8 апреля Берни Сандерс «приостановил» свою президентскую кампанию. Неделю спустя его поражение превратилось в полный разгром и капитуляцию перед истеблишментом Демократической партии. Он позорно поддержал Джо Байдена — невероятно слабого кандидата и ставленника корпораций. Он даже раскритиковал свою пресс-секретаря Брианну Джой Грей за то, что она немедленно не сделала то же самое. Последние репортажи даже говорят о том, что несколько ближайших советников Сандерса создают Комитет политического действия для поддержки Байдена.
Такой исход событий глубоко разочаровал миллионы тех, кто видел в Сандерсе подлинного выразителя «политической революции» против класса миллиардеров. Правда, большинство его сторонников, по всей видимости, примут его аргумент о том, что сейчас главное любой ценой остановить Трампа, даже если это будет означать необходимость голосовать за Джо Байдена.
Однако, существует и значительное меньшинство, особенно среди молодежи, кого не удастся убедить проголосовать за верного слугу Уолл-Стрит, чья 45-летняя политическая карьера была связана с урезанием бюджетов на медицину и социальные службы, кто с энтузиазмом поддержал войну в Ираке, кто поддерживал политику ужесточения уголовных наказаний, кто позволил национальному телевидению унижать Аниту Хилл, когда она обвинила Кларенса Томаса в сексуальных домогательствах. И, хотя мы целиком и полностью согласны, что необходимо избавиться от Трампа, мы считаем, что поддерживать Байдена — означает поддерживать ту самую провальную неолиберальную политику, которая прежде всего и привела к тому, что Трамп оказался у власти.
Сандерс закончил свою кампанию в тот самый момент, когда трудящиеся США столкнулись с самым серьезным кризисом со времен Второй мировой: с одной стороны пандемия коронавируса, многократно усиленная провальной политикой капиталистов и режима Трампа, с другой — экономический коллапс, сравнимый по масштабам с Великой Депрессией.
Да, после Супервторника движение к номинации для Сандерса действительно серьезно осложнилось. Однако, как кандидат, он имел мощную платформу для строительства массового движения, которое будет необходимо, чтобы защищать трудящихся во время опасного и хаотичного «перезапуска» экономики с его угрозой массовой безработицы, сокращением социальных бюджетов и массовыми выселениями. Но вместо этого он просто заявил людям, что отдает их судьбу в руки истеблишмента Демпартии. Такое отречение от руководства создает опасный вакуум, который может обезоружить рабочих перед лицом наступления правых, с тех пор как всем стало ясно, что руководство демократов не предпримет никаких действий в нашу защиту.
Тем не менее, феномен Сандерса оказал и серьезное позитивное влияние на массовое сознание, особенно у молодежи и части рабочего класса, которые резко сдвинулись влево. Кампании Сандерса 2016 и 2020 годов, особенно последняя, приняли характер реального движения, построенного вокруг боевых требований рабочего класса, включающих бесплатное здравоохранение, минимальную зарплату 15 долларов в час, снижение количества заключенных и «Новый зеленый курс». Движущим лозунгом этой кампании стало «политическая революция против класса миллиардеров». Этот огромный шаг вперед в сознании никуда не денется и будет играть ключевую роль в следующем раунде социальной и политической борьбы.
Важность Сандерса
Для полного понимания значения движения вокруг Сандерса и его неожиданного завершения мы должны оглянуться и посмотреть на него в контексте длинного исторического периода. На протяжении сорока лет, с момента избрания президентом Рональда Рейгана, в американской политике доминировала неолиберальная идеология. Неолиберализм стал ответом правящего класса на экономический, политический и социальный кризис капиталистической системы и наступивший в 1970-х конец послевоенного экономического бума. Ключевой чертой этой политики было непрерывное наступление на достижения рабочего класса, завоеванные им в предшествующий период. Все это достигалось за счет снятия ограничений на движение глобального капитала, предоставления все больше и больше власти банкам, сокращения социальных служб и максимальной приватизации госсектора.
Целью было восстановление прибылей боссов не считаясь ни с какими издержками для общества. Но, чтобы добиться успеха в навязывании своей программы, правящему классу было нужно нанести решающий удар рабочему движению. Рейган в 1981 году уничтожил профсоюз авиадиспетчеров PATCO, а Тэтчер в 1985-м разгромила британских шахтеров. Но эта политика нуждалась и в идеологическом оправдании. Оно включало в себя идею о провальности социализма, многократно усилившуюся из-за коллапса сталинизма в конце 1980-х. Индивидуализм и меритократия были поставлены выше общественной солидарности, а чудеса глобализированного «свободного рынка» должны были принести небывалый рост экономики. На какое-то время эта программа получила массовую поддержку или, по крайней мере, была усвоена массами. Неолибералы заняли доминирующее положение и в Демократической партии, что ознаменовалось приходом к власти Билла Клинтона.
Однако, несмотря на все обещания неолибералов, реальность к концу девяностых показала нечто иное: массовый рост неравенства и разрушение социальных служб. Трудящимся пришлось работать больше и тяжелее за меньшую плату. Но откат рабочего движения и левых означал, что в целом сопротивление этой политике было довольно слабым. Важным моментом в этот период было выдвижение Ральфа Найдера независимым кандидатом на президентских выборах, когда он получил 3 млн голосов, успешно использовав растущее тогда «антиглобалистское» движение. Но в тот раз возможность создать на этой основе новую левую политическую силу была упущена.
Крах 2008-09 годов, когда миллионы людей лишились жилья и работы, показал полное банкротство неолиберализма. Демократы при Обаме спасали Уолл Стрит, точно также, как они вместе с республиканцами делают и сегодня, тратя на это триллионы долларов. Но спустя несколько лет появление в 2011 году движений «Оккупай Уолл Стрит» и «Жизни черных важны» показало, что сопротивление все же началось. Эти движения были частью борьбы, которая волной прокатилась по всему миру и включала в себя «Арабскую весну» и движения рабочего класса против политики жестких сокращений в Испании и Греции.
Но первоначально это сопротивление не отражалось на политической реальности США. И именно Сандерсу принадлежит историческая роль в изменении этой ситуации. Когда он с самого начала открыто объявил себя «демократическим социалистом», его кампания прозвучала как призыв ко всем, особенно к молодым, кто уже сделал вывод, что общество должно развиваться в другом направлении. Как сказала недавно радикальная авторка Наоми Кляйн, «Берни Сандерс разрушил заклинание неолиберализма».
Кампания Сандерса 2016 года позволила ему собрать впечатляющую сумму донатов на 228 млн. долларов, при том, что он отказался брать деньги у американских корпораций. Несмотря на участие в праймериз Демократической партии, все это ясно указывало на имеющийся потенциал для создания независимой левой политической партии.
Сандерса толкала влево именно его растущая политическая база, все больше и больше включавшая в себя молодежь и рабочий класс. В 2020 он объявил, что класса миллиардеров «не должно существовать» и призвал к созданию «правительства рабочего класса», в котором он как президент играл бы роль «верховного профсоюзного организатора». Но, хотя все это и важно само по себе, как объяснила депутатка горсовета Сиэтла социалистка Кшама Савант, «главной причиной, по которой мы так сильно поддерживали Берни, была та же самая причина, по которой правящий класс боялся его. Его кампания 2016 года помогла вдохновить массовую борьбу, в том числе протесты учителей в 2018 и 2019 годах и начало возрождения рабочего движения в этой стране. Если бы он каким-то образом сумел преодолеть все препятствия и выиграть президентское кресло в 2020 году, правящему классу пришлось бы ужаснуться огромному росту уверенности и надежд трудящихся одновременно с новым витком борьбы, которую он мог бы спровоцировать»
Но кампания 2016 года содержала и серьезное предупреждение — избрание Дональда Трампа. Сандерс все время повторял, что поддержит любую кандидатуру, которую выдвинет Демпартия, даже если это будет Хиллари Клинтон. Социалистическая Альтернатива, со своей стороны, говорила, что если истеблишмент заблокирует его выдвижение, он должен продолжить свою кампанию как независимый кандидат. Отказавшись пойти по этому пути, Сандерс сделал единственной альтернативой Трампу ту самую Хиллари Клинтон с ее всем надоевшим неолиберализмом. Одним из ключевых аргументов Сандерса против продолжения участия в выборах как независимого кандидата было нежелание стать «спойлером» и тем способствовать избранию Трампа. И что в итоге? Несмотря на его выход из гонки, Клинтон все равно проиграла. Реальным спойлером, способствовавшим победе Трампа, был истеблишмент Демократической партии.
Трамп, несмотря на всю его откровенно ксенофобскую риторику, также отражал, хотя и в искаженном правым популизмом виде, неприятие неолиберализма с его соглашениями о «свободной торговле», приводившими к потере миллионов рабочих мест в промышленности. Его победа показала, какую цену пришлось заплатить за провал попытки создать массовую левую альтернативу корпоративной политике.
Кризис в Демократической партии
Готовность Сандерса в 2016 году поддержать Клинтон помогла скрыть глубокий кризис в рядах Демократической партии. Спасая Уолл Стрит, Демократы в 2010 году потеряли контроль над Конгрессом. Затем они один за одним утрачивали контроль над законодательными собраниями в 27 штатах и, потеряв в итоге более 1000 мест, оказались, как национальная партия, в самом худшем положении за последние 100 лет. Все заявления Клинтон в 2016 году сводились к тому, что Трамп представляет «экзистенциальную угрозу американской демократии». Она буквально ничего не обещала трудящимся, всего лишь рекламируя слабое восстановление экономики при Обаме, которое принесло выгоду только богатым.
В реальности, как Демократический, так и Республиканский истеблишменты защищали одну и ту же политику торговых соглашений и сокращения социальных служб, которая была крайне непопулярна у простых людей. В отсутствие большой разницы в экономических программах, Республиканцы в течение многих лет использовали для консолидации своей базы другие проблемы, вроде права на оружие. Слабость истеблишмента вполне обнаружилась в тот момент, когда на правом фланге возник Трамп, а на левом — Сандерс. Кризис американского истеблишмента отражал тот же самый процесс, который происходил в Западной Европе с «правоцентристскими» и «левоцентристскими» партиями, которые после 2008-09 годов проводили бесконечные программы жестких сокращений. В некоторых странах количество голосов, поданных за такие партии, упало практически до нуля.
Слабость Демократов никуда не делась и при Трампе, даже несмотря на их избирательные успехи в середине его президентского срока. Они полностью провалили задачу по организации реальной борьбы против реакционных атак Трампа на иммигрантов, на права женщин и против трудящихся в целом. Их энергия в основном была потрачена на то, чтобы «по горячим следам» доказать, что Трамп является российским агентом и на утомительное разбирательство «Украинского дела». Если у них и был в 2020 году шанс что-то сделать против Трампа, то он был связан с его катастрофическим отношением к пандемии коронавируса и к разворачивающемуся прямо на глазах у Республиканцев масштабному экономическому кризису, от которого страдают трудящиеся и значительная часть среднего класса.
Но, в то время как Трамп оказался способен заставить отступить Республиканский истеблишмент и переделать партию согласно его собственным взглядам, того же самого нельзя сказать о левых внутри Демократической партии. На фундаментальном уровне ставки еще более повысились с приходом Сандерса. Трамп, при всей его популистской риторике и непредсказуемом поведении, все же не угрожает корпоративному характеру Республиканской партии. С тех пор, как он вступил в должность, высшее руководство партии поддержало и его меры по сокращению налогов на богатых, и наступление на экологическое законодательство, и жесткую линию в отношениях с Китаем. Программа же и подход Сандерса, напротив, рассматриваются как прямая угроза господствующим в Демократической партии корпоративным интересам.
Выборы 2016 года показали весь уровень фальсификаций на праймериз Демпартии и насколько далеко ее руководство готово зайти, чтобы помешать Сандерсу быть выдвинутым в качестве кандидата в президенты. Дебби Вассерман Шульц, глава Национального Комитета Демократов, в 2016 году заключила с Клинтон сделку, по которой Комитет становился фактически придатком ее избирательного штаба. Как впоследствии признавала бывшая председательница ДНК Донна Бразил, «Хиллари получала контроль над партийными финансами, стратегией и всеми денежными поступлениями. Ее избирательный штаб имел право отказаться от услуг партийного директора по коммуникациям, и они же принимали окончательное решение в отношении всего остального персонала. ДНК был также обязан консультироваться с ее штабом по вопросам кадров, бюджета, информации, аналитики и переписки» (Politico.com, 11.02.2017)
«Дорога в Милуоки»: истеблишмент в панике
На сегодняшний день корпоративные спонсоры Демократической партии уже достаточно ясно дали понять, что они предпочтут еще четыре года власти Трампа победе Сандерса. В качестве ответной меры истеблишмент выставил кучу кандидатов, чтобы уменьшить поддержку Сандерса и избежать повторения двухсторонней гонки 2016 года, в которой все больше раскрывалась сущность Хиллари. И какое-то время казалось, что эта стратегия работает. Но Байден постоянно путался, Уоррен потеряла темп, сдвинувшись вправо, а Буттиджич никогда не отвечал запросам трудящихся.
А потом Сандерс победил в первых трех праймериз — «подвиг, который до него не удавался ни одному кандидату» (Newsweek, 23.02.2020). И это, особенно после праймериз в Неваде, ввергло истеблишмент Демократов в состояние сильнейшей паники, поскольку появилась возможность того, что на июльском Национальном конвенте Демократов в Милуоки Сандерс получит значительное количество, а то и большинство делегатов. И все это в значительной степени из-за провала попыток истеблишмента объединиться вокруг какого-то одного кандидата, способного остановить Сандерса. В этот момент, в конце февраля, кампания Байдена, казалось, уже полностью захлебнулась.
Либо победа Сандерса, либо истеблишменту пришлось бы блокировать его еще более бесстыдным образом, чем в 2016 году, что обострило бы до предела противоречие между все более радикальной базой и неолиберальным руководством партии-зомби. Но это открывало также и широкую возможность для строительства независимой рабочей партии.
И Социалистическая Альтернатива в феврале исходила именно из той перспективы, что Сандерс, оказавшись перед лицом множества слабых кандидатов, очень даже может получить на конвенте значительное количество делегатов, что вынудит истеблишмент в попытке остановить его зайти гораздо дальше в использовании всяческих грязных трюков, чем это было на конвенте 2016 года. Мы призывали к «миллиону на улицах», то есть к массовым демонстрациям в Милуоки, штат Висконсин, где в июле должен был проходить конвент Демпартии. Такая массовая конфронтация выявила бы абсолютно недемократическую природу этой партии и открыла бы путь независимой рабочей политике.
На первый взгляд, это могло показаться парадоксальным с тех пор, как Сандерс выдвинулся на праймериз Демократов. Но именно из-за господства корпораций Сандерс был неприемлем для истеблишмента Демократической партии в качестве их кандидата на пост президента. Как мы постоянно объясняли, единственным путем к завоеванию президентства и проведению в жизнь его платформы для него было бы движение его кампании в сторону строительства новой партии, органически связанной с массовым движением трудящимся на рабочих местах и в их районах.
Массовые манипуляции
Со времени Супервторника корпоративные медиа уже тысячу и один раз высказались о неизбежности взлета Байдена и падения Сандерса. Но фактически в последовавших событиях не было ничего неизбежного. Выдохшаяся корпоративная политика Байдена определенно не могла вызвать народный энтузиазм.
После одних из наиболее жарких дебатов накануне праймериз в Неваде консервативный колумнист New York Times Дэвид Брукс писал, что ни у одного из прочих кандидатов не было четкого ответа на критику Сандерсом господства корпораций или на предложенные им серьезные реформы: «[никто из них] не владеет категориями или умственным аппаратом, чтобы опровергнуть социалистов вроде Сандерса... просто повторять, что его программа обойдется слишком дорого, это жалкий ответ на популярный миф». (20.02.2020) И действительно, такой ответ Сандерсу со стороны других кандидатов это смесь из ослабевшего неолиберализма, корпоративной политики идентичности и фальшивого запугивания «красной угрозой».
После праймериз в Южной Каролине истеблишмент — в особенности бывший президент Обама — увидели возможность для более решительного вмешательства. Они «убедили» всех других кандидатов выйти из гонки либо до, либо сразу после Супервторника. Корпоративные медиа начали непрерывные нападки на Сандерса, повторяя надоевшие всем утверждения, что бесплатная медицина «слишком затратна», что политика Сандерса «слишком радикальная» для широких слоев избирателей, которые будут голосовать в ноябре, что Сандерс «не способен сработаться с другими», что он, возможно, был «слишком мягок к коммунизму» и так далее, и так далее.
Все эти нападки варьировались от нелепых до патетических, однако, в сочетании с ежедневным парадом «важных людей», агитировавших за Байдена, они давали кумулятивный эффект. Однако, что действительно вывело этот процесс на уровень массовых манипуляций, так это то, что людей убедили не верить их собственным глазам: что Байден это не только скучный, слабый кандидат, чьи позиции абсолютно далеки от ожиданий основной базы Демократической партии, но и что его умственные способности уже весьма сильно ослабли. И именно эта проблема, о которой сам истеблишмент был прекрасно осведомлен, заставила их потратить несколько месяцев на поиски подходящей замены Байдену. И если бы «избираемость» действительно была ключевым вопросом, его бы давно уже отстранили от участия в выборах.
Как далеко были готовы зайти партийный истеблишмент и его союзники в СМИ, показывает случай с обвинениями в сексуальных домогательствах, выдвинутыми Тарой Рид против Джо Байдена. New York Times придерживало информацию об этой истории на протяжении девяноста дней, пока Сандерс не объявил, что выбывает из гонки кандидатов. Они также признались, что обсуждали со штабом Байдена, как лучше подать сообщение об этих обвинениях в печати. Сейчас уже ясно, что Рид на протяжении нескольких месяцев пыталась обнародовать свою историю, но все время получала отказы. И вплоть до прошлой недели ни одно корпоративное медиа даже не попросило Байдена ответить на обвинения! И это также показывает абсолютное лицемерие истеблишмента Демократов в вопросе о сексуальных домогательствах, поскольку обвинения против Байдена заслуживали не меньше доверия, чем такие же обвинения против Бретта Кавано.
Истеблишмент и его покровители из числа правящего класса испытали глубокое облегчение, когда им удалось заставить Сандерса выйти из игры, и он выразил полную поддержку Байдену. Однако, выбравшись из одного кризиса, они тут же создали следующий. Уже идут слухи о том, что руководство Демократов собирается сменить Байдена на кого еще, что приведет к очередной потере доверия руководству. Однако, независимо от того, кого выдвинет партийное руководство на ноябрьских выборах, чтобы победить Трампа, им надо предпринять наступление в самый разгар беспрецедентного экономического и социального кризиса, когда против их обанкротившейся политики будет обращен гнев трудящихся и молодежи, что приведет к массовой социальной борьбе и еще более остро поставит вопрос о новой политической партии.
Удары по Сандерсу
Но, хотя истеблишмент и показал, насколько беспощадно он способен блокировать Сандерса во второй раз, сейчас ему все же есть, чем манипулировать. По сравнению с началом 2016 года, когда возвышение Трампа было зловещим предзнаменованием, но еще не стало фактом, сегодня мы имеем дело с другой ситуацией — массы буквально горят желанием избавиться от самого реакционного и опасного президента со времен Рональда Рейгана.
Ясно, что, несмотря на все опросы, показывающие, что Сандерс может победить Трампа, значительная часть электората Демократов, в особенности пожилые избиратели, далеко не убеждены, что он мог бы победить в ноябре, и, следовательно, весьма податливы к проводимой истеблишментом кампании дезинформации. Вопреки утверждениям, что взгляды Сандерса были чересчур левыми, в первых 20 праймериз, включая те, где Байден победил с большим отрывом, экзитполы показали, что большинство избирателей поддерживали введение бесплатной медицины. А новые опросы показывают, что сегодня эту идею поддерживают и 45% Республиканцев. И тут Байден вновь и вновь повторяет, что наложит вето, если закон о бесплатной медицине будет внесен в Конгресс!
Все это означает, что есть значительное число избирателей, которые в этом вопросе гораздо больше согласны с Сандерсом, чем Байден, Буттиджич, Клобушар или даже Уоррен, но которые просто не готовы идти на риск из-за «избираемости».
Единственной ошибкой Сандерса стало то, что он не назвал открыто Байдена инструментом корпораций, каким тот на деле и является, а вместо этого, как известно, на протяжении всей кампании продолжал называть его «своим другом». Ясно, что продолжения наступления на Байдена на гораздо более ранней стадии было бы достаточно, чтобы в начале марта существенно сократить истеблишменту пространство для маневра, что могло бы дать Сандерсу шанс побороться. К примеру, если бы Сандерс начал в Южной Каролине информационную кампанию, указывая, что Байден постоянно угрожал урезаниями бюджета на социальные службы, это могло бы помочь уменьшить поддержку Байдена среди пожилого населения штата, а тем более среди темнокожих избирателей-Демократов.
Явные слабости
Отсутствие агрессивного подхода у Сандерса вытекает из гораздо более глубокой проблемы — а именно, из недооценки того, насколько далеко идущей должна быть «революция» в политике и в обществе, чтобы достигнуть заявленных им целей.
Взгляд Сандерса на «демократический социализм», как не раз говорилось на протяжении четырех лет, не идет дальше «Нового курса» Рузвельта или послевоенных европейских «социальных государств». Но оба этих варианта были разновидностями применения кейнсианских мер, направленных на сохранение капитализма, а не на движение к социализму. Более того, оба они закончились провалом. «Новый курс» не привел к устойчивому восстановлению экономики, которое произошло только с переводом ее на военные рельсы с началом Второй мировой. «Структурный кейнсианизм» послевоенного периода привел к стагфляции и социальному кризису 1970-х, после чего капитализм обратился к неолиберальным мерам.
Сандерс и другие левые реформисты воображают, что возможно возвращение к послевоенному «социальному государству». Но, как мы уже объясняли, послевоенный бум происходил по весьма специфическим причинам, которые уже не повторятся. Капитализм вошел в период долгосрочного спада, и наше время уже больше похоже на 1930-е, чем на 1960-е. Значительных реформ можно добиться, но это может произойти только при помощи боевого рабочего движения и новой партии рабочих и бедноты.
Сандерсом, по всей видимости, движет желание не быть обвиненным в переизбрании Трампа, отсюда и полная поддержка им более «приемлемого» кандидата — Байдена. Но как это может поспособствовать борьбе за бесплатную медицину или «Новый зеленый курс»? По крайней мере, существует реальная угроза того, что его поддержка и поддержка миллионов его последователей не гарантируют, что истеблишмент пойдет на какие-либо значимые уступки. Как бы ни заигрывали на словах в ближайшие месяцы с «прогрессивными» идеями Байден и его суррогаты, их заявления ровным счетом ничего не стоят.
Но если бы даже Сандерс и получил за свою поддержку более высокую цену, идея «реформировать» Демократическую партию — иллюзорна. Как мы уже неоднократно указывали, превращение Демократов в «партию рабочего класса», как это обещал Сандерс, как минимум, требовало бы, чтобы ее кандидаты прекратили брать деньги у корпораций, а их приверженность интересам рабочего класса определялась бы через подлинно демократические структуры. Делать такие заявления — означает показать, насколько они фантастичны. Единственный положительный элемент ухода Сандерса — что это поможет сотням тысяч открыть глаза на реальное положение дел.
К несчастью, среди социалистических левых есть и такие, кто повторяет за Сандерсом его ошибочные утверждения. В номере Jacobin, вышедшем после праймериз в Неваде, Дастин Гастелло и Коннор Килпатрик триумфально заявили: «Демократическому истеблишменту придется смириться, что теперь это его (Сандерса — прим.перев.) партия», совершенно не понимая решимости истеблишмента остановить Сандерса любой ценой. Приблизительно в это же время редактор Jacobin Бхаскар Санкара нападал на Кшаму Савант, указывавшую на необходимость использовать кампанию Сандерса, чтобы положить начало новой партии. При этом Санкара исходил из того же ошибочного утверждения о неизбежной победе в борьбе за трансформацию Демократической партии.
Несколько недель спустя, когда течение повернуло в другую сторону, Дастин Гастелло доказывал, что левые должны принять такой исход событий и оставаться в рядах Демократической партии по причине ее слабости: «Участие в выборах от Демократов даст нам легитимность и доступ к массовой базе, и мы не можем позволить себе бросить тактику использовать их, только потому что мы обижены на партию. Мы всегда будем обижаться на партию, потому что это не наша партия». (11.03.2020). Вот так за несколько недель его и Jacobin позиция сменилась с недооценки препятствий, с которыми столкнулись левые, на недооценку способности трудящихся вырваться из этой мертвой оболочки. На деле обе эти ошибки — две стороны одной монеты.
И здесь полезно сравнить эти события с ситуацией вокруг ухода Джереми Корбина, левого лидера британской Лейбористской партии. С того самого дня, как он, при массовой поддержке, особенно со стороны молодежи, пришел в 2015 году на пост лидера партии, неолиберальный аппарат, контролировавший партию со времен нахождения у власти Тони Блэра в 1990-х, стремился подрывать и саботировать все его инициативы. Как недавно выяснилось, блэристские партийные кадры приложили все усилия, чтобы не допустить успеха партии на выборах 2017 года и строили вместе с корпоративными медиа заговоры против Корбина и его союзников, чтобы организовать «антисемитскую» «охоту на ведьм». К несчастью, Корбин отказался продолжать наступление против неолибералов-блэристов. Через какое-то время это лишило его поддержки части рабочего класса, что прямо способствовало поражению партии на выборах 2019 года, которое и привело к отставке Корбина.
На пороге новой эры
Даже до двойного кризиса — пандемии и глобального экономического спада — уже было ясно, что капитализм входит в новую историческую фазу. Растущая тенденция к протекционизму, ослабление международных институтов после 2008 года и межипериалистические конфликты, еще более обострившиеся с приходом Трампа, закончились провозглашением «деглобализации». Все это еще более ускорилось из-за «закрытия» границ и экономики из-за коронавируса и усугубляется взаимными обвинениями Китая и США в начале кризиса.
Хотя пандемия и стала триггером экономического спада, мы уже говорили, что для этого были и более глубокие причины, включая долгосрочное падение роста производительности в сочетании с бесконечными финансовыми спекуляциями. Те проблемы, которые послужили детонатором кризиса 2008-09 годов, так и не были решены за прошедшее десятилетие.
Более того, и политический базис неолиберализма становится все более неустойчивым. В конце 2019 года мы видели по всему миру — от Эквадора до Гонконга — целую череду восстаний против коррупции и мер жесткой экономии. Масштаб этих восстаний можно сравнить с концом 1960-х, особенно после возникновения глобального молодежного движения против климатической катастрофы и подъема женских движений во многих частях мира.
Но конец неолиберализма не означает, что мы вступаем в более легкий период. Скорее, наоборот. Новая реальность будет больше похожа на 1930-е годы, только с еще более глубоким социальным кризисом и политической поляризацией. Нынешний двойной кризис и катастрофический ответ на него со стороны правящего класса, особенно в США, наглядно показали всем, что такое капитализм.
Частичное применение правящим классом кейнсианских мер из-за необходимости перезапустить экономику может создать иллюзию возможности реформ. Но серьезные уступки могут быть сделаны или из-за совершенно жгучей необходимости, или под массовым давлением. Сегодня нет основы для возврата к послевоенным структурным реформам. Сегодняшняя ситуация гораздо более похожа на кейнсианизм 1930-х, который мог только смягчить, но не устранить кризис.
Рабочие сегодня видят, как еда выбрасывается на свалки, в то время как полки магазинов все больше пустеют. Они видят, как триллионы долларов вливаются в спасение банков и корпораций, в то время как им самим крайне трудно получить какие-либо льготы. Они видят, как работники, оказавшиеся на передовой в борьбе с эпидемией, каждый день кладут свои жизни из-за системы, которая зачастую даже не может обеспечить их средствами индивидуальной защиты. Они видят, что сегодня все, включая их жизни, подчинено только прибыли.
Проблема здравоохранения носит особо взрывчатый характер. И не только из-за шокирующего отсутствия средств защиты, необходимого оборудования в больницах или невозможности расширить объем тестирования до необходимых размеров. Совсем недавно больницы массово закрывались по всей стране. И даже сегодня продолжается эта волна закрытия больниц в сельских районах. К этому еще надо добавить сокращение числа больничных коек по всей стране. И даже в больших городах мы видим увольнения медицинского персонала в самый разгар эпидемии! Учитывая, что уровень безработицы скоро подойдет к 50 миллионам, или 30% всей рабочей силы, по разным оценкам, около 35 млн. человек из-за потери работы могут лишиться медицинской страховки. И в то же самое время многие штаты в ближайшее время предпримут массовое сокращение социальных служб, включая и медицину. Во всех мыслимых отношениях американская система здравоохранения, направленная на извлечение прибыли, не выдержала испытания. Когда триллионы долларов тратятся на поддержку корпораций и банков, аргумент, что бесплатное здравоохранение «обойдется слишком дорого», звучит как издевательство.
То же самое касается и аргументов о «Новом зеленом курсе». Когда обычные люди видят, как государство вмешивается в работу объявлявшегося ранее неприкосновенным «свободного рынка» чтобы справиться с нынешним кризисом, неизбежно встает вопрос, почему бы не сделать то же самое, чтобы спасти нас от более страшной угрозы климатической катастрофы.
Мы видим, как на каждом уровне встает один и тот же вопрос: как перестроить общество таким образом, чтобы наши нужды — работа, доступное жилье, образование, здравоохранение, безопасная окружающая среда — стояли выше прибыли.
Чего требует ситуация
В этот новый начавшийся период Сандерс и Корбин медлили и оказались неспособны ответить на вызов. Хотя реальный поворот событий вовсе не был неизбежным, их половинчатый подход доказал свою неработоспособность в этой новой ситуации.
Провал Сандерса в противостоянии с корпоративным истеблишментом был недавно еще раз продемонстрирован, когда он проголосовал за пакет стимулирующих мер, включающий вливание нескольких триллионов долларов в спасение корпораций. Александрия Оказио-Кортес, к ее чести, голосовала против, хотя позднее и отошла от поддержки прогрессивных сил, противостоящих истеблишменту.
Мы не можем недооценивать тот эффект, который произвел Сандерс, бросив трудящихся в столь решающий момент. Сегодня на левом фланге возник опасный вакуум. Однако, это все же не настолько решающий удар, который мог бы отбросить движение назад на длительное время. В краткосрочной перспективе путь к формированию новой партии, несомненно, был заблокирован таким событием, как капитуляция Сандерса. Перспектива массового противостояния на конвенте в Милуоки, которое могло бы стать поворотной точкой, не была миражом, но сегодня она, очевидно, утрачена.
Но все эти изменения — абсолютно ничто по сравнению с мощным кризисом, с которым сталкивается политический истеблишмент, особенно если он продолжит прибегать к неолиберальным мерам. Как уже объяснялось ранее, заблокировав выдвижение Сандерса и навязав в качестве кандидата откровенно слабого Байдена, истеблишменту Демократов удалось только отсрочить кризис партии, да и то ненадолго.
Обнаружив, что политический путь временно заблокирован, лучшие элементы обратятся к борьбе на рабочих местах, борьбе против урезаний бюджета и против выселений. Некоторые, не видя иного пути, будут продолжать прикладывать усилия в попытке реформировать Демократическую партию. Другие сделают неверный выбор о тщетности участия в любых выборах. Однако, гораздо более значительная часть будет искать более глубокие ответы и инстинктивно приходить к пониманию, что реальные изменения требую от людей участия в борьбе на всех фронтах, включая и борьбу на выборах. И отнюдь не из-за ложной идеи, что любые изменения — это всего лишь законодательный процесс. Ведь даже сам Сандерс указывал, что реальных изменений может добиться только массовое движение.
Политика, которая нам нужна — это придать организованное выражение той подлинной поддержке, которую получила у миллионов людей платформа, озвученная Сандерсом, которая с каждым прошедшим днем становится все более и более актуальной. В США грядут такие социальные потрясения, которые заложат основу новой партии.
Как и в 1930-х, социалисты в грядущий период должны сыграть критически важную роль в строительстве боевого рабочего движения и в массовом сопротивлении социальной и экономической катастрофе. Но, в отличие от 1930-х, социалисты должны решительно порвать с Демократами и строить новую массовую партию. Нынешние дебаты внутри ДСА (Демократические социалисты Америки) показывают, что многие уже понимают это, хотя пока и не готовы пойти на такой шаг. Нам нужна как можно более широкая дискуссия среди левых о том, как обеспечить подлинную политическую независимость рабочего класса.
Берни Сандерс мог бы сослужить огромную службу, направив это движение на путь строительства новой партии. Но, с ним или без него, это должно быть сделано, и это будет сделано.