80 лет назад

Во многом приход к власти нацистов во главе с Гитлером и последующее развязывание войны — последствия политики, которую проводили с одной стороны власти европейских стран и США, а с другой — Сталин и его ближайшее окружение. Условия, на которых был заключен Версальский мирный договор, закончивший Первую Мировую войну, очевидно не были справедливыми, под видом репараций Германия фактически была разграблена правящими классами «победивших» стран. Это привело к зарождению у многих немок и немцев чувства ресентимента, которым в последствии успешно манипулировали нацисты. Начавшаяся в 1929 году Великая депрессия, сильно ударившая в том числе и по Германии и серьезно увеличившая популярность нацистов, использовавших в том числе лево-популистские лозунги, была следствием безответственной экономической политики американского правящего класса. Уже после прихода Гитлера и его соратников к власти правители европейских стран пытались проводить позорную политику умиротворения, самым ярким примером которой стал Мюнхенский сговор 1938 года, предрешивший судьбу Чехословакии.

В свою очередь Сталин, его окружение и тогдашнее руководство Коминтерна запретив немецкой компартии сотрудничество с социал-демократами по сути открыли нацистам дорогу к победе на парламентских выборах 1932 года. И первыми, на кого они обрушили массовые репрессии после прихода к власти, стали именно коммунист:ки. Не менее серьезную ошибку Сталин и руководство Коминтерна допустили за несколько лет до этого, предложив китайским коммунист:кам вести борьбу против западных колониальных держав и местных военных клик вместе с консервативной партией Гоминьдан, что привело к массовой резне, в ходе которой погибла значительная часть активисто:к компартии. Власть в стране захватили националисты, ожидаемо оказавшиеся неспособными дать отпор японскому вторжению, многие из них даже шли на сотрудничество с оккупантами. Сталинская политика в предвоенные годы постоянно металась из крайности в крайность — от попыток создания «системы коллективной безопасности» совместно с «западными демократиями» до сотрудничества с Гитлером. Апофеозом стало подписание в августе 1939 пакта о ненападении, в приложении к которому были прямо распределены сферы будущего влияния СССР и нацистской Германии, и последовавшее за этим совместное нападение на Польшу, после которого советские и нацистские войска даже провели несколько совместных парадов. Отдельной позорной страницей этой политики стала высылка в Германию — прямо в лапы Гестапо — нескольких сотен немецких антифашисто:к. Параллельно Сталин и его окружение проводили внутри страны массовые репрессии, затронувшие в том числе и лучших военных специалистов, и коллективизацию, следствием которой стал чудовищный голод.

В результате такой политики советское общество подошло к войне в сильно деморализованом состоянии, а армия была абсолютно не готова к отражению агрессии, лишившись наиболее подготовленных и компетентных офицеров и командующих.

Вместе с тем ответственность за приход к власти нацистов лежит и на немецких социал-демократах. После начала Первой Мировой войны они заняли предательскую по отношению к трудящимся Германии и всего остального мира позицию, голосуя за военные кредиты, а спустя четыре года, видя неизбежность военного поражения монархии и ее последующего свержения, оседлали массовое недовольство работни:ц и солдат, и путем различных политических интриг захватили власть в стране, после чего, вместо свержения капитализма, стали его главными спасителями. Они сразу же развернули жестокие репрессии против компартии, набиравшей популярность и радикальной на тот момент политической силы. Розу Люксембург и Карла Либкнехта, возглавлявших борьбу коммунисто:к, социал-демократы попросту убили. В последующие годы они проводили грабительскую экономическую политику, разогнавшую инфляцию до невероятных значений, поставившую рабочий класс на грань выживания и набившую до отказа карманы капиталистов. Вместе с тем они продолжали жестоко подавлять любое инакомыслие. Именно политика социал-демократов привела к зарождению и росту популярности НСДАП, которой те оказались не в состоянии дать отпор, постепенно потеряв контроль над всеми рычагами власти. Немецкая буржуазия же опасаясь ожесточенной борьбы работни:ц с радостью поддержала нацистов и сотрудничала с ними вплоть до конца войны. И если большинство выживших представителей военного и политического руководства Третьего рейха понесли заслуженное наказание, то активно сотрудничавшие с ними капиталисты отделались легким испугом и сохранили свое влияние на политику ФРГ, а их наследни:цы — уже объединенной Германии.

Таким образом вина за развязывание войны лежит не только на Гитлере и его окружении, но и на немецкой буржуазии и социал-демократах, а также правящих классах европейских стран и США и на руководстве СССР. Именно их ошибки и преступления позволили нацистам прийти к власти и в кратчайшие сроки создать мощнейшую военную машину, а вместо того, чтобы готовиться к войне они настойчиво пытались умиротворить агрессора. Впоследствии советское руководство и власти Европы и США обвиняли друг-друга в пособничестве Гитлеру, умалчивая о своих собственных отношениях с ним, мы наблюдаем это и по сей день. Немецкие социал-демократы сегодня умалчивают о вине партии за приход к власти нацистов, а потомки сотрудничавших с ними промышленных магнатов замалчивают неудобные факты прошлого. Но сколько ни пытайся, невозможно полностью скрыть правду о тех, кто вместе с руководством Третьего рейха несет ответственность за гибель десятков миллионов людей.

Сам ход войны окружен не меньшим количеством мифов, чем ее причины. Такая ситуация характерна не только для постсоветских стран, но в них, наверное, она проявляется наиболее ярко.

Современные сталинист:ки сливаются в общем хоре с «патриот:ками», восхваляя советских полководцев и лично Сталина: именно их мудрости приписываются все одержанные победы, а страшные поражения 1941-1942 годов либо замалчиваются, либо объясняются «предательством» со стороны отдельных командиров.

В такой картине мира находится место и для рассказа о подвигах отдельных бойцов. Беда в том, что иногда эти сюжеты оказываются плодом творчества еще советской пропаганды, самый известный пример — история «28 панфиловцев», породившая уже несколько громких скандалов. Конкретного боя, в ходе которого 28 бойцов-панфиловцев сражались против многократно превосходивших их сил Вермахта, нанесли им значительный ущерб и в итоге погибли, как это описывали, в пропагандистских статьях, не было. Но в целом в рамках сражений под Москвой дивизия генерала Панфилова действительно совершила подвиг, сдерживая в течение нескольких недель продвижение нацистских войск на Волколамском боевом участке. В условиях войны подвиг был преувеличен и мифологизирован пропагандой, техники и солдат противника уничтожили не настолько много, как об этом писали, и не все 28 бойцов, объявленных героями, действительно погибли в те дни. И как раз эта мифологизация, которую продолжает сегодня и путинский режим, наносит большой вред, бросая тень на реальные и неоспоримые факты подвигов панфиловской дивизии.

Конечно, повторяются ритуальные слова о том, что «весь советский народ поднялся на борьбу» правда, оказывается не очень понятно, за что и против чего или кого шла борьба.

С одной стороны, современная российская пропаганда не может внятно объяснить, что такое фашизм, — и, что самое главное, совершенно не хочет этого делать, ведь иначе придется оставить в стороне сказки о современном «евро-» и «укрофашизме». Получается, что воевали просто-напросто против немцев или против «коллективного Запада», о котором, разумеется, в те годы никто и не слыхивал.

При этом было бы категорически неверно отрицать массовый подъем, характерный не только для Советского Союза, но и для всех стран, которые подверглись нападению гитлеровцев. Только вот объяснять природу этого подъема исключительно национальными чувствами, как это делают сталинист:ки и националист:ки, было бы совершенно неверно.

Особенно неприятен для них тот факт, что первоначально во многих советских городах и особенно деревнях немцев ждали чуть ли не как освободителей: ведь слухи о том, что иностранная армия на своих штыках принесет свободу от ненавистных колхозов, ходили еще в 30-е годы. И сотрудничество местных жител:ьниц с оккупационной администрацией поначалу было далеко не редкостью.

Другое дело, что отрезвление наступило очень быстро: выяснилось, что колхозы распускать никто не собирается, а эксплуатация, репрессии и диктатура только усиливаются. Люди осознавали, что нацистский режим — наихудший из возможных, что даже те немногие революционные завоевания, что сохранились в Советском Союзе к началу 40-х годов, при новом порядке будут уничтожены, а любые попытки сопротивления — жесточайше подавлены. Именно это толкало людей на борьбу.

Подобные настроения распространялись не только в СССР, но и по всей Европе. Ключевую роль в победе над нацизмом сыграли именно массовые движения сопротивления: французское, польское, югославское, греческое и другие. Британские и американские рабочие, часто весьма скептично настроенные по отношению к собственным правительствам и даже состоявшие в различных левых организациях, массово записывались в армию: они понимали, что сейчас им грозил более страшный враг. При этом Британия и Франция оставались полноценными империями, сохраняя контроль над колониями в Азии, Африке и на Ближнем Востоке, буржуазия этих стран воспринимала войну как возможность расширить свое империалистическое влияние. К этому же стремился и правящий класс США. Послевоенный раздел раздел сфер влияния наглядно демонстрирует, какие цели на самом деле преследовали Черчилль Рузвельт и Сталин, в угоду своим империалистическим союзникам распустивший в 1943 году Коминтерн, и дававший указания зависимым от СССР компартиям тормозить классовую борьбу в «союзных» странах и национально-освободительную борьбу в их колониях.

В первые послевоенные годы массовый подъем по всему миру продолжился: набирало силу рабочее движение, росла популярность левых партий, участвовавших в Сопротивлении. В колониях европейских империй, чьи жители составляли значительную часть воюющих армий разгоралась борьба за независимость. Простого возврата к прошлому не хотел никто: несправедливость порядка, породившего Великую депрессию, фашизм и мировую войну, была очевидна. В Советском Союзе тоже сильны были надежды на перемены к лучшему. Вернувшиеся домой фронтовики и партизаны, прошедшие все круги ада, не готовы были работать из-под палки и вытягиваться по струнке по любому начальственному окрику. Кажется, никогда в истории не было так близко к осуществлению предположение Троцкого об одновременной политической революции в СССР и социальной — в наиболее развитых капиталистических странах.

Увы, свершиться не было дано ни тому, ни другому. В странах Западной Европы во главе развернувшегося движения быстро встали реформистские либо сталинистские партии — самые многочисленные и организованные на тот момент силы на левом фланге. Но ни те, ни другие не были заинтересованы в революционном разрыве с капиталистической системой. Социал-демократы полагали, что улучшить положение трудящихся можно путем мирных преобразований. И в конце 40-х — начале 50-х годов многим казалось, что надежды эти не беспочвенны: начавшийся после войны экономический рост позволил правящему классу относительно легко смириться с расширением доли рабочих в общем «пироге». В результате возникла система, получившая название «государства всеобщего благосостояния»: за счет растущих налогов на крупные доходы создавались системы социального страхования, вводились бесплатное образование и медицинская помощь, строилось дешевое жилье... Однако в 70-е годы мировая экономика снова погрузилась в кризис, и все уступки, на которые капитал был готов пойти раньше, теперь оказались для него неприемлемыми.

Реформистские партии постепенно были или оттеснены от власти, или сами сдали позиции, собственными руками сворачивая те преобразования, за которые выступали раньше.

Коммунистические же партии в послевоенные годы послушно выполняли указания Москвы и фактически были не более чем проводниками сталинской внешней политики. В странах Восточной Европы, попавших в сферу влияния Советского Союза, они стали правящими и выстроили бюрократические режимы по образу и подобию советского. Во Франции, где коммунист:ки пользовались в последние годы войны огромной поддержкой, они быстро отказались от любых сколько-нибудь радикальных шагов: советское руководство первоначально хотело сохранить хорошие отношения с новым французским правительством. Наиболее же печальной оказалась судьба греческой компартии, которую Сталин фактически бросил на растерзание британскому и американскому империализму, отказавшись поддержать ее во вспыхнувшей гражданской войне.

В самом Советском Союзе режим после войны не только не пошатнулся, но даже усилился. Сталину удалось использовать образ Победы на полную мощность, присвоив все лавры своему правительству и себе лично. Там, где вспыхивали открытые антирежимные выступления (в частности, в захваченных в 1940 году балтийских республиках, Западной Украине и Беларуси), они подавлялись с максимальной жестокостью. Последним отголоском этой борьбы стали невиданные по масштабу лагерные восстания конца 40-х — начала 50-х годов. Можно говорить о том, что те умеренные преобразования, которые начались после смерти Сталина, во многом определялись именно давлением снизу. Однако в основе своей советский режим не изменился, революции не произошло.

Сейчас о победе во Второй мировой войне чаще всего говорят те, кто имеет на это меньше всего прав: политики, не чурающиеся националистических и даже откровенно нацистских лозунгов; бизнесмены, которым все равно, на чем делать деньги; генералы, готовые ради собственной карьеры и наград пролить сколько угодно чужой крови.

Вернуть этому событию его истинный освободительный смысл можем только мы, трудящиеся и угнетенные. Для этого мы должны помнить, что борьба против фашизма не была закончена в 1945 году. Этот страшный призрак будет воскресать вновь и вновь, пока мы не покончим с капитализмом, его порождающим.

Читай ещё: «Европа 1945-го, когда освобождение означало социализм» и «Что такое фашизм»?