложений по дальнейшим шагам.

Несмотря на то, что нынешняя протестная волна может вскоре схлынуть, она уже кардинальным образом изменила ситуацию в Иране. Полученный в ходе произошедших событий опыт может послужить основой для формирования в стране рабочего движения, которое бросит вызов как правящему режиму, так и капиталистическому строю в целом. Первым шагом на этом пути должно стать объединение активистов протестного движения в группы и комитеты для координации дальнейших действий и выработки общих требований и программы. Левые должны начать диалог с другими группами протестующих рабочих для формирования единого фронта с целью построения демократической массовой рабочей партии, которая объединит трудящихся, бедноту и молодежь в борьбе за альтернативный путь развития.

Марксисты должны отстаивать программу, в рамках которой требования соблюдения демократических прав, прекращения репрессий и повышения уровня жизни соединятся с осознанием необходимости создания правительства рабочих и бедноты, которое сможет положить начало социалистической трансформации Ирана путем национализации командных высот экономики под демократическим контролем. Это имело бы огромное значение для всех рабочих на Ближнем Востоке и за его пределами.

Одновременно левые должны выступить против империалистической интервенции в Иран, которая неизбежно будет направлена на подавление зародившегося народного движения. Следует публично разоблачать лицемерные заявления Трампа, который высказывается «в поддержку демократических устремлений иранского народа» и одновременно хвалит диктаторский режим в Саудовской Аравии. Социалистическая программа, демонстрирующая, чего можно достичь ниспровергнув капитализм, должна развеять у иранцев распространенные иллюзии об улучшении уровня жизни в случае прихода к власти прозападной буржуазии.

Только общество, возглавляемое представителями трудящихся, может справиться с затяжным кризисом, охватившим Иран и весь соседний регион, завоевать демократические права для всех его членов вне зависимости от национальности и вероисповедания и положить конец бедности и угнетению по гендерному, расовому или этническому признаку. Рабочая революция в Иране будет способствовать дальнейшим успехам прогрессивных, демократических и социалистических сил на Ближнем Востоке и прекращению распространения реакционных радикально-исламистских идей.