Казахстан: еще одни выборы по назарбаевским лекалам

Завтра в Казахстане пройдут президентские выборы. Разбираемся, какой будет первая электоральная процедура после того, как Токаев объявил себя реформатором.

Благоприятный момент

Эти выборы — досрочные. Полномочия Касым-Жомарта Токаева после выборов 2019 года (тогда была объявлена его победа с результатом в 70%) истекли бы только в июне 2024 года.

Необходимость перевыборов Токаев объяснил так: «Для успешной реализации коренных и комплексных реформ на пути к созданию Справедливого Казахстана необходим новый доверительный мандат народа». Но что не так с прежним мандатом, почему выборы нужны именно сейчас?

За всю историю Казахстана были только одни президентские выборы, которые прошли в срок, — в 2005 году. В остальных случаях предшественник Токаева Нурсултан Назарбаев устраивал выборы тогда, когда ему было выгоднее: в моменты, когда у него были рейтинги, достаточные для «обновления» мандата перед серьезными штормами в экономике и ожидаемой волной социального недовольства. Эта политтехнология также использовалась чтобы застать врасплох возможных реальных оппонентов и не дать шанса выступить на выборах.

Так же действует и нынешний президент. По данным независимого социологического объединения Qalam рейтинг Токаева упал до 59%, и продолжает снижаться — достаточный сейчас для выборов перевес может быть скоро исчерпан. Без такого перевеса в общественном мнении победа Токаева будет вызывать не ворчание из-за отдельных подтасовок на выборах, а гнев из-за фальсификации всего их результата.

К проведению выборов именно сейчас Токаева толкает как выгодная нынешняя конъюнктура, так и страх перед будущим.

Токаев пришел к власти, будучи преемником Назарбаева. Он решил дистанцироваться от него, воспользовавшись справедливым протестом бедных и беднейших слоев против тридцати лет диктатуры, культа личности и нищеты, которые однозначно ассоциировались в глазах масс с персоной Назарбаева и в январе вылились в лозунг «шал, кет!» («дед, уходи!»). Опираясь на недовольство старым режимом, частью которого Токаев был сам, а также на штыки российской армии в рамках «помощи ОДКБ», он смог открыть себе дорогу к единоличной власти — такому же бонапартистскому режиму, но во главе с ним самим и его приближенными.

С января Токаев начал массовые преследования окружения Назарбаева, добравшись в том числе до представительниц и представителей его семьи. Борьбу против своего предшественника Токаев старается представить как «построение нового демократического Казахстана», «вторую Республику» и «третью модернизацию» (что символично, ведь все эти фразы взяты из нескольких старых посланий Назарбаева с 2017 года).

Сейчас в общественном восприятии разница между Токаевым и Назарбаевым пока еще велика, при этом реваншизм старых элит временно придушен силовыми методами, а массы еще запуганы кровавым подавлением январских протестов. Токаев монополизировал тему «борьбы против ненавистных старых элит» и пытается конвертировать это в политические очки на предстоящих выборах. Но репрессируя окружение Назарбаева, он использует репрессии и против масс и их попыток самоорганизации.

Война и кризис

В марте—апреле в крупных городах проходили акции протеста в поддержку Украины. Немногим позже, стремясь канализировать эту поддержку в русло поддержки самого себя, Токаев выступил на ПМЭФ с заявлениями о том, что Казахстан не признает квазигосударственные образования вроде ДНР и ЛНР, а работник его администрации заявил, что Казахстан не будет уклоняться от соблюдения санкций, введенных против России. Кроме того, тема войны в Украине затмевает вопрос выборов в Казахстане. Несмотря на неуверенные выпады Токаева в адрес Кремля, казахстанская экономика все так же зависит от российской, которая погружается в глубокий кризис.

Январские события встали в ряд громких трагедий, когда от рук и автоматов силовиков пострадали простые люди: Желтоксан-1986, Жанаозен-2011. Токаев так и не ответил ни на один вопрос к режиму, касающийся честного расследования январских событий, в которых только по официальным данным прокуратуры погибли 238 человек. А меж тем недовольство экономическим положением, которое толкало людей массово выходить на улицы, никуда не исчезло, как не были решены и коренные социальные проблемы, породившие его.

Напротив, они продолжат усугубляться под влиянием войны, мобилизации в России и вызванной ею массовой эмиграцией. В какой-то момент стоимость аренды жилья в мегаполисах Казахстана выросли в два раза (в целом ожидается, что итоговый рост цен на аренду составит около 20%). В первую очередь это ударит по внутренним мигрантам из пригородов и аулов. Этот же слой уже вынес на своих плечах все последствия локдауна в 2020 году, когда многие рабочие из пригородов Алматы не могли попасть на работу из-за установленных блокпостов на въезде в город.

В контексте эмиграции из России этот слой рабочих — зачастую молодежь, владеющая только казахским языком — оказывается жертвой капиталистов, которые не прочь наживиться на притоке платежеспособных россиян. На одной бизнес-конференции предприниматель Мухоряпов высказался в том ключе, что казахоязычные работники сферы обслуживания обязаны общаться с клиентами на русском языке, хотя ни один закон этого не требует, а кроме того, это нарушает право казахстанцев использовать государственный язык.

Массовые протесты бедной молодежи из пригородов и сел не являются чем-то новым; они происходили и на предыдущих выборах 2019 года, и вспыхивали стихийно, как на бесплатном концерте популярного певца Кайрата Нуртаса в 2013-м, когда конфликт с полицией, охранявшей мероприятие, вылился в неконтролируемое противостояние. Не прекращаются и протесты в Мангыстау: рабочие, уже имеющие опыт борьбы, продолжают ее.

Тем не менее, правительство не прилагает никаких финансовых усилий для повышения уровня жизни этих слоев — внутренние мигранты в Казахстане фактически живут в тех же условиях, что и мигранты в России.

Напротив, в контексте того, что зарубежный бизнес зачастую уходит из России в Казахстан, международные финансовые институты, видящие Казахстан исключительно как рынок дешевой рабочей силы, выступают за урезание бюджета и сокращение поддержки малого бизнеса. Эрик Ливни, ведущий региональный экономист Европейского Банка Развития и Реконструкции (ЕБРР) заявил: «Центральная Азия может занять место России на рынках Евросоюза», не примянув упомянуть:

«Удалось ли за прошедшее время решить все проблемы? Конечно, нет. Я сейчас вижу, что у правительства трясутся руки в плане закручивания гаек и сокращения всевозможных социальных выплат наряду с социальными программами. Они все еще приводят к очень серьезной инфляционной проблеме — Казахстан по уровню инфляции сейчас выходит в лидеры Центральной Азии. Нужно остановить программы поддержки по жилью, „Дорожную карту бизнеса“ и другие подобные инициативы. Они носят достаточно популистский характер. Но пока мы не можем это сделать, в том числе из-за опасения властей, что это приведет к новым всплескам недовольства».

Помощник госсекретаря США Дональд Лу развил эту мысль:

«Нынешнее количество американских компаний, работающих в Казахстане, − рекордное. Еще никогда американского бизнеса не было здесь в таком количестве. Это справедливо и для иностранных компаний в целом. Я думаю, они сейчас рассматривают Казахстан как страну, важную для присутствия и запуска производств. Население Казахстана молодое, образованное и стоимость труда здесь остается достаточно низкой. Я думаю, что это долгосрочные изменения. Компании, которые оставляют Москву и выбирают Центральную Азию для релокации, думаю, будут присутствовать здесь на долгосрочной основе».

Последствия этой тенденции уже видны в социальной сфере. Токаев не говорит об открытии новых университетов и колледжей и улучшении качества обучения в существующих, а хвалится «оптимизацией», что оборачивается как сокращением преподавательского состава, так и общим ухудшением образовательной сферы, которая критически важна именно для внутренних мигранток и мигрантов:

«Был закрыт ряд вузов и колледжей, в которых обучение не соответствовало требуемому уровню. Эта работа должна продолжиться. Здесь не будет никаких послаблений, потому что нашей стране нужны не конторы по раздаче дипломов, а конкурентоспособные учебные заведения. В нашем обществе должен укорениться культ знаний, а не диплома».

Красивые слова, но на деле Токаев пытается прикрыть ими сокращение расходов на социалку. В качестве оправдания этих мер он всегда может прибегнуть к единственному успешному примеру из Петропавловска, где основной ВУЗ перешел под управление университета Аризоны.

Плебисцит вместо выборов

Токаев обещал либерализацию выборного законодательства, однако на практике это снова оказалось неисполненными благими пожеланиями. На выборную должность президента все так же распространяется ценз стажа на госслужбе не менее 5 лет, призванный не допустить к выборам каждого, кто не является винтиком существующей системы.

Обещанные послабления законодательства о регистрации партий действуют выборочно и не применяются к действительно независимым от Ак-Орды партиям: «Демпартии» Жанболата Мамая и «Біздің таңдау» Болата Абилова — эти партии остаются незарегистрированными в канун выборов, а соответственно не могут и выдвигать собственных кандидатов.

Токаев обещал допустить к политической борьбе «новые лица», но все действительно независимые политики, как лидер Демпартии Жанболат Мамай, находятся за решеткой по обвинениям в «разжигании социальной розни» и «организации массовых беспорядков».

Напротив, в качестве конкурентов на выборах Токаев захотел видеть никому неизвестных людей либо весьма одиозных личностей, на фоне которых он будет выглядеть единственным кандидатом, за которого можно голосовать.

На этих выборах будут две кандидатки-женщины, но обе с мракобесными, консервативными взглядами. Одна, Каракат Абден, писала книги о том, что девочек нужно воспитывать в патриархальных традициях, а недавно еще и предложила ввести налог на женитьбу на казашках. Другая, Салтанат Турсынбекова, также выступает за традиционные ценности и избирается от объединения «Казахские матери — путь к традициям».

Журналист Vlast. kz Дмитрий Мазоренко совершенно верно охарактеризовал всю эту политологическую ширму: «Вместо партий... действуют управляемые аппараты бюрократов; вместо профсоюзов — целая федерация по защите олигархов от рабочих; вместо оппозиционных кандидатов — выдуманные политтехнологами противники действующей власти; вместо общественных движений — образованные сверху скопления случайных людей; вместо неправительственных организаций — едва живые получатели грантов от государства; вместо общественных деятелей — статисты, отвечающие на все цитатами Токаева».

Даже Назарбаев часто допускал на выборы известных оппозиционеров. Сейчас же вместо выборов мы получили классический плебисцит: «за или против Токаева».

Тактика

На этих выборах нет ни одного кандидата, которого можно было бы поддержать. ОСДП, ранее бывшая оппозиционной, окончательно утратила какую-либо независимость от администрации президента. Выставленный ею Ауесбаев — искусственный кандидат, который даже не смог объяснить журналистам свою предвыборную программу без зачитывания с телефона. Напомним, ранее афилированный с ОСДП Амиржан Косанов, который был одним из лидеров оппозиции, несмотря на имеющиеся сведения о фальсификации выборов в 2019 году согласился с их результатами даже до их объявления и поздравил Токаева с победой. Это вызвало протесты в том числе тех, кто голосовал за него. На этот раз Ак-Орда решила не допускать даже такого сценария.

До выборов не были допущены даже партии-фальшивки режима вроде коммунистов (переименовались в Народную партию) или симулирующие «партию бизнеса» Ак-Жол — обе эти партии заявили о вхождении в коалиацию «За реформы Токаева» и поддержке действующего президента.

Но даже если бы был кандидат, которого можно было бы поддержать хотя бы критически, Токаев закрыл всякую возможность для обеспечения его победы — на этих выборах фактически запрещено независимое наблюдение. Любая организация, проводящая наблюдение, должна быть аккредитирована ЦИК, а также обязательно должна включить в свой устав в перечне деятельности «наблюдение за выборами». Токаев лицемерно объясняет, так страна защищается от «риска гибридных угроз и иностранного вмешательства в выборы».

Единственная «демократизация» выборного процесса заключается в возвращении графы «против всех». Но в реальности, когда подсчет голосов не находится под контролем даже со стороны независимых наблюдателей, это не что иное, как попытка Ак-Орды канализировать протестное голосование в рамках бюллетеня.

Единственной действенной тактикой на этих выборах был бы активный бойкот, что значит:

— Уносить с участка бюллетени (например, можно кинуть вместо бюллетеня в урну пустой лист A4, если вы бюджетница или бюджетник и за голосоованием следит администрация);

— Писать на бюллетенях лозунги, например: «За реальную демократию в интересах большинства!», «За выборы под контролем демократически выбранных комитетов трудящихся и бюджетников!», «Против урезания социального бюджета!», «Не 20 млрд тенге на фальшивые выборы, а 200 млрд тенге на строительство школ, детсадов, больниц!»;

— Расклеивать их как плакаты на столбах, досках объявлений в жилых районах;

— Находить людей, придерживающихся такого же взгляда на ситуацию в стране и вместе с ними создавать и координировать между собой комитеты борьбы против новой диктатуры, новых урезаний социалки, а в перспективе — партию, представляющую интересы большинства, живущего от зарплаты до зарплаты